– Конунг Гутрум! – прокричали из шатра. – Эльфред прислал гонца. Стоит у входа в лагерь.
– Веди его к нам! – велел Гутрум. – А ты оставайся, – сказал он Гейрмунну. – Молчи и слушай. Многое поймешь.
Отринув дурные предчувствия, Гейрмунн последовал за Гутрумом в шатер. Конунг Хальфдан и ярлы, должно быть, недоумевали, зачем Гутрум позвал Адскую Шкуру на совет, но никто не возражал.
Вскоре двое датчан привели в шатер гонца. Человек этот был очень хорошо знаком Гейрмунну, и он, забыв о предостережении Гутрума, воскликнул:
– Священник! А я часто думал, жив ли ты.
Все датчане в шатре повернулись к Гейрмунну. Некоторые были удивлены, что он знает гонца Эльфреда, иные изумлены, а кто-то – и Гутрум в их числе – ошеломлены. Что касается священника, тот был в равной степени удивлен, увидев Гейрмунна. Однако это не уменьшило его беспокойства. Руки сжимали крест, висящий на груди, а глаза озирались по сторонам.
– Ты знаешь гонца? – спросил Гутрум, кивнув на Иоанна.
– Знаю.
– И ему можно доверять? – спросил Хальфдан, сурово глядя на священника.
– Можно, – ответил Гейрмунн. – Я бы доверил ему свою жизнь.
Эти слова вызвали удивленные перешептывания. Священник с благодарностью кивнул Гейрмунну, выдохнув с облегчением.
– Приятно слышать, – сказал Гутрум. – Можешь говорить, священник.
Иоанн откашлялся.
– Итак, король Эльфред Уэссекский желает, чтобы конунг Гутрум и конунг Хальфдан встретились с ним послезавтра, в полдень, в селении Вильтун, для обсуждения условий мира. С обеих сторон должно быть не больше двенадцати человек.
– А почему не завтра? – спросил Гутрум.
Прежде чем ответить, Иоанн оглянулся на Гейрмунна.
– Завтра у короля Эльфреда день поклонения и молитвы. Такие дни он проводит каждую неделю. Он не хочет нарушать покой священного дня мирскими делами войны.
Слова Иоанна были встречены молчанием, затем датчане дружно засмеялись. Щеки священника вспыхнули.
– Передай Эльфреду, что мы встретимся с ним завтра, – сказал Хальфдан. – Его бог может обождать.
– Конунг Хальфдан, при всем уважении к тебе, думаю, что это мы можем обождать, – возразил Гутрум. – Мы неплохо здесь устроились. Но Эльфред должен знать, что мы согласились ждать не ради его бога. Мы ждем потому, что знаем: если Эльфреду дать помолиться, он станет яснее соображать о цене мира.
Иоанн шумно выдохнул, словно выпустил воздух из кузнечных мехов.
– Ты мудр, конунг Гутрум, если это понимаешь.
Гейрмунн следил за Хальфданом: как он ответит на то, что Гутрум взял над ним верх? Синие глаза датчанина налились кровью, а сам он затрясся от гнева. Затем, не говоря ни слова, Хальфдан повернулся и вышел из шатра. Вслед за ним шатер поспешили покинуть его ярлы. Конунг Гутрум проводил их взглядом, сохраняя невозмутимое лицо.
– Это все? – спросил Гутрум, вновь поворачиваясь к священнику.
– Да, все, – ответил Иоанн.
– Тогда ступай.
Иоанн повернулся, чтобы уйти. Гейрмунн вышел вперед. Теперь, когда в шатре не было ни Хальфдана, ни близких конунгу ярлов, он чувствовал себя смелее.
– Можно, я провожу священника до выхода из лагеря? – спросил Гейрмунн.
Вопрос вызвал удивление и даже любопытство Гутрума, но он кивнул:
– Проводи.
Гейрмунн кивком поблагодарил Гутрума, и они с Иоанном вышли из шатра.
– Рад тебя видеть, священник, – улыбнулся Гейрмунн, когда они зашагали к границе лагеря.
Иоанн рукавом сутаны вытер изрядно вспотевший лоб.
– И я рад видеть тебя. Поверишь ли, я молился, чтобы ты оказался здесь. Хоть одно дружественное лицо среди этих датчан.
– Вполне верю. Но по-прежнему не вижу причин молиться о том, что предначертано судьбой.
Они шли по широкой открытой части Серсбирига. Солнце почти зашло. Куда ни глянь – густая зелень лесов и золото полей. Богатая земля, которая сегодня, вопреки надеждам Гейрмунна, не стала датской.
– Король Эльфред раздумывает вот о чем. Когда условия мира будут оговорены и установлены, станут ли конунги Гутрум и Хальфдан их соблюдать?
– Гутрум станет. Думаю, что и Хальфдан тоже. Как ты помнишь, он соблюдает мирный договор с Мерсией.
– Пока соблюдает, – ответил Иоанн. – Гутрум – искусный и опытный воин. Говорят, никакое оружие его не берет. Королю Эльфреду интересно: что дает ему такую силу? Языческая реликвия или языческие дьяволы?
Не отвечая на вопрос Иоанна, Гейрмунн задал свой:
– Какие условия Эльфред потребует от Гутрума?
Иоанн смотрел на землю, залитую последними лучами солнца.
– Он потребует, чтобы датчане все до одного покинули Уэссекс. За это он заплатит золотом и серебром. Возможно, он предложит Гутруму и Хальфдану креститься.
– Креститься? Стать христианами? – расхохотался Гейрмунн. – Такому никогда не бывать.
Иоанн улыбнулся и пожал плечами:
– Божьи суждения неведомы, а Его пути неисповедимы.
– Это верно для каждого бога, – сказал Гейрмунн. – А ты мне лучше расскажи, как жил после Эшдауна.
– Я шел с обозом, как и приказывал ярл Сидрок. Потом к нам стали стекаться датчане, отступавшие с поля боя. Саксы их преследовали. Завязался бой. Саксы убили датчан, а меня взяли в свой лагерь. После боя меня разыскал Эльфред. Он подумал, что мое недолгое пребывание среди вас, язычников, может оказаться полезным ему и Богу. А что было с тобой? – спросил Иоанн, улыбнувшись одними губами.
– Я теперь командую отрядом. Мы побывали в нескольких схватках и стойко бились. Не стану скрывать, за это время я одолел много саксонских воинов.
– И я убил нескольких датчан, – признался священник.
– Ты сражался?
– Это было не в сражении, – ответил Иоанн, глядя в землю. – Когда я шел в обозе и увидел бегущих датчан, я подумал: а вдруг они убьют меня или заберут с собой. Я… дрался за свою свободу.
Сказанное задело Гейрмунна. Должно быть, священник тоже почувствовал, что при мысли об умирающих датчанах в душе Гейрмунна вспыхнули гнев и грусть. И в то же время он радовался, видя Иоанна живым.
– Священник, ты не так прост, как я думал, – сказал Гейрмунн. – Совсем не прост.
Иоанн поднял руки:
– В бою от меня мало толку. Но если мне суждено быть солдатом, я стану солдатом Христа.
У границы лагеря они простились. Гейрмунн вернулся к своим. Воины разделяли его недоумение и досаду по поводу исхода сегодняшнего сражения. Как умел, он постарался объяснить им замысел конунга Гутрума. Вопреки опасениям, многим было приятно услышать про обещанное серебро и мирные дни, когда можно отдохнуть и залечить раны.
Через два дня оба конунга отправились на переговоры, взяв с собой нескольких ярлов. Из Вильтуна они вернулись под вечер и весьма довольные. Эльфред согласился щедро заплатить золотом и серебром. В обмен на это ни один датчанин не переправится через реку, называемую саксами Эйвон, и в течение года датчане вообще уйдут из Уэссекса. Гутрум с Хальфданом намеревались оставить Редингум и Велингфорд и, погрузившись на корабли, плыть вниз по реке Темзе до Лундена.
Перед уходом из Серсбирига Гейрмунн стоял на вершине холма и смотрел на земли Уэссекса. Рядом с ним стояли Стейнольфур и Бирна.
– Хальфдан становится могущественным конунгом, – сказал Стейнольфур. – Кое-кто говорит, что это ты и твои Адские Шкуры сделали его таким.
– Тогда будем надеяться, что он станет хорошим конунгом, – сказала Бирна.
– Он будет таким, каким предначертано судьбой, – возразил Гейрмунн. – Будущее известно только трем Прядильщицам. Что же до меня, я верю: судьба еще приведет меня в эти края. Клянусь, пока я жив, Уэссекс будет моим.
Часть четвертаяЙорвик
18
Такого места, как Лунден, Гейрмунн еще не видел. По сути, это был не один, а два города, находившиеся на северном берегу Темзы и отстоявшие друг от друга на целый роздых. Каждый имел предместья, занимавшие окрестные земли. Вначале флот Гутрума проплыл мимо Лундевика – саксонского поселения, не обнесенного крепостной стеной. Гейрмунн смотрел на приземистые деревянные хижины и усадебные дома, на пристань, где постоянно причаливали и отчаливали корабли, перевозившие путников, торговцев и товары. Пристань напоминала пчелиный улей.
Стоявший рядом Гутрум кивнул в сторону Лундевика:
– К северу от этих мест лежит Мерсия. Мирный край. Во всяком случае, сейчас он мирный.
– Проходил я через Мерсию, – отозвался Гейрмунн. – Судя по тому, что я там видел, захватить ее несложно.
– Наверное, – согласился Гутрум. – Но это решать Ивару и Уббе. Король Мерсии платит им дань.
– Ты упомянул Уббу?
– Да. Брат Хальфдана.
Имя датчанина напомнило Гейрмунну о Фасти – родне Уббы и, стало быть, родне Хальфдана. Он не забыл горячую кровь, забрызгавшую ему руку, и предсмертные судороги Фасти в траве, когда сам он бежал из Анкарига на саксонской лодке.
– Убба в Лундене? – спросил Гейрмунн.
– Нет. Нынче его часто видят на севере, где он воюет с пиктами. Или на западе. Повадился совершать набеги на Ирландию.
Гейрмунн кивнул. Ему стало легче, хотя внешне он ничем себя не выдал.
Покинув Лундевик, они после недолгого плавания прибыли в Лунден, находившийся во владении датчан. Этот город был обнесен стеной. Ее и другие строения возводили еще римляне. Один из опорных городов, покинутый саксами. Датчанам очень пригодились крепостные сооружения высотой в три сажени. Гейрмунну Лунден показался вдвое больше Лундевика. Здешняя пристань была вдвое оживленнее. Торговцы безошибочно знали, у кого водится серебро.
С прибытием кораблей Гутрума и Хальфдана на реке возник третий город, плавучий. Основная часть войск шла из Редингума по суше, и все равно разгрузка кораблей заняла несколько дней.
Городские стены имели шесть ворот и опоясывали не менее трехсот акров земли. Основная часть армии Гутрума, в том числе и отряд Гейрмунна, расположилась среди римских колонн, стен и дворов, находившихся между восточными воротами Лундена и воротами, открывавшимися в сторону Эрнинга-страты. Часть этой дороги Гейрмунн ранее прошел вместе с Иоанном.