– Больше мы не потерпим такого поражения. – На лице Гутрума вспыхнул гнев. Он снова надел браслет. – Ты готов сражаться в моих рядах, Адская Шкура?
– Готов, – сказал Гейрмунн. – Но у меня есть вопрос.
– Задавай.
– Что с моим мечом? Он остался на борту «Волнолюбца», но Стейнольфур сказал, что потом меч куда-то исчез.
Ярл посмотрел на Эскила. Тот кивнул:
– Я знаю, где твой меч. У моего брата. Он забрал меч после твоего прыжка за борт.
– Вот ты и получил ответ, – сказал Гутрум, вновь повернувшись к Гейрмунну.
Гейрмунн с Реком сразу невзлюбили друг друга, но теперь у Гейрмунна появилась еще одна веская причина ненавидеть капитана.
– В таком случае твой брат – вор, – сказал он.
Эскил угрожающе шагнул к нему:
– Будь осторожнее со словами, Адская Шкура. Мой брат, как и все мы, посчитал тебя утонувшим.
– Но я не утонул, – возразил Гейрмунн. – Меч принадлежит мне. Рек должен…
– Довольно! – Гутрум раздраженно нахмурился. – Ты знаешь, где твой меч. Хочешь его вернуть, иди и потребуй. Больше не желаю об этом слушать.
Гейрмунн повернулся к Эскилу, намереваясь последовать совету Гутрума.
– Где сейчас твой брат?
– Там же, где и весь наш отряд. На южном берегу, возле кораблей. Но, Адская Шкура, ты…
– Ярл Гутрум, знай, что я остаюсь верен тебе, – перебив Эскила, сказал Гейрмунн.
Гутрум кивнул:
– Ценю твою службу.
– Мне позволено уйти?
– Ступай, – глядя на Эскила, ответил Гутрум. – Но помни о мире, Адская Шкура. В этом лагере собраны датчане, норвежцы, юты, фризийцы… Мы все союзники. Невзирая на прежние разногласия, у нас общий враг – саксы.
Гейрмунн поклонился, затем вместе со Стейнольфуром и Шальги покинул шатер. Через несколько шагов его окликнул Эскил. Гейрмунн не обернулся и пошел дальше, держа путь к южному берегу. Однако Эскил его догнал.
– Что ты задумал, Адская Шкура?
– Собираюсь вернуть свой меч, – ответил Гейрмунн, глядя вперед. – Как и советовал ярл Гутрум.
– А если Рек не согласится отдать?
– Как это не согласится? – удивился Стейнольфур. – Меч принадлежит Гейрмунну.
– Я не всегда понимаю намерения моего брата, – признался Эскил. – Но знаю его нрав.
Больше Эскил не сказал ничего, однако пошел вместе с ними к берегу, а когда они подошли к кругу шатров, принадлежащих отряду Река, выступил вперед и кликнул брата. Вскоре появился Рек, окруженный датчанами. Их лица Гейрмунн помнил по плаванию на «Волнолюбце». При виде Гейрмунна датчане выпучили глаза и разинули рты. Все они молчали, однако в глазах Река было больше ненависти, чем изумления.
– Адская Шкура вернулся к нам, – сказал Эскил, поочередно взглянув на каждого воина. – Ярл Гутрум принял его обратно, что надлежит сделать и нам.
Гейрмунн знал: он еще не раз услышит о своем возвращении, и многое будет сказано у него за спиной. Но сейчас его целью было вернуть меч.
– Мне сказали, что ты взял мой меч, – обратился он к Реку.
– Да, взял, – ответил Рек, почесывая подбородок.
– Я пришел его вернуть.
Датчанин покачал головой:
– Ты же его бросил.
– Бросил? – Кровь Гейрмунна вскипела от гнева. – Только слабак, лишенный чести, может так говорить.
– Обвиняешь меня в отсутствии чести? – взбеленился Рек. – Ты, проклятая Адская Шкура, едва не потопивший мой корабль?
Он двинулся к брату:
– Я должен на это ответить.
– Нет, – возразил Эскил. – В лагере установлен мир. В пространстве между стеной и реками убийства запрещены.
– Тогда бьемся до первой крови, – сказал Рек. – Разреши поединок. Я преподам этому маленькому куску дерьма урок чести.
– А если проиграешь? – громко, чтобы слышали все, спросил Гейрмунн.
Рек сердито посмотрел на него, потом окинул взглядом воинов, окружавших их.
– Тогда я верну тебе меч.
Эскил посмотрел на брата, словно обдумывая просьбу, потом снова повернулся к Гейрмунну:
– Если я разрешу поединок, закрепит ли его исход, каким бы он ни был, право обладания твоим мечом?
Гейрмунну не верилось, что он должен биться за право вернуть меч, но притязание на оружие стало вопросом чести между ним и Реком. Спор решался единственным способом – через поединок.
– Да, – ответил Гейрмунн.
– Хорошо. Встаньте квадратом! – велел Эскил собравшимся воинам.
Датчане повиновались, образовав четыре «стены» из девяти-десяти воинов каждая. Гейрмунн направился в угол ристалища. Стейнольфур и Шальги пошли с ним.
– Ты вполне окреп для поединка? – спросил Стейнольфур.
– Вполне, – ответил Гейрмунн, хотя и не был в этом уверен.
Он сорвал с головы окровавленные повязки и швырнул на землю, пытаясь не замечать головокружения, внезапно одолевшего его.
– Шальги… раздобудь мне щит и меч.
Кивнув, Шальги выбежал из квадрата и скрылся за шатрами. Голове Гейрмунна, привыкшей к повязке, стало холодно на ветру. Небо затянули серые рваные облака. Вблизи шумела река. За спинами стоящих датчан виднелась длинная цепь корабельных носов. Корабли не стояли на якоре. Их вытащили на берег.
– Гейрмунн, тебе бы сейчас проявить терпение, – шепнул ему Стейнольфур.
– Это как? – спросил Гейрмунн.
Он видел, что Рек вооружился его мечом. Мало того что датчанин присвоил себе меч, Рек вознамерился выступить с ним против законного владельца. Еще одно оскорбление. Ничего, скоро Рек за это ответит.
– Поединок может обождать, пока ты не окрепнешь по-настоящему, – продолжал Стейнольфур. – Твоя честь не пострадает, если ты попросишь его отложить, чтобы…
– Нет. – Гейрмунну претила мысль о возвращении в шатер, тогда как Рек будет открыто расхаживать по лагерю с его мечом. – Этот спор я решу сейчас.
Тревога Стейнольфура никуда не делась, однако он больше не возражал. Вернулся Шальги, принес старый меч Гейрмунна, который он отдал парню в Авальсснесе, и щит, купленный в Рибе. Взяв их, Гейрмунн повернулся лицом к противнику. Эскил вышел на середину квадрата.
– Поединок закончится, как только на землю прольется первая кровь. Если кто-то из участников не послушается и продолжит бой, виновный лишится своего серебра, свободы, а то и жизни. Так постановил ярл Гутрум. Оба готовы? – спросил Эскил, поочередно взглянув на противников.
– Готов, – коротко ответил Рек.
Гейрмунн кивнул, хотя перед глазами и плыло.
– Начинайте, – сказал Эскил, вернувшись к воинам, стоявшим по сторонам квадрата.
Рек с удивительным проворством бросился на Гейрмунна, вопя и рыча. Гейрмунн едва успевал загораживаться щитом от шквала яростных ударов датчанина. Каждый удар отдавался у него в костях. Голова кружилась от боли, а сознание куда-то уплывало. Неужели Рек и впрямь превосходит его в быстроте? Или он еще слишком слаб для поединка и надо было прислушаться к предостережению Стейнольфура? Но теперь, когда поединок начался, эти вопросы теряли смысл. Гейрмунн уворачивался от ударов Река и моргал, пытаясь восстановить четкость зрения и ясность мыслей.
Вторую атаку датчанина он встретил уже более подготовленным. Правая рука Река наткнулась на его щит. Затем Гейрмунн попытался сам перейти в наступление и нанести удар. Но датчанин поднял щит, отразив удар, а его самого оттолкнул назад.
Гейрмунн зашатался и едва не потерял равновесие. Боль в голове сделалась нестерпимой. Он понимал: в этом поединке ему не победить, но и сдаваться он не собирался. Отшвырнув щит, Гейрмунн решительно бросился на Река, сжимая меч обеими руками.
Внезапность атаки привела Река в недолгое замешательство, однако датчанин быстро оправился. Отчаянный взмах меча Гейрмунна рассек лишь воздух. Сам он качнулся, и Рек, воспользовавшись этим, опрокинул его на землю.
Упав, Гейрмунн больно ударился. В глазах потемнело. Он почувствовал, как датчанин коленом надавил ему на грудь. Потом увидел склонившегося Река. Присвоенным мечом Рек полоснул Гейрмунна по щеке.
– Первая кровь, – объявил Рек. – Но знай: я бы мог тебя убить.
Давление на грудь ослабло, и Гейрмунн снова задышал. Рек отошел. Гейрмунн лежал, пока не подошли Стейнольфур и Шальги. С их помощью он поднялся на ноги и поковылял обратно к шатру, где свалился на подстилку: уставший, пристыженный и страдающий от боли.
14
Поражение стоило Гейрмунну больше, нежели уязвленная гордость и меч, окончательно перешедший к Реку. Выздоровление затянулось, и он провалялся еще несколько дней. Стейнольфур сообщил ему, что датчане отправляются биться с саксами у местечка Бейзинг.
Гейрмунна сел на подстилке.
– Мы должны пойти с ними.
– Ты должен остаться здесь, – сказал Стейнольфур, заставляя его лечь. – Больше я не потерплю твоего своеволия.
– Но я должен…
– Будут и другие битвы. Если хочешь в них сражаться, дождись, когда восстановишь силы.
Гейрмунн скрипнул зубами. Голова отозвалась болью.
– Трус верит, что проживет вечно, если будет сторониться битв.
– А человек мудрый знает, в какие битвы встревать, – ответил Стейнольфур.
– Ты рассуждаешь, как мой отец.
– У твоего отца есть недостатки, но дураком его не назовешь. Каждого воина ранят, и каждый воин должен залечивать свои раны.
Гейрмунн закрыл глаза, не став перечить Стейнольфуру. В глубине души он сознавал, что пока не готов взять меч.
– Где Шальги? – спросил Гейрмунн, меняя предмет разговора.
– С женщиной.
– Что-о? – Гейрмунн снова сел на подстилке, теперь уже от удивления.
– Это не то, что ты подумал, – усмехнулся Стейнольфур. – Зовут ее Бирна. Одна из лучших воинов ярла Осберна. Она говорила, что Шальги напоминает ей брата, умершего несколько лет назад. Она помогает мне обучать парня. Думаю, Шальги ее побаивается, а то втрескался бы по уши.
С Бирной Гейрмунн встретился через день после ухода Хальфдана, Гутрума и других ярлов на битву с саксами. Она была старше его лет на шесть. Высокая, сильная, с всклокоченными рыжими волосами, зелеными глазами и носом, чуть свернутым набок после перелома. Гейрмунн стоял с нею, наблюдая, как Стейнольфур учит Шальги сражаться копьем. Высокий захват и удар наотмашь хороши для атаки противника со щитом или если требуется сбить с ног. Низкий обратный захват помогает при обороне. Стейнольфур показывал, как правильно скреплять наконечник с древком, упирая копье в землю.