– Вряд ли они прячутся на болоте или в лесу, – сказал Гейрмунн. – Забрали с собой все, даже повозки.
– Должно быть, ушли на запад, вглубь Мерсии. Когда датчане на дорогах и на границе, это не способствует спокойной жизни. – Священник огляделся по сторонам. – Но нам эта деревня отлично послужит. Лучшего места для ночлега мы не найдем.
Гейрмунн согласился. Они подошли к усадьбе, предпочитая заночевать там. Внутри было сухо и довольно уютно. Зал по длине был почти таким же, как корабль Гутрума. В нем уцелело несколько старых скамеек. Глянув на угли в очаге, Гейрмунн убедился, что одну-две скамейки кто-то пустил на дрова, поленившись собирать в лесу сушняк и хворост.
– Мы не первые, кто здесь ночует, – сказал он.
В отличие от Авальсснеса, где вход в зал был посередине, у саксов он располагался в конце. Иоанн поспешил в другой конец. Там на стене остался след от предмета, висевшего здесь долгое время и уберегшего эту часть стены от копоти. След имел форму креста, вроде того что у священника на шее, только гораздо крупнее.
– Здесь что, был христианский храм? – спросил Гейрмунн.
– Нет. Но жители были добрыми христианами. Думаю, таковыми и остались, раз они забрали с собой крест.
Уцелевшие куры избавили путников от раздумий о пропитании. Поймав одну, Гейрмунн свернул ей шею, наскоро ощипал, промыл в ручье и стал жарить над очагом, предварительно набрав сушняка. Стемнело. По залу расплылся аромат печеного мяса вместе с легким запахом сгоревших перьев. Снаружи началась гроза. По крыше забарабанил дождь. Вдали гремел гром. Гейрмунн радовался, что они вовремя нашли себе место для ночлега. В зале было сухо и тепло. Гейрмунн жевал курятину, дочиста обгладывая косточки. Ему понравился Соленый Ручей. Скромное место, но с хорошим домом и хорошей землей. О таком он и мечтал. И вот оно, свободное, покинутое жителями.
– Мне бы несколько крепких воинов с семьями, – сказал Гейрмунн. – Я бы здесь обосновался и удерживал бы это место.
– От армии датчан?
– От разбойников и воров после войны.
Пламя очага бросало красноватые отсветы на балки и стены. Гроза превратила ранний вечер в кромешную ночь.
– Место хорошее, – согласился Иоанн, оглядывая зал. – Могу с уверенностью сказать: оно нравилось не только тебе. До того как эти земли принадлежали мерсийцам, здесь обитали племена бриттов, а до них – римляне, которые тоже отвоевали земли у других, неведомых мне племен. Людские потоки накатывались сюда волна за волной.
– Таков порядок вещей, – сказал Гейрмунн. – Земля – это война.
– Должно ли так быть?
– Да, если вся земля должна кому-то принадлежать.
– Я не согласен. Я считаю, что если все земли подчинятся одному истинному Богу, а живущие на них люди примут крещение и единую христианскую веру, между королевствами установится мир.
Гейрмунн презрительно фыркнул:
– Зависть – конец всякого мира. Даже самый могущественный бог или богиня не смогут изменить алчную природу человека.
– Ты, разумеется, прав. Поэтому мы и должны отринуть искушения нашей падшей природы и подчиниться божьей воле.
– В таком случае христиане – рабы вашего бога.
Священник изумленно склонил голову:
– Если и так, то это весьма любопытное рабство, ибо я не встречал раба, который добровольно обрек себя на рабские узы.
У Гейрмунна слипались глаза.
– На сегодня с меня достаточно христианских разговоров.
– Не стану тебе докучать.
Гейрмунн засыпал под шепот молящегося Иоанна. Это ему не мешало, равно как и шум бури. А разбудило его внезапное прекращение дождя незадолго до восхода солнца. Снова уснуть не получилось. Гейрмунн выбрался наружу и пошел к ручью. Там он снял доспехи, разделся, осторожно положил на землю браслет Вёлунда и вымылся холодной водой. С разбухшей листвы окрестных деревьев еще вовсю капало, что не мешало птицам весело щебетать.
Вернувшись в замок, Гейрмунн разыскал куриный насест и забрал оттуда яйца-болтуны – петуха он не видел и не слышал кукареканья. Потом нашел ведро, отмыл от грязи, наполнил водой, побросал туда нагретые камни из очага. Пока яйца варились вкрутую, Иоанн продолжал спать. Проснувшись, священник сел и принялся есть яйца неочищенными, хрустя скорлупой и сонно глядя в пространство. Гейрмунн привык чистить яйца, что сделал и сейчас. Запив завтрак водой из ручья, они двинулись дальше на юг.
Буря ушла, но тяжелые облака не торопились покидать небо, угрожая дождем почти на весь день. Кое-где в воздухе висели тонкие клочья тумана. Грунтовая дорога на ночь превратилась бы в вязкое болото, а то и вовсе сделалась непроходимой, но на каменной дороге римлян дождевая вода уходила вглубь и потому никак не мешала ходьбе.
Местность вокруг была похожа на вчерашнюю: такие же леса и поля, хотя возделанных полей стало больше. По пути встретилось еще несколько деревушек и хуторов. Подобно Соленому Ручью, все они пустовали. Кое-где похозяйничали путники, а может, лихие люди, рассчитывавшие найти оставленные клады.
К середине утра, когда Гейрмунн и Иоанн прошли почти четыре мили, дорога плавно повернула на восток, к просвету между двумя пологими холмами на горизонте. Гейрмунн почуял запах дыма.
– Впереди есть какое-нибудь селение?
– Есть. Место, называемое Годмундсестер, но до него еще далеко.
Дальше Гейрмунн и Иоанн шли с осторожностью; особенно там, где лес примыкал к дороге, позволяя разбойникам прятаться за деревьями. Вскоре уже не только ощущался дым, но и показались его струи, поднимаясь из-за деревьев. Между холмами, на равнине, горели десятки костров. Это скорее напоминало военный лагерь, нежели деревню или город.
– Датчане, – сказал Гейрмунн.
– Думаю, ты прав. Но по-прежнему в Мерсии, где правит король Бургред.
– Если это датчане, Бургред здесь уже не правит. Теперь это датские владения.
Священник побледнел, но кивнул:
– Тогда идем в датские владения. Отныне я считаюсь твоим рабом.
Зная, как к нему относятся датчане, Гейрмунн решил рассказать об этом Иоанну.
– Датчане не видят во мне соплеменника. И норвежца тоже не видят. Если они мне не поверят, это может для нас плохо кончиться. Особенно для тебя.
– Тогда я положусь на волю Божию и помолюсь, чтобы датчане поверили тебе.
– Я тебя предупредил, священник, – вздохнул Гейрмунн.
Они прошли еще с полмили, но уже медленнее, словно ноги отказывались идти дальше, зная, в чьих владениях оказались. В одиночку Гейрмунн сумел бы развеять любые подозрения и убедить датчан, что он тот, за кого себя выдает. Но вместе со священником, даже если он и выдаст Иоанна за раба, все будет выглядеть менее убедительным. Гейрмунн стал обдумывать слова в свою защиту. Пожалуй, стоит сказать, что Иоанн принадлежит не ему, а Гутруму, и что этот христианин очень важен для ярла.
– Эй, отец! – послышалось с западной стороны леса.
Гейрмунн выхватил подаренное оружие, повернулся на крик и увидел идущего к ним саксонского воина. Промокшего, грязного. Доспехи сидели на нем криво, да и копье он держал будто палку.
– Добрый день! – отозвался Иоанн.
Гейрмунн не понимал, чем вызвана излишняя бодрость священника: то ли это уловка с целью успокоить воина, то ли он радуется, что встретил сакса, а не датчанина.
– Как нынче дела? – спросил Иоанн.
– Лучше бы без мокротени и дома, а не здесь. – Воин подошел к самой дороге. Гейрмунн по-прежнему держал оружие наготове. – Какие дела, отец, привели тебя в эти места?
– Я всего лишь скромный священник. Держу путь в Лундевик, – ответил Иоанн.
Воин покачал головой:
– Советую поменять твои замыслы. В южной стороне полно датчан. До них рукой подать. Они укрепились вокруг Охотничьего холма.
– Да, мы это заметили, – кивнул Иоанн, глядя вдаль. – Мерсия переживает нашествие датчан.
– Покамест все мирно, – сказал воин. – Король Бургред и конунг Хальфдан договорились об условиях. Датчанам позволено пройти через Мерсию. За это они не станут чинить вреда.
– Не станут чинить вреда? – не выдержал Гейрмунн. – Монахи в Анкариге и Мидсхемстеде на собственной шкуре убедились в обратном.
Воин посмотрел на Гейрмунна и оружие в его руках.
– А ты кто?
– Мой стражник, – ответил за Гейрмунна Иоанн. – Нанял его, чтобы спокойнее идти. И сказал он правду. Мы проходили через Мидсхемстед. Там датчане совсем недавно убили монахов и сожгли монастырь.
Сакс обернулся и поглядел в сторону леса.
– Мы слыхали об отрядах на болотах. Наша граница с Восточной Англией не всегда свободна для датчан. Случаются ошибки.
– Случаются, – подхватил Иоанн. – Очень дорогостоящие ошибки.
– Иные даже могут стоить королю его короны, – добавил Гейрмунн.
Он прекрасно понимал: Хальфдан и без всякого соглашения провел бы армию через Мерсию. Скорее всего, от него щедро откупились золотом и серебром в обмен на обещание не чинить вреда, хотя бы какое-то время. Знал Гейрмунн и другое. Датчане не уйдут из Мерсии, где успели закрепиться. Бургред всего лишь купил отсрочку своего падения.
– Соглашения не длятся вечно, – сказал он саксу.
– Потому мы здесь и стоим, – ответил воин. – Следим за датчанами.
Если все саксы ведут себя столь же глупо по отношению к датчанам, тогда Англия наверняка падет. Похоже, воину невдомек, что его отрядили следить за топором, который однажды отсечет ему голову.
Возможно, Иоанн это тоже понимал.
– И что вам дает слежка за датчанами? Чем они занимаются в своем лагере возле Охотничьего холма?
– Они передвигаются, – ответил сакс. – Вышли из болот и повернули на юг.
– Куда идут? – спросил Гейрмунн, хотя знал ответ.
Датчане двигались на Редингум. Интересно, знает ли об этом сакс?
– На Уэссекс по Икнильдской дороге.
– Тебя это тревожит? – спросил Иоанн.
Воин пожал плечами:
– Они не сворачивают на север и не пересекают Эрнингу, а остальное меня не заботит.
– Ради спокойствия короля Бургреда и твоего, надеюсь, что