д на Перси:
– Что это?
– Запросы и обращения от тех, кто прочитал статьи Эндрю Фэгана и теперь горит желанием поохотиться с тобой, – коротко объяснил Перси. – Бедняжки, они и понятия не имеют, что их ждет.
– Письма адресованы мне, почему ты их вскрыл?
В голосе Леона проскользнули обвинительные нотки.
– Подумал, что так будет лучше. А вдруг какое-то требовало незамедлительного ответа, – с невинным видом ответил Перси, пожимая плечами.
– Джентльмен не распечатывает письма, которые предназначены другому.
Их взгляды встретились.
– Я не джентльмен, сынок. Я твой босс, и ты об этом не забывай.
– Положение может измениться, Перси. В любой момент.
Леон говорил уверенно, как будто стопка писем на столе дала ему некую новую власть.
– Ну-ну, не надо так спешить. Ладно, ты прав. Мне не следовало вскрывать твои письма. Извини. Не силен по части манер.
– Дорогой Перси, извинение принято.
Некоторое время оба молчали. Леон просмотрел последние письма.
– Есть даже от германской принцессы, Изабеллы фон Гогенберг, или что-то вроде того, – первым нарушил тишину Перси.
– Видел.
– Она и фотографию свою вложила, – продолжал старый охотник. – Весьма недурна. Как раз для мужчины моего возраста. Тебе ведь больше нравятся зрелые женщины, верно?
– Подожди. – Дочитав письмо, Леон покачал головой. – Ладно, остальные потом.
– Не хочешь ли потолковать о моем предложении? Насчет партнерства.
– Ты серьезно, Перси? Признаюсь, тронут. Я думал, ты пошутил.
– Я не шутил.
– Хорошо. Давай потолкуем.
Разговор затянулся почти до вечера, но в конце концов им удалось достичь согласия по финансовым вопросам.
– И вот что еще, Леон. Использование автомобиля в личных нуждах оплачиваешь сам. Я не собираюсь спонсировать твои амурные похождения в Найроби.
– Справедливо, но раз уж ты внес дополнение, позволь и мне добавить пару пунктов. Не возражаешь?
Перси, заподозрив неладное, замялся:
– Ладно, давай послушаем.
– Название новой фирмы…
– «Сафари Филипса и Кортни», – торопливо ответил Перси. – А что?
– Давай будем придерживаться алфавитного порядка. Поменяем фамилии местами, да? Получается «Сафари Кортни и Филипса». Так?
– Предприятие мое, и называться оно будет так, как я сказал, – уперся Перси.
– Нет, теперь это не только твое предприятие. Оно наше.
– Ты просто наглец. Ладно, давай решим иначе. – Он сунул руку в карман и достал серебряный шиллинг. – Орел или решка?
– Орел!
Перси подбросил монету и, ловко поймав ее на тыльную сторону левой ладони, тут же накрыл правой.
– Значит, орел? Точно? Не передумал?
– Хватит, Перси. Открывай.
Старик заглянул под ладонь и тяжело вздохнул:
– Вот что бывает со старыми львами, когда молодые набирают силу.
– Ладно, показывай, что ты там прячешь.
Перси убрал руку.
– Хорошо, ты выиграл, – с несчастным видом признал он. – Пусть будет по-твоему. «Сафари Кортни и Филипса». А какой второй пункт?
– Датой заключения контракта будем считать день начала сафари Рузвельта.
– Ну ты даешь! Это чистый грабеж! Хочешь, чтобы я выплатил всю сумму комиссионных за твою охоту с Кермитом Рузвельтом!
Перси покачал головой с таким видом, словно требование Леона выходило за рамки человеческого понимания. Вид у него при этом был глубоко несчастный.
– Перестань, ты разбиваешь мне сердце, – улыбнулся Леон. – Я сейчас распла́чусь.
– И где только твоя совесть? Подумай сам, это ведь почти двести фунтов!
– Точнее, двести пятнадцать.
– Ты пользуешься тем, что я старый, больной человек.
– А по-моему, ты еще вполне бодрый и здоровый. Так мы договорились?
– Ты загоняешь меня в угол. Похоже, ничего другого не остается. Бессердечный мальчишка.
– Другими словами, ты согласен?
Перси неохотно кивнул и тут же улыбнулся и протянул руку. Сделку скрепили рукопожатием.
– Я бы согласился и на тридцать процентов, – ухмыльнулся Перси. – Ты удовольствовался жалкими двадцатью пятью.
– А я больше чем на двадцать и не рассчитывал, но ты дрогнул и отступил к двадцати пяти, – хитро усмехнулся Леон.
– Добро пожаловать на борт, партнер. Думаю, мы неплохо сработаемся. Если не ошибаюсь, те двести пятнадцать фунтов нужны тебе прямо сейчас? А подождать до конца месяца, случайно, не хочешь?
– Не хочу. Ты не ошибаешься, деньги нужны мне прямо сейчас. И еще одно. Я почти год без отдыха. Мне нужно два дня и мотор. Собираюсь съездить в Найроби, а может, и куда подальше.
– Передай своей дамочке, кем бы она ни была, мой горячий привет.
– Перси, я должен предупредить: у тебя мозги в ширинку вываливаются.
В Найроби Леон первым делом направился в расположенный на главной улице офис торговой компании «Озеро Виктория». Двигатель «воксхолла» еще трещал и постреливал, готовясь к выключению, когда дверь распахнулась и навстречу гостю устремился мистер Гулам Вилабджи, эсквайр. За ним с небольшим отставанием следовали миссис Вилабджи и целая орава одетых в яркие сари и щебечущих, как птенцы, смуглолицых херувимчиков с иссиня-черными волосами и огромными темными глазами.
Не успел Леон вылезти из машины, как мистер Вилабджи схватил его за руку и энергично потряс.
– Тысяча и одно приветствие почтеннейшему сагибу. Со дня вашего прошлого визита к нам глаза мои не любовались картиной более приятной. – Не выпуская правой руки гостя, торговец потащил его за собой. Второй рукой он отгонял окружившую их стайку детишек. – Прочь! Уйдите! Плохие дети. Невоспитанные девчонки. – Детишки, впрочем, не обращали на него никакого внимания и лишь старались держаться вне пределов досягаемости. – Пожалуйста, сагиб, простите и забудьте о них. Увы, увы! Несмотря на все мои старания, миссис Вилабджи производит на свет исключительно особ женского пола.
– Они все такие милые, – галантно заметил Леон. Ободренная таким замечанием, одна из крошек проскользнула под отцовской дланью и, встав на цыпочки, схватила гостя за вторую руку.
– Входите, входите! Прошу вас, сагиб.
Вместе мистер Виллабджи и его дочь подвели Леона к задней стене магазина. Красочные изображения зеленоглазой многорукой богини Кали и бога Ганеши со слоновьей головой уступили почетное место в центре последнему пополнению галереи. Это была большая позолоченная рама с деревянной табличкой, украшенной искусной резьбой и изображением золотого листа. Надпись на ней гласила:
Посвящается многоуважаемому сагибу Леону Кортни, эсквайру, всемирно знаменитому игроку в поло и великому шикари, спутнику и ближайшему другу полковника Теодора Рузвельта, президента Соединенных Штатов Америки и мистера Гулама Вилабджи, эсквайра
Под стеклом рамы были помещены с полдюжины вырезок из англоязычных газет.
– Моя семья и я очень надеемся, что вы соизволите оставить свой автограф на одной из этих чудесных публикаций, которая станет коронной драгоценностью в моей коллекции реликвий.
– Сделаю это с превеликим удовольствием, мистер Вилабджи.
Неожиданно для себя Леон растрогался. Взяв ручку, он написал: «Моему доброму другу и покровителю, мистеру Гуламу Вилабджи, эсквайру. Искренне ваш, Леон Кортни».
Достойный торговец подул на чернила.
– Этот автограф пребудет со мной до конца дней моих как величайшее сокровище. – Он печально вздохнул и, разогнав обступивших Леона дочерей, добавил: – Теперь вы, наверное, пожелаете забрать те великолепные слоновьи бивни, что до сих пор находятся у меня на хранении.
Бивни к машине отнесли Маниоро с Лойкотом. Леон шел за ними, облепленный юными поклонницами: две малышки повисли у него на руках, остальные цеплялись за штанины. С немалым трудом избавившись от них, он забрался на сиденье, завел мотор и покатил к недавно открывшемуся загородному клубу «Мутайга», кирпичные стены которого, окрашенные в розовый цвет, сменили оштукатуренный грязно-белый старый «Клуб поселенцев», располагавшийся далеко за пределами шумной Мейн-стрит.
В баре, открытом только для членов заведения, его ждал дядя, Пенрод Баллантайн. Полковник поднялся ему навстречу, и Леон заметил, что он изрядно поправился. В последний раз они виделись более года назад, и за это время Пенрод успел перейти из разряда «упитанных» в категорию «тучных», а в его усах добавилось седины.
– Как насчет ланча? – предложил он, обменявшись с племянником рукопожатием. – У них сегодня пирог с мясом и почками. Мой любимый. Не хочу, чтобы до него раньше добралась всякая шпана. Заодно и поговорим.
На террасе, под увитой сиреневой бугенвиллеей аркой, в укромном уголке подальше от чужих ушей их ждал накрытый столик.
Заправив под воротник белую салфетку, Пенрод с улыбкой заметил:
– Полагаю, Перси уже показал тебе статьи того янки, Эндрю Фэгана, и письма, что пришли на твое имя от известных людей?
– Да, сэр, показал. Вообще-то, в этих статьях многое преувеличено. Разумеется, я не лучший охотник в Африке. Кермит Рузвельт в шутку так сказал, а Фэган принял всерьез. Вообще-то, я еще новичок.
– Только не говори этого вслух. Пусть все думают что хотят. К тому же, говорят, ты быстро учишься. – Пенрод самодовольно усмехнулся. – Должен признаться, к этой шумихе и я приложил руку. По-моему, получилось удачно. Так сказать, штришок гения.
Леон удивленно посмотрел на него:
– Вы-то тут при чем, дядя?
– Когда появились первые статьи, я был в Лондоне. И там меня осенило. Я связался с нашим военным атташе при посольстве в Берлине и попросил устроить перепечатку этих статей в германской прессе, в первую очередь в тех изданиях, что специализируются на публикациях материалов о спорте и охоте. Такие материалы интересны в первую очередь представителям верхушки, тем, у кого есть собственные поместья, для кого охота – развлечение, спорт. Мой план заключался в том, чтобы увлечь этих людей африканским сафари, соблазнить их шансом поохотиться с тобой. А у тебя появится возможность собирать самую разную информацию, которая, несомненно, пригодится, когда придет время схватиться с ними.