Томми обернулся через плечо. Основная масса людей двигалась в центр по широким авеню, но более мелкие группы бунтовщиков откалывались от нее и уходили на боковые улицы. Чутье подсказывало ему, что они будут распространять хаос от Ист-Ривер до Гудзона, в каждом квартиле, на каждой улице. В конце концов они доберутся и до отеля.
– Не думаю, что там безопасно.
– Куда же нам тогда идти? – спросила она. – В полицейский участок?
– Эта толпа с легкостью захватит и участок, если захочет. Но я кое-что хотел бы сказать этим людям.
– Тогда куда?
– У Семьдесят первой пехотной части арсенал на углу Тридцать пятой улицы и Пятой авеню. Бандиты могут полезть на полицию, но сомневаюсь, что они сунутся к военным.
– Я думала, армии в городе нет, как вы сказали.
– В арсенале есть гарнизон, – сказал Томми.
Это место представлялось ему единственным относительно безопасным укрытием в Нью-Йорке. Единственным вариантом кроме этого было отправить Аделину из города, рассчитывая на то, что беспорядки не распространятся на ближайшие города.
– У вас есть друзья или родственники в Бруклине? Или в Нью-Джерси?
– У меня тетка в Хобокене, – скзала она.
– Хобокен, хорошо, – сказал Томми. – Паром на Кристофер-стрит переправит вас туда, если будет необходимо.
Томми знал, что на пересечении Бродвея и 29-й улицы находится офис начальника военной полиции, поэтому он повел Аделину на запад по 26-й, чтобы срезать путь и повернуть из центра города, как только дойдут до Седьмой авеню. Им оставалось пройти еще почти десять кварталов – в нормальных обстоятельствах это было бы не так далеко. Но они прошли всего три, когда из-за угла показалась бродячая банда мятежников. Томми поспешил увести Аделину в ближайший переулок и спрятаться за сломанной телегой с отсутствующей задней осью. Он оставил дома свою дубинку, опасаясь, что по ней в нем опознают полицейского, так что к драке был не готов.
– Спасибо, – прошептала Аделина после того, как толпа прошла мимо. Томми взглянул на нее.
– За что?
– За все это. За то, что заботитесь обо мне. Вы же почти не знаете меня. Вы даже не знаете, заслуживаю ли я этого.
– Заслуживаете, – сказал он. – Каждый заслуживает.
Она вздохнула.
– Вы хороший человек, Томми Грейлинг. Вы, может быть, лучший человек из всех, кого я встречала.
– Аделина…
Она заставила его замолчать долгим поцелуем в щеку, и он ощутил, как горит кожа в том месте, где ее дыхание благословило его и ее губы подарили ему свою милость. Он, запинаясь, сказал:
– Это не… Вы не…
– Тссс, – произнесла она. – Пойдем дальше.
Они вышли из переулка и двинулись по улице. Томми все еще был взволнован тем, что только что произошло, однако он знал, что Аделина не придает особого значения таким вещам. Должно быть, она многих мужчин целовала в щеки, и наверняка это мало для нее значило, хотя для него это было нечто исключительное. Бурный поток, в который превратилось сознание Томми, привел в замешательство и Шона. Он знал, что поцеловала его Аделина, но знал также, что все это пережила и Наталия. Он задумался, что это могло бы значить за рамками симуляции. Но они продолжали свой путь. Столбы дыма обозначали места отдаленных пожаров – похоже, бунтовщики переключились на разрушение. По пути к арсеналу Томми и Аделина успешно разминулись с еще несколькими шайками, укрываясь от них или ожидая, пока они пройдут. До арсенала они дошли в начале второго. Это было не здание, а целая крепость: три этажа из белого камня, восьмиугольные башни по трем углам и массивная четырехугольная колокольня с четвертого угла. У входа стояли солдаты, вооруженные винтовками со штыками.
Вид военной формы грозил утащить Томми обратно на поле битвы, еще бушующей в отдаленных уголках его памяти. Его ладони вспотели, дыхание участилось, а шаги замедлились.
– Что такое? – спросила Аделина.
– Ничего, – буркнул он, но запах дыма, наполнивший воздух, внезапно стал ощущаться как запах пороха, и его нога заныла.
– Томми, – воскликнула Аделина, схватив его за руку. – Томми, что не так?
Он чувствовал на себе ее руку, но этого было недостаточно, чтобы вытащить его обратно, и ее голос заглушали эхо выстрелов и лошадиное ржание.
– Томми, посмотри на меня! – воскликнула Аделина, встряхивая его.
Он опустил взгляд на нее, посмотрел в ее глаза. Она приподнялась и провела рукой по его щеке, по той же, которую чуть раньше поцеловала, и по его спине пробежали мурашки, заглушая рев и успокаивая боль на месте его раны.
– Вот так, – сказала Аделина. – Вы так побледнели.
– Прошу прощения, – сказал он, – я…
– Не извиняйтесь, – прервала она. – Вам нечего стыдиться. С вами все в порядке?
– Думаю, да.
– Хорошо, – она взяла его руку и сжала ее. Затем она кивнула в сторону арсенала. – Это все еще наш план?
– Да, – ответил он. Довольно давно с ним не случалось таких приступов, и этот застал его врасплох. Но теперь он был готов.
Они двинулись к центральному входу, но прежде, чем они зашли, их поприветствовал пожилой солдат – чудной седой старик с выдающимся подбородком.
– Чем могу быть полезен? – спросил он. – Вы доброволец, молодой человек?
– Доброволец? – спросила Аделина.
– Выпустили призыв, – сказал пожилой мужчина. – Всем годным к службе ветеранам явиться сюда. Мы собрали приличные силы.
– Мы пришли не поэтому, – сказал Томми. – Позвольте узнать, можете ли вы пустить эту женщину в здание арсенала и обеспечить ее безопасность, пока волнения не кончатся?
– Подождите, вы не пойдете со мной?
– Я подожду, пока не удостоверюсь, что вы устроились хорошо и вам ничто не угрожает, – сказал Томми.
Старик посмотрел на соотечественников.
– Насчет этого не уверен, поскольку нам не поступали приказы, касающиеся гражданских.
– Но ведь вам ничто не запрещает это сделать, – сказал Томми.
– Строго говоря, нет, – старик прищурился и прикусил щеку. – Идите сюда.
Старый солдат провел их сквозь центральный вход арсенала. Они вошли в пустое, похожее на пещеру, фойе, а оттуда ветеран сопроводил их в вестибюль, где стояли ряды скамеек. Там им велели сидеть и ждать.
– Я выясню детали.
– Очень обязана вам, офицер, – сказала Аделина, очаровательно улыбаясь.
Мужчина коснулся своей фуражки.
– Спасибо, мисс, но я никогда не был офицером.
Он оставил их, улыбаясь. Когда он ушел, Аделина прошептала:
– Я знала, что он не офицер, – и подмигнула Томми.
Им пришлось ждать больше часа. Солдаты заходили в комнату и уходили из нее, как и добровольцы, откликнувшиеся на призыв. Томми стало очевидно, что они набрали достаточно ветеранов, повидавших войну. Если их как следует вооружить, они будут являть собой достойного противника для бунтовщиков, но, похоже, никто особо не торопился идти на улицу, чтобы встретиться с толпой.
Когда пожилой солдат наконец вернулся, он покачал головой.
– Боюсь, мне придется попросить вас уйти, – сказал старик. – Нам приказано отправлять гражданских в полицейские участки.
– Но в участках небезопасно, – Томми старался, чтобы его голос звучал спокойно и убедительно, несмотря на эту пощечину бюрократического идиотизма. – Некоторые укомплектованы лишь горсткой полицейских. Они не справятся.
– Мне очень жаль, – сказал солдат. – В данный момент по приказу генерала Сэнфорда гражданским запрещено находиться в здании арсенала.
Какой бы абсурдной ни была ситуация, Томми знал, что спорить дальше бесполезно, поэтому он, а вслед за ним и Аделина поднялись со скамьи. Они проследовали за стариком обратно на улицу и заметили, что линия горизонта еще сильнее почернела с тех пор, как они вошли внутрь. Томми повернулся к старику.
– Взгляните на это, – он указал на густые клубы дыма, поднимающиеся вдалеке. – Если вы набрали войска, почему вы не на улице и не подавляете бунтовщиков?
Мужчина выпрямил свою сгорбленную спину.
– Мы ждем приказов генерала Сэнфорда!
– Вас это не раздражает? – спросил Томми, подкалывая его. – Меня бы раздражало, если бы пришлось отсиживаться.
Старик невнятно что-то пробормотал, но ничего толком не сказал. Томми покачал головой и снова повел Аделину дворами до Седьмой авеню.
– Эти прихвостни политиков, – сказал он.
– Что вы имеете в виду? – спросила Аделина.
– Сэнфорд – демократ, и подчиняется он губернатору Сеймуру, тоже демократу.
– И что из этого?
– Велик шанс того, что демократы рассматривают бунт как событие, работающее на них в борьбе против Линкольна и войны. Они могут остановить призыв, но у них есть возможность получше, чтобы принудить Линкольна к миру.
– По-вашему, они этого хотят?
– По-моему, Сэнфорд уже подавлял бунты в городе раньше, так почему бы не сделать так и на этот раз? У него нет причин удерживать свои войска, тем не менее он здесь, а его добровольцы бездействуют.
И вот они снова были на улице, и Томми все еще нужно было отвести Аделину в безопасное место.
– Думаю, надо двигаться к парому на Кристофер-стрит, – сказал он. – Вы отправитесь в Хобокен.
– Отлично, – сказала она. – Но я чувствую, что вы все еще хотите покинуть меня.
– У меня есть обязанности в этом городе, – сказал Томми. – Как только вы будете в безопасности, я пойду бороться с этими бунтовщиками, и я не планирую кого-то арестовывать и отправлять в тюрьму.
Аделина на это ничего не ответила. Вместе они отправились на юг тем же путем, каким шли ранее к жилым кварталам, стараясь никому не попадаться на глаза и не привлекать внимание. Добравшись до Тридцатой улицы, впереди они увидели грабителей и горящие дома, поэтому отклонились и прошли квартал на запад, чтобы избежать их. Они двинулись к одному из наиболее крупных столбов гари. Шагая по Шестой авеню, они добрались до 29-й улицы и увидели дым, поднимающийся над обугленными тлеющими развалинами, которые были офисом начальника военной полиции. К счастью, от него толпа уже ушла, сочтя свое дело сделанным, и Томми повел Аделину к разрушенному зданию.