– Значит, журналистов не будет? – уточнил Леон.
– Как же! Эти твари что тараканы. Американская «Ассошиэйтед пресс» намерена прислать целую команду. У них свое сафари. Будут следовать за нами и при каждой возможности отправлять репортажи в Нью-Йорк. Чума на все их дома.
– То есть в нашем сафари будет человек тридцать. Да еще багаж, экипировка, припасы…
– Именно так, – усмехнулся Перси. – Судя по предварительным расчетам, из Нью-Йорка отправят около девяноста шести тонн груза. Остальное купят на месте. А это еще пять тонн соли для сохранения образцов и трофеев плюс корм для животных. Груз из Америки вышлют заранее, а значит, у нас будет время доставить все с побережья и разделить поклажу на части из расчета шестьдесят фунтов на одного носильщика.
– Сколько ж им потребуется лошадей? – поинтересовался Леон.
– Всю добычу планируется перевозить на лошадях. Президенту понадобится караван голов в тридцать, не меньше. В этом вопросе я полагаюсь на тебя. Считай, что лошади – твоя обязанность. А чтобы ухаживать за ними, найми надежных грумов. – Перси помолчал. – И конечно, на тебе два автомобиля. Они всегда должны быть наготове. Я хочу использовать их для пополнения припасов и подвоза продуктов к местам стоянки.
– Вы сказали, два автомобиля? Но у вас только один.
– Второй я реквизирую у тебя на время сафари. Так что позаботься, чтобы оба были в рабочем состоянии и на ходу. – О компенсации за эксплуатацию чужой машины или возмещении стоимости ремонта Перси предпочел умолчать. – Лорд Деламер одолжит нам своего шеф-повара из отеля «Норфолк». У него будет четверо помощников. К работе на кухне я привлеку твоего Ишмаэля. Да, кстати, Каннингем собирается нанять около тысячи местных носильщиков для транспортировки багажа и провизии. Я сказал ему вчера, что ты неплохо говоришь на кисуахили и с удовольствием ему поможешь.
– А вы не сказали, что я с удовольствием помогу ему в охоте? – с невинным видом спросил Леон.
Перси вскинул бровь:
– А ты хочешь? Учитывая твой недавний успех, думаю, президент почел бы за честь взять тебя проводником. Но не забывайте, молодой человек, у вас будет множество других, более важных обязанностей.
«Молодым человеком» Перси называл его не в первый раз, и такая форма обращения уже начала раздражать Леона. Он решил, что именно поэтому старый охотник и пользуется ею так часто.
– Вы совершенно правы, сэр. Об этом я как-то не подумал.
Леон одарил Перси обворожительной улыбкой.
Охотник с трудом удержался, чтобы не ответить тем же. Парень нравился ему все больше и больше и в немалой степени потому, что принимал все без жалоб и нытья. Он смягчился:
– Кормить придется больше тысячи ртов. По законам об охране диких зверей и птиц буйволы попадают в категорию хищников. Следовательно, на них никакие ограничения не распространяются – отстреливай сколько душе угодно. Обеспечение мясом – твоя обязанность. Так что еще поохотишься. Это я тебе обещаю.
Через два месяца и шесть дней германский пассажирский лайнер «Адмирал» вошел в лагуну Килиндини, глубоководную бухту, служившую портом прибрежного города Момбаса. Такелаж украшали разноцветные флажки. На грот-мачте развевался «Олд глори», государственный флаг США, на фок-мачте реял другой, с черными орлами, – флаг кайзеровской Германии. На баке оркестр играл «Звездно-полосатый флаг» и «Боже, храни короля». Корабль встречали толпы зевак и правительственных чиновников во главе с губернатором территории и командующим его величества вооруженными силами в Британской Восточной Африке – все в полной парадной форме и при шпагах.
Целая флотилия барж и лодок готовилась доставить пассажиров на берег. Первыми в одну из них спустились бывший президент Соединенных Штатов Америки полковник Тедди Рузвельт и его сын. Едва именитые гости заняли места на банке, а гребцы взялись за весла, как висевшие над лагуной темные тучи разверзлись, грянул канонадой гром, небо прорезали лезвия молний, а на землю хлынули потоки дождя. На берег через мелководье Рузвельта перенес мускулистый полуголый носильщик. Бывший президент, хотя и промок до нитки, хохотал как мальчишка. Такого рода приключения были ему по душе.
Придерживая одной рукой плюмаж из страусовых перьев, а другой путающуюся в ногах шпагу, навстречу Рузвельту поспешил губернатор. В распоряжение экс-президента предоставили его личный поезд. Стоило всем рассесться, как грозные тучи ушли, небо расчистилось, а бурливые воды лагуны засияли под солнечными лучами. Толпа разразилась приветственной песней «Он славный малый». Рузвельт, выйдя на площадку первого вагона, отвечал улыбками и кивками. Машинист дал гудок, и поезд медленно тронулся – так началось путешествие в Найроби.
В ста милях от берега поезд остановился на станции Вой, у южной границы обширных равнин, лежащих между реками Цаво и Ати. На носу локомотива, над скотосбрасывателем, была устроена деревянная скамья, что-то вроде обзорной площадки. Во время стоянки туда вышли Рузвельт и Фредерик Селус, самый уважаемый и известный из африканских охотников, автор многих книг и натуралист, посвятивший жизнь изучению и охране животного мира этого огромного континента. О его физической силе, смелости и решительности ходили легенды. Это о нем было сказано: «Когда другие падают у обочины, Селус идет до конца». Крепкого сложения, с седой бородой, зоркими серыми глазами, он удивлял мягким, добродушным выражением лица. При всей внешней непохожести Рузвельт и Селус были родственными душами в своем отношении к дикой природе, любви к приключениям, тяге к широким просторам.
Поезд пыхтел, пересекая изобилующие стадами антилоп равнины Цаво, а двое великих вели неторопливый разговор, обсуждая окружающие их со всех сторон чудеса. С наступлением темноты они вернулись в уютный губернаторский вагон. Ранним утром следующего дня, когда состав подошел к станции Найроби, все население города собралось на платформе – взглянуть на бывшего президента.
В последующие дни вниманию гостя была предложена обширная программа развлечений: приемы, балы и спортивные состязания, включая поло и конные скачки. Прошла еще неделя, прежде чем Рузвельт, исполнив общественный долг, освободился для сафари. Все снова погрузились на поезд, который и доставил их на далекую станцию в глубине долины Капити, где уже собралось некое подобие маленькой армии.
Выступили на следующее утро. Во главе колонны шли президент, его сын и Селус. За ними одетый в форму аскари нес развевающийся на ветру «Олд глори». Дальше маршировал оркестр КАС, выдававший что-то отдаленно напоминающее «Дикси»[12]. Основная группировка, около тысячи человек, растянулась по вельду почти на две мили.
Леона Кортни среди них не было. Последние шесть недель он занимался тем, что устраивал продовольственные склады у источников по всему предполагаемому маршруту сафари.
С большой неохотой Перси Филипс все же дал Леону помощника. В первый момент Леон ужаснулся.
– Хенни Дюран? – возмутился он. – Я его знаю. Африканер из Южной Африки. Воевал против нас под командованием печально знаменитого Кооса де ла Рея[13]. Одному богу известно, скольких англичан он подстрелил.
– Англо-бурская война закончилась несколько лет назад, – напомнил Перси. – Парень он, может, и жесткий, но в душе добрый. Как и большинство буров, отлично знает буш. К тому же хороший механик. И с ремонтом поможет, и за руль сядет. У тебя дел много, людей надо мясом снабжать – один не управишься, а лучше его никого нет. Да и сам, если слушать будешь, многому научишься. Самая лучшая его рекомендация – это то, что парень готов работать за сущую мелочь, несколько шиллингов в день.
– Но…
– И никаких больше «но» и «если», молодой человек. Хенни – твой помощник, так что привыкай.
Леон быстро обнаружил, что Хенни не только неутомимый работяга, но и в машинах разбирается лучше, и о буше знает больше, а главное, всегда готов своими познаниями поделиться. Африканер прекрасно ладил с людьми и быстро установил со всеми добрые отношения. Всю свою жизнь Хенни провел среди африканцев, хорошо понимал их обычаи и традиции и относился к ним с юмором и уважением Неудивительно, что его полюбили даже Маниоро и Ишмаэль. Вечерами, когда собирались у костра, бур становился прекрасным рассказчиком. В свои сорок лет он был сух, жилист и смугл от загара. Говорил с сильным акцентом.
– Ja, my jong Boet, – сказал он Леону после того, как они, догнав стадо буйволов, уложили восемью выстрелами восьмерых телок. – Да, мой юный друг. Похоже, мы все-таки сделаем из тебя охотника.
Телок освежевали, выпотрошили, порезали на куски, погрузили в две машины и доставили к условленному месту в полумиле от главного лагеря. Подъезжать ближе Перси не разрешал, считая, что треск моторов потревожит президента и Селуса. Дальше туши переносили вручную.
Оставшись одни, Леон и Хенни припарковали старший из «воксхоллов» под деревом и соорудили подобие лебедки. Потом подняли заднюю часть машины, сняли распределительный вал, издававший подозрительные скрежещущие звуки, и положили на потрепанный кусок брезента. От работы отвлек стук копыт. Оглянувшись, они увидели молодого человека в ботинках-джодпурах и широкополой шляпе. Незнакомец спешился, привязал лошадь и подошел ближе.
– Привет. Чем занимаетесь? – поинтересовался он. Акцент моментально выдал в нем американца.
Леон смерил молодого человека оценивающим взглядом. Дорогие сапоги для верховой езды, свежевыстиранное и отутюженное хаки. Лицо приятное, но не очень выразительное. Волосы под шляпой, когда он снял ее, оказались какого-то непонятного, мышиного цвета. Улыбка дружелюбная. На вид двадцать – двадцать два года.
– Да вот играемся тут с этим старичком, – ответил он, и незнакомец улыбнулся.
– Играемся тут с этим старичком, – повторил он. – Боже, как мне нравится британский акцент. Так бы и слушал весь день.