Ожидая, что по ним будут стрелять, саксы прикрыли головы щитами. И все же лучники Гейрмунна натянули тетивы, выискивая у противников незащищенные места.
– Осторожно! – крикнул Гейрмунн.
Позади тарана двигалась шеренга из дюжины воинов со щитами, охранявших вражеских лучников и вторую волну саксов, готовых занять место павших. Когда таран дотащили до моста перед воротами, мост жалобно заскрипел. Затем сомкнутые щиты разделились, чтобы лучники выпустили стрелы.
– Прикрыться! – распорядился Гейрмунн.
Он и его воины пригнулись. Над головами просвистели стрелы. Потом стена вздрогнула от мощного удара.
– Лучники! – подал команду Гейрмунн.
Его лучники прильнули к бойницам и выпустили стрелы, метя во вражескую шеренгу. Саксы отступили. Воспользовавшись их заминкой, Гейрмунн велел подготовить котел. Едва стенобитчики снова приблизились к воротам, трое Адских Шкур опрокинули его и дымящееся содержимое потекло по скату.
Горячая зловонная жижа с шипением полилась на щиты и доспехи. Послышались крики ошпаренных саксов. Многие свалились в ров, где барахтались в воде, пытаясь выбраться. Лишившись опоры, передний конец тарана наклонился. Саксы, подбежавшие сзади, бросились выпрямлять таран. Надо было их отогнать.
– Огонь на них! – прокричал Гейрмунн.
Адские Шкуры опрокинули ведра с горячими углями и раскаленными камнями. Все это полетело вниз, ударяя по вражеским телам и круша щиты. Лучники Гейрмунна безостановочно стреляли по воинам на мосту, множа число упавших в канаву, но и лучники Эльфреда не оставались в долгу.
Гейрмунн знал, что уже потерял сколько-то воинов. Он слышал их крики, краем глаза видел, как Адские Шкуры валятся со стены во двор. Но сейчас ему было не выяснения, кто ранен и кто погиб. Время скорби наступит потом.
Оставшиеся на мосту саксы не смогли удержать таран, и его задний конец с громким шумом и треском повалился на землю. Находившиеся рядом воины поспешно отступили за стену щитов.
– Тащите жир! – скомандовал Гейрмунн. – Лейте на таран!
Воины, стоявшие поблизости, изумленно переглядывались. К чему лить жир на деревяшку, когда враги отошли от ворот? Но Гейрмунн и не собирался угощать противников кипящим жиром, он предназначался для тарана. Бревно станет скользким, и вторая волна, которую Эльфред наверняка пошлет поднять таран, не сможет этого сделать. На какое-то время это задержит штурм, однако Адских Шкур не спасет.
Король Уэссекса уже потерял около сорока воинов – столько же, сколько насчитывал отряд Гейрмунна. Но у Эльфреда оставалось почти три тысячи бойцов. Возможно, первая атака была проверкой на прочность. А вторая пойдет по-настоящему.
– Еще огня и камней! – потребовал Гейрмунн. – Наполните котел!
Воины спрыгнули со стены, держа ведра. Следом на веревках спустили тяжелый котел. Гейрмунн опасался, что подручных средств надолго не хватит, да и у лучников кончатся стрелы. Пожалуй, саксы еще до захода солнца протаранят ворота. Гейрмунну требовалось выстроить стратегию кровавой битвы, которая наверняка за этим последует. Пока же он искал способ задержать врага. Самым действенным ему представлялось уничтожение моста.
Гейрмунн прошел по верху стены к воротам и посмотрел вниз. Ров по обе стороны от моста был полон саксов. В телах торчали застрявшие стрелы. Кто-то еще шевелился. Гейрмунн решил, что таран должен остаться на мосту. Ствол недавно срубленного дерева полон соков и вряд ли загорится. Даже если Адские Шкуры выберутся за ворота и столкнут его в ров, саксы срубят другой вяз. А вот если сжечь мост, пусть воины Эльфреда валят хоть всю рощу.
– Саксы отступают! – крикнул кто-то из воинов.
Гейрмунн повернулся к югу. И в самом деле, армия Эльфреда спешно уходила к холмам. Адские Шкуры встретили эту весть радостными криками, однако Гейрмунну не хотелось кричать вместе с ними. Что-то тут не так.
На стену поднялся Стейнольфур. Грудь клятвенника была забрызгана кровью. Прежде чем Гейрмунн успел спросить, Стейнольфур покачал головой:
– Не моя.
– А чья? Шальги?
– Парень не пострадал.
– Тогда кто…
– Торгрим. Похоже, не жилец. Впрочем, и насчет нас я сомневаюсь. Что затеял Эльфред?
– Вроде отступает.
– Отступает? После горсти камешков и горячей похлебки из навоза? Не мог он так быстро испугаться.
– Наверное, рассчитывает выманить нас из усадьбы.
– Сомневаюсь. – Стейнольфур щурился, глядя в сторону холмов. – Эльфред знает, сколько воинов может поместиться в этих стенах. От силы тысяча. Значит, его армия втрое больше нашей. Надо быть дураком или нас считать дураками, чтобы надеяться, что мы пустимся за ним в погоню.
– Возможно, до него дошли вести о подходе армии Гутрума.
– Возможно, – кивнул Стейнольфур. – Но почему-то он идет не на юг, а на запад.
– Я должен знать, куда он направляется, – заявил Гейрмунн, продолжая следить за отходящими саксами. – Не нравится мне это.
– А мне нравится, что я до сих пор жив, – сказал клятвенник. – Похоже, удача и боги по-прежнему на твоей стороне.
Гейрмунн хотел с ним согласиться, но почему-то не ощущал поддержки богов и не считал, что его отряду повезло. Душу объял страх, который нашептывал, что всем его воинам было суждено погибнуть, однако некая сила обманула смерть, и за это придется дорого заплатить.
28
Во время штурма вражеские лучники застрелили троих воинов Гейрмунна. Еще нескольких ранили; двоих настолько тяжело, что Гейрмунн сомневался, доживут ли до утра. Особенно Торгрим. Крепкому датчанину стрела угодила в правый бок между нижними ребрами, глубоко вонзившись в печень. Однако в пылу сражения Торгрим попросту обломил черенок и продолжил биться, а зазубренная головка осталась внутри. Попытки Стейнольфура вытащить головку лишь забрызгали его кровью раненого. Переговорив со всеми, кто мало-мальски смыслил во врачевании, Стейнольфур решил больше не мучить Торгрима. Тот лег с мечом в руке, готовый умереть.
Бирна оставалась возле Торгрима весь день, с момента завершения штурма. Вечером к ней присоединился Гейрмунн. Торгрима положили в примыкающую к залу комнату, соорудив ему постель из одеял и шкур. Рядом стояла лохань с красной водой, валялись окровавленные тряпки и металлические орудия. Торгрим крепился, хотя малейшее движение вызывало боль. Он лежал с закрытыми глазами, но еще не впал в сонливость, какая бывает при большой потере крови.
– Адская Шкура, окажи мне услугу, – скрипя зубами, попросил раненый.
– Говори какую.
– Заставь Гутрума отдать мои десять фунтов той, с кем я делил ложе.
Гейрмунн посмотрел на Бирну. Та наклонилась и взяла Торгрима за руку.
– Мне нет дела до серебра. Я не хочу твоей доли, – сказала она.
– А я хочу, чтобы она досталась тебе. – Торгрим открыл глаза и посмотрел на Гейрмунна. – Адская Шкура, ты сделаешь это для меня?
Гейрмунн и не подозревал, насколько Бирна и Торгрим близки. Оказывается, они делили ложе. Как их командир и друг, он считал такое сближение недостатком, но сейчас кивнул.
– Я приложу все силы, чтобы исполнить твою просьбу.
Торгрим успокоился и снова закрыл глаза.
– Что слышно про Эльфреда? – спросил он.
– Рафн и Ветр пока не возвращались. Мы лишь знаем, что он повел армию на запад.
– А там что? – спросила Бирна.
– Саксы. А дальше на запад – еще саксы. Потом бритты, а за ними море. – Торгрим негромко зарычал. – Жаль… Так хотелось мне дожить до падения Уэссекса и всей Англии, но судьба распорядилась по-другому.
– Они падут, – сказала Бирна. – А ты, быть может, доживешь и увидишь это.
– Не доживу. – Торгрим открыл глаза и взглянул на подругу. – И ты это знаешь.
Бирна собралась возразить, но осеклась и кивнула:
– Если умрешь, в последнем бою я буду выкрикивать твое имя, чтобы ты услышал в Валгалле.
– Ты единственная женщина, вызывавшая у меня страх, – признался Торгрим. – Наверное, потому-то и стала единственной женщиной, кого я любил и с кем делил ложе.
Бирна плотно зажмурилась и склонила голову.
– Адская Шкура, я готов, – продолжал Торгрим. – Тебе скоро двигаться дальше. Я тебя не задержу.
Гейрмунн поднялся:
– Я схожу за Стейнольфуром.
– Не надо, – возразил Торгрим. – Подай щипцы. Я сам все сделаю.
Бирна посмотрела на Гейрмунна. Помешкав, он потянулся за щипцами.
– Ты только захвати обломок. С остальным я управлюсь.
Гейрмунн кивнул, затем размотал повязку на боку Торгрима и оглядел рану. Пытаясь извлечь головку стрелы, клятвенник сделал разрезы по краям раны. Гейрмунн с предельной осторожностью разгладил края. Из раны вновь потекла кровь, которую Бирна вытирала мокрой тряпкой.
– Видишь? – морщась от боли, спросил Торгрим.
Гейрмунн всмотрелся и заметил зубчатый обломок древка, едва торчащий между ребрами.
– Вижу.
– Хорошенько зажми щипцами.
На лбу у Гейрмунна проступил пот. Затаив дыхание, он погрузил щипцы Торгриму в бок. Торгрим сдавленно вскрикнул, потом скорчил гримасу и зарычал. Гейрмунн старался ухватить губами щипцов обломок. Когда это ему удалось, он отодвинулся и положил на щипцы ладонь Торгрима.
– Дождись, когда будешь готов, – сказал он раненому.
Торгрим ухватился за щипцы:
– Для меня было честью сражаться рядом с тобой, Гейрмунн Хьёрссон.
– И для меня было честью иметь в отряде такого воина, как ты.
Торгрим разжал пальцы другой руки, и Бирна вложила в них его бородовидный топор.
– Для меня было честью сражаться рядом с тобой, Бирна Гормсдоттир. – Из глаз Торгрима вытекло несколько слезинок. – Я попридержу для тебя место на скамье рядом со мной.
– Я приду к тебе, когда судьба того пожелает, – ответила она.
Торгрим взглянул на потолок, глубоко вдохнул и с неистовым рычанием вырвал засевший обломок стрелы. Зазубрины вытянули за собой клочки печени, а следом хлынула струя крови. Бирна попыталась ее остановить, зажав рану тряпкой. Торгрим даже не взглянул на поток крови. Он поднес к глазам извлеченный наконечник.