– А разве существуют страны, где жизнь устроена по-другому?
– То есть такие, где не нужно с мечом отстаивать принадлежащее тебе? – Стейнольфур поскреб и подергал бороду. – Может, и есть. Но где бы ты ни находился, лучше постоянно быть готовым к сражению, даже если оно и не состоится никогда.
– Думаешь, мои родители готовы?
Стейнольфур перестал трепать бороду и уперся рукой в колено.
– Не знаю.
Гейрмунн тоже не знал ответа и не хотел доискиваться. Он встал и пошел осматривать Велингфорд. Стейнольфур оказался прав: место и в самом деле было отличным. Внутри крепости находилось небольшое поселение, две улицы которого пересекались в центре. Здесь были мастерские и склады. Если не считать запасов зерна, все более или менее ценное саксы унесли с собой. Остались лишь кое-какие орудия и кое-что из мебели в опустевших домах. Но затем воин нашел кучку рубленого серебра, припрятанного в углу конюшни, примыкавшей к кузнице. Это воодушевило всех.
Гейрмунн поручил Стейнольфуру делить серебро, наказав, чтобы всем досталось поровну. Многие обзавелись новым оружием из оставленного саксами. Гейрмунн присмотрел себе топор и старый лангбардаландский меч с узкой рукоятью. Меч, когда-то взятый у Шальги, снова вернулся к парню.
Под вечер в Велингфорд явились Хальфдан и Гутрум в сопровождении сотни воинов. Гейрмунн встретил их у южных ворот. Гутрум и Бирна улыбались во весь рот. Хальфдан сердито зыркал глазами по сторонам, словно ища подвох.
– Как ты и приказывал, крепость взята, – доложил ему Гейрмунн.
– Как тебе удалось? – спросил конунг.
– С помощью военной хитрости, – ответил за Гейрмунна Гутрум и прошел к воротам.
Конунг молча последовав за ярлом. Бирна с Гейрмунном отстали на несколько шагов.
– Он назвал меня вруньей, – шепнула Бирна. – Отказывался идти, пока Гутрум не сказал, что пойдет один.
Гейрмунн тоже улыбался, показывая Гутруму и Хальфдану поселение, мост и оборонительные сооружения. Все это конунг и ярл до сих пор видели только издали. Чем больше Гейрмунн думал о Велингфорде, тем яснее сознавал значимость этого места. Датчане могли бы удерживать его, не ослабляя Редингума. Река и Икнильдская дорога позволяют вести торговлю и получать подкрепление. Таким образом, датчане получают безраздельную власть над краем.
– Ну как, нашлось тут серебро? – наконец спросил конунг.
– Нашлось, – ответил Гейрмунн, думая, помнит ли Хальфдан о данном слове. – Я уже распределил его между воинами.
– Если помнишь, ты пообещал Гейрмунну, что все найденное серебро достанется ему, – вступился Гутрум.
– Помню, – буркнул конунг. – Это серебро – его награда за взятие крепости.
Гейрмунн склонил голову, зная, что больше ничего от конунга не получит.
Гутрум указал на саксонские укрепления:
– Я оставлю здесь воинов и пришлю еще. Надо пресекать все попытки саксов вернуть крепость. Отсюда я смогу двинуться на север, к богатствам Эббесдана.
– Нет, – отрезал Хальфдан. – Ты будешь удерживать Велингфорд. Ни один воин не двинется на север, пока мы не расправимся с Этельредом. Нельзя жертвовать нашими людьми, если только речь не идет о свержении саксонского короля. Сначала падение Эссекса, а потом уже все остальное.
– Но ты без особых колебаний послал сюда Гейрмунна с отрядом, – сказал Гутрум.
Синие глаза Хальфдана сделались ледяными.
– Я послал их, зная, что они победят. Боги дали мне знак.
Помолчав, Гутрум кивнул. Хальфдан объявил, что возвращается в Редингум, и тотчас отбыл в сопровождении двух десятков воинов. Гутрум со своими воинами остался в крепости. Ярл прошел с Гейрмунном к мосту, где они могли поговорить наедине. Они стояли на середине моста, слушая, как внизу несется Темза. Холодный ветер и небо, затянутое облаками, предвещали дождь.
– Эббесдан – это саксонский монастырь, необычайно богатое место, – сказал ярл, глядя на север. – Торговый город. Хальфдан приказал мне оставаться здесь вовсе не потому, что так печется о воинах. Он не хочет, чтобы я богател. – Гутрум повернулся к Гейрмунну, за спиной которого простирался Велингфорд. – Конунг этого не ожидал. Я тоже.
– Конунг хотел моего поражения. Моей гибели.
– Можешь себе льстить, но это не единственная причина твоей отправки сюда. Не забывай, что ты остаешься моим клятвенником.
Гейрмунн смотрел на юг.
– Он хотел тебя ослабить?
– Ты сражаешься под моим началом. Вместе с твоей славой растет и моя. – Гутрум взглянул на Хнитудр, украшавший его руку. – Хальфдан знает, что говорят о тебе. Он видел доказательства. Он знает, что не кто-то, а мой воин вернулся из преисподней и спас лагерь и корабли. – Гутрум усмехнулся: – Подумать только, в Авальсснесе я едва тебе не отказал. Ты ведь ничего мне не дал: ни серебра, ни кораблей, ни воинов. Но ты мне понравился, и я тебе взял. Теперь я понимаю: это была судьба. Ты того же мнения?
– Да.
Гутрум обвел рукой панораму Велингфорда:
– Взяв крепость, ты сделал меня соперником Хальфдана, причем таким, от которого не отмахнешься и которого не прогонишь. Весть об этом быстро распространилась, поскольку я постарался ее распространить.
– Мои победы – твои победы, – сказал Гейрмунн.
– Знаю. Мне приятно, что и ты об этом не забываешь. Ты держишь клятвы. Меня это восхищает, и твоя верность будет вознаграждена. Ты человек чести, Гейрмунн Адская Шкура. – Гутрум снова улыбался. – А знаешь, как другие ярлы и их воины называют теперь твой отряд?
– Нет.
– Адские Шкуры. Говорят, что вы противостоите смерти.
– Никто не может противостоять смерти.
Гутрум протянул к нему руки.
– Но что достигнуто, то достигнуто. Только не обленись и не стань беспечным. Это губит положение. За взятие Велингфорда Хальфдан возненавидит тебя еще сильнее, а мое покровительство небеспредельно. Любой воин может пасть в битве. Нас ждут новые сражения.
– Когда?
– Скоро. Этельред с Эльфредом отступили в Бедвин. Это к юго-западу от Редингума. Хальфдан и ярлы хотят нанести удар. Они послали гонцов в Восточную Англию, требуя больше воинов.
– Мой отряд подготовится.
– Не сомневаюсь, – сказал Гутрум. – От Адских Шкур я иного и не ожидал.
В голосе ярла Гейрмунн услышал гордость и в этот миг решил, что ему нравится имя отряда.
16
Несколько недель подряд Гейрмунн и его воины оставались в Велингфорде, откуда совершали набеги на окрестные земли в поисках пищи и серебра. Среди деревенских жителей и хуторян не находилось желающих сразиться с датчанами. Может, кто-то из здешних крестьян охранял в ту ночь Велингфорд и бежал из крепости, когда представилась возможность? Эта мысль не раз приходила Гейрмунну в голову. Если так, похоже, бывшие защитники и сейчас спасались бегством, ибо в большинстве случаев датчан встречали пустые дома, церкви и конюшни. Жители прятались в лесах или на холмах, позволяя датчанам брать все, что те захотят. Если саксы не убегали и не прятались, воины Гейрмунна соблюдали клятву и убивали только тех, кто поднимал на них оружие.
– Зачем ты установил такое правило? – спросил Шальги, когда они возвращались из набега на деревушку к западу от Велингфорда. – Датчане говорят, что у них так не принято.
– Причин было две. Первая: по этому правилу жили мой дед и его воины. В убийстве тех, кто не может сражаться, нет ни чести, ни славы.
– А вторая причина? – допытывался парень.
– Вот сокрушим мы Уэссекс. Королевство станет нашим, и им надо управлять. Нам ведь тоже понадобится, чтобы кто-то обрабатывал поля. А откуда мы возьмем крестьян, если убьем или сделаем врагом каждого встретившегося сакса? Лучше научить их мирно соседствовать с нами.
Шальги понимающе кивнул. Гейрмунн внимательно посмотрел на него и решился задать вопрос, от ответа на который в прошлом Шальги уклонялся.
– Твой отец участвовал в набегах?
Взгляд Шальги уперся в узкую дорогу, вьющуюся среди травы. Если бы не колеи, она бы сошла за тропу.
– Нет. Он всегда говорил, что не в ладах с мечом, а его топор годится лишь для рубки деревьев.
Отец Шальги не был исключением из правила. В Ругаланне хватало тех, кто не отправлялся за чужим добром. В этом отец Гейрмунна был очень похож на отца Шальги.
– Я слышал, твой отец был честным и достойным человеком, – сказал Гейрмунн. – Усердным работником, сильным, как бык.
Шальги долго не отвечал. Воспоминания об отце сделали его беспокойным. Он вертел головой, словно прогонял назойливую мысль. Гейрмунн ему не мешал.
– Отец погиб под деревом совсем безоружным, – наконец произнес Шальги. – Даже топора в руке не было.
Прежде чем ответить парню, Гейрмунн обдумал каждое слово.
– Верно говорят, что угодить Одину нелегко. Он бывает жестоким и не всех пропускает в Валгаллу. Многие достойные мужчины и женщины туда не попадают, но это не значит, что мы не воздаем им честь. Воздаем и уважаем.
Шальги отвернулся, пытаясь скрыть слезы.
– Ты стал настоящим воином, – сказал ему Гейрмунн. – Храбрым, достойным человеком. Уверен: твой отец гордился бы тобой. Но где бы он ни находился, вряд ли он будет больше гордиться тобой, чем я или Стейнольфур.
Шальги кивнул, шмыгая носом.
– Спасибо, – пробормотал он, подняв голову.
Когда вернулись в крепость, Гутрум позвал Гейрмунна и сообщил: поход на Бедвин начнется через три дня и за это время надо приготовиться. На третий день они оставили в Велингфорде восемьдесят датчан и отправились на юг, к Гарингесу, где соединились с основным войском Хальфдана, подошедшим из Редингума.
Оттуда объединенная армия спешно двинулась на юго-запад по старой дороге, тянущейся вдоль холмов, по вересковым пустошам и между болот. Идти приходилось под проливным дождем. Пустоши сменились густыми березняками и ольшаниками, проступавшими во влажном тумане.
Во второй половине дня, ближе к вечеру, дождь стих. Датчане поднялись на высокую меловую гряду, протянувшуюся с востока на запад. Дорога повела их дальше на запад. Датчане шли, пока не увидели саксонскую армию, устроившую лагерь в самой высокой части гряды. Однако Этельред не возвел защитных стен, а значит, отступать будет некуда. Сражение состоится на открытой местности, как и в Эшдауне.