– Учитель, прошу вас, не усугубляйте моих страданий. Да, вы были правы, и в свете того, о чем вы говорили, наши приготовления показались бы вам ужасающе хлипкими. Какой ассасин решился бы утверждать обратное? Однако все навыки остаются теорией, пока не применишь их на практике. Пришел мой черед стать практиком. Первой жертвой был избран индийский тамплиер по имени Тжиндер Дани. По нашим сведениям, этот человек намеревался устроить в Амритсаре тамплиерский форпост.
– Чем было приказано его казнить?
– Гарротой.
Итан мысленно выругался. Гаррота. Из всех орудий выбрали именно ее. Особых навыков для пользования гарротой не требовалось, зато требовалась решимость. Навыков Джайдипу было не занимать, чего не скажешь о решимости. Чем, черт побери, руководствовался Арбааз при выборе оружия?
– Поздно вечером мы с отцом верхом отправились туда, где жил Дани, – продолжал Джайдип. – Один из наших людей подкупил ночного сторожа и добыл ключ. Мы остановились невдалеке от дома Дани, получили ключ, заплатили нашему агенту и, поблагодарив за работу, отправили восвояси.
«Свидетель», – подумал Итан. Уже лучше.
– Я знаю, о чем вы думаете. Я бы и сам мог открыть замок.
– Ты же прекрасно владеешь отмычками.
– Агент нам сообщил, что Дани ожидал нападения, а потому в течение дня он пребывал под неусыпным вниманием телохранителей. Наши враги почему-то рассчитывали на дневное покушение, которое наверняка спровоцировало бы публичное столкновение наших сил. Вот почему нужно было любой ценой избежать вовлечения многих ассасинов и тамплиеров в это дело. Поэтому мы выбрали ночное вторжение и стали собирать сведения. Разузнали, что́ наша жертва делает по вечерам и когда ложится спать.
– И сбором сведений занимался не кто иной, как ты?
– Да. Я узнал, что на ночь Дани запирает входную дверь на засов и ставит сигнальные приспособления. Если кто-то попытается вторгнуться к нему через дверь или окно, Дани будет оповещен. Ключ, который мы заполучили, был не от комнаты Дани и даже не от входной двери его дома. Рядом с домом находился склад. Вот туда-то я и смог беспрепятственно войти, воспользовавшись ключом. Раз есть склад, неудивительно, что его охраняют трое сторожей. Так это выглядело внешне. Но я знал: «сторожами» были тамплиеры. Они следили за тем, чтобы никто из ассасинов не забрался по стенам дома или склада. В предусмотрительности им не откажешь. Они охраняли оба здания снаружи, тогда как внутри у Дани тоже была устроена сигнализация. Проникновение внутрь требовало умения передвигаться бесшумно и прочих тактических хитростей. С этой задачей я справился.
Я затаился в тени, собираясь с силами и подбадривая себя тем, что неподалеку меня ждет отец с лошадьми. Когда я выполню задание, мы немедленно скроемся отсюда. Одновременно я наблюдал за караульными, изучая их особенности.
Естественно, я не раз бывал здесь ночами. Я узнал, что караульные согласовывают свои действия. Главным для них было не позволить противнику влезть на стены. Под плащами они прятали арбалеты и метательные ножи. Делая обход, держались на безопасном расстоянии друг от друга. Это предотвращало быстрое двойное убийство. И потому, убей я одного караульного, остальные сразу бы об этом узнали. Я не сомневался в опытности и подготовленности тамплиерских караульных. Вот почему мне понадобился ключ.
– Ключ от двери склада?
– Да. Еще утром я тщательно смазал замочную скважину. Оставалось дождаться благоприятного момента. Затем я начал действовать. Бесшумно пересек площадку за складом и оказался возле задней двери, достал ключ, вставил в замочную скважину. Звук был приглушенным: всего-навсего тихий щелчок густо смазанного механизма. Мне же он показался громким, как ружейный выстрел, хотя в действительности этот звук растворился среди прочих ночных звуков, на которые обычно не обращают внимания. Войдя, я запер дверь изнутри, но ключ оставил себе. Уходить отсюда я собирался тем же путем… Во всяком случае, так мне тогда казалось. Но я ошибся.
Джайдип уронил голову на грудь и стал заламывать руки, мучимый воспоминаниями.
– Склад внутри был пуст. Только дощатый стол и несколько стульев. Возможно, тамплиеры нашли помещению иное применение. Трое сторожей охраняли пустой склад. Кому скажи – посмеется. А вот разместить еще одного караульного в самом помещении – такое тамплиерам и в голову не пришло… Итак, оказавшись внутри, я стал подниматься наверх, затем по лестнице выбрался на крышу склада. Там, прячась в тени, я развязал и снял шейный платок. Вы спрашивали, почему мне не оставили одежду ассасина. Я ее не надевал. На мне не было плаща с капюшоном. Я был одет так же, как сейчас. Попадись я на глаза караульным, меня бы сочли заурядным уличным бродягой, влепили бы затрещину и велели проваливать. Если бы им вздумалось меня обыскать, они бы тоже не нашли ничего подозрительного. Только монету в кармане. Но разве у бродяги не может быть монеты?
Итан понимающе кивал. Он знал это оружие. Монета помещалась внутрь платка, тот сворачивался в несколько слоев, превращаясь в лумаль – разновидность гарроты, или удавки. Монета упиралась в горло жертвы, повреждала глотку и вызывала быструю смерть. Вдобавок монета не позволяла жертве закричать. В арсенале ассасинов лумаль считался простым, но весьма эффективным оружием. Только теперь до Итана дошло, почему Арбааз выбрал именно это оружие и поручил убийство тамплиера не кому-нибудь, а Джайдипу.
– Продолжай, – попросил Фрай.
– Я легко перепрыгнул на крышу дома Дани. Там, стараясь держаться в тени и помня о троих караульных внизу, я подполз к задвижке люка. В комнате Дани имелся выход на крышу. У меня за ухом было припрятано немного жира для смазки. Я воспользовался им для задвижки, которую открыл с величайшей осторожностью. Оставалось спуститься в темное пространство комнаты.
Кажется, я перестал дышать. Сердце громко стучало. Но вы всегда меня учили, что легкий страх полезен. Он заставляет нас быть осторожными и помогает остаться в живых. До сих пор ничто в моей миссии не давало оснований для беспокойства. Все шло по плану.
Я оказался в комнате Дани и увидел сигнализацию, протянутую от двери и окна. Это были тонкие веревки, которые через систему блоков соединялись с колокольчиком. Он висел на потолке, неподалеку от люка. До сих пор я обычно входил в дома через парадный вход.
Человек, которого мне надлежало убить, спал в своей постели. За несколько недель приготовлений я успел многое узнать о нем… Мне стало тяжело дышать. В висках стучало. Кровь пульсировала в одном ритме с моим учащающимся сердцебиением. У меня начинали сдавать нервы.
Итан прервал рассказ Джайдипа.
– Пока ты собирал сведения о Дани, он в твоих глазах все больше становился человеком, не так ли? Ты незаметно стал думать о нем как о личности, а не как о цели.
– Оглядываясь назад, я понимаю, что и здесь вы правы, учитель.
– И кто бы мог подумать, что все так обернется? – спросил Итан, тут же пожалев о своем неуместном сарказме.
– Даже если бы я и подумал, было уже слишком поздно. В смысле, слишком поздно что-либо менять. Я не мог повернуть назад. Я, ассасин, находился в комнате спящего человека. Моей жертвы. Я должен был действовать. У меня не оставалось иного выбора, как только выполнить порученное задание. Вопрос о том, готов я или нет, утратил значимость. Точнее, вопрос о моей готовности сменился вопросом о действии. Или убить, или провалить задание.
– Учитывая, где мы сейчас с тобой находимся, думаю, легко догадаться, что произошло потом.
И вновь Итан пожалел о легкомысленно произнесенной фразе. Когда их разговор окончится, он встанет, отряхнет с плаща грязную солому, позовет хранителя и уйдет, а Джайдип останется в этой темной сырой камере. Нет, сейчас не время для остроумных комментариев. Итан постарался представить ту ночь. Темная комната, спящий человек. Недаром говорят, что невиннее всего человек выглядит во сне. А рядом – Джайдип, который стоит, затаив дыхание, и мнет в руке платок. Он собирается с духом, чтобы удавить тамплиера, торопливо засовывает в платок монету и…
Монета выпала из юношеских рук и громко зазвенела, коснувшись пола.
– Тебя подвела твоя гаррота? – спросил Итан своего ученика. – Монета выпала из платка?
– Откуда вы узнали? Я никому не рассказывал.
– Визуализация, мой дорогой мальчик. Разве я не учил тебя этому искусству?
Впервые за все время их разговора губы Джайдипа тронула улыбка.
– Учили. И очень тщательно. Я постоянно применяю эту технику.
– Но тогда тебе было не до нее?
Едва появившуюся улыбку сменила глубокая печаль.
– Да, тогда мне было не до визуализации. Я слышал лишь бурление крови в голове. И еще – отцовский голос, требовавший сделать то, ради чего я послан. Стук упавшей монеты был для меня полной неожиданностью. Дани проснулся, и его реакция была быстрее моей.
– Тебе нужно было удавить Дани сразу же, как только ты очутился в его комнате. – Итан вдруг почувствовал злость. – Нужно было воспользоваться шансом и действовать. Ты замешкался и все провалил. О чем я всегда тебе говорил? Что ты постоянно слышал от отца? Замешкался – считай, погиб. Проще не скажешь. Убийство – это не рассуждение, а действие. Подготовка к убийству требует тщательного обдумывания. Тогда ты перебираешь варианты, взвешиваешь каждую мелочь, стремишься образно представить себе, как это будет происходить. Тогда еще допустимы и разные задние мысли, и сомнения. Потом наступает момент, когда ты достигаешь уверенности. Ты чувствуешь, что справишься с заданием. Ты не просто уверен, ты абсолютно уверен в своей готовности. И когда ты оказываешься перед своей целью, то не рассуждаешь, не колеблешься, не мешкаешь. Ты только действуешь.
Глаза Джайдипа были полны слез.
– Теперь я это знаю, – сказал он, глядя на своего учителя.
Итан коснулся руки юноши:
– Понимаю. Прости меня… Расскажи, что было дальше.
– Дани оказался проворным. В этом надо отдать ему должное. И не только в этом. Во многом другом тоже. Он был быстр и к тому же силен. Дани молниеносно выскочил из постели, что при его возрасте и комплекции стало для меня полной неожиданностью. Я в тот момент был практически безоружен. Он схватил меня и толкнул спиной к окну.