– Нет, они действительно примерно равны. В моем распоряжении двести шестьдесят белых офицеров и полтысячи аскари. Есть еще жандармерия – это сорок пять офицеров и чуть более двух тысяч полицейских-аскари, которые в случае необходимости выступят на защиту колонии.
– Как видите, силы совершенно недостаточные для обороны весьма обширной территории, – указал фон Мирбах. – Учитывая присутствие вблизи континента кораблей британского военного флота, шансы доставить сюда подкрепление и наладить снабжение этих двух крошечных армий крайне незначительны.
– Да, перспективы обескураживающие, – согласился Леттов-Форбек. – Нам ничего не останется, как взять на вооружение ту же партизанскую тактику, которую вы, буры, столь успешно использовали против англичан в Южной Африке.
– Ситуация, однако, может кардинально измениться, если Южная Африка вступит в войну на стороне Германии, – негромко сказал фон Мирбах, и оба немца пристально посмотрели на старого генерала.
– Все, что вы здесь рассказали, для меня не ново. Я не только думал об этом, но и консультировался с моими старыми товарищами по оружию. – Де ла Рей задумчиво погладил бороду. – Однако Смэтс и Бота преданы британцам душой и телом. Власть полностью в их руках. И держат они ее крепко, но… Не стоит забывать, что значительная часть населения имеет британские корни и ее симпатии Британии несомненны.
– Каково состояние южноафриканской армии? – осведомился граф. – Ее численность? Кто командует?
– Все без исключения старшие офицеры – африканеры. Все дрались с англичанами. Как и Смэтс с Ботой, которые перешли потом к ним. Но немало и тех, кто не последовал примеру этих двоих.
– Война закончилась почти четырнадцать лет назад, – напомнил фон Леттов-Форбек. – С тех пор многое изменилось. Четыре южноафриканские республики объединились в Южно-Африканский Союз. Мощь и влияние буров удвоились. Удовлетворятся ли они этим или рискнут всем достигнутым, став на сторону Германии? Не устали ли буры от войны? Теперь они – часть Британской империи. Удастся ли Боте и Смэтсу удержать своих старых товарищей от союза с Германией?
Старый бур долго молчал. Двое немцев терпеливо ждали.
– Возможно, вы и правы, – заговорил наконец седой генерал. – Возможно, какие-то раны моего народа, африканеров, зажили, но шрамы остались. Однако я забегаю вперед. Давайте посмотрим, что представляет собой ныне существующая армия Южной Африки. Это весьма грозная сила, численностью в шестьдесят тысяч штыков, хорошо обученная и оснащенная. Она вполне в состоянии контролировать территорию всей Южной Африки, от Найроби и Виндхука до мыса Доброй Надежды. Правительство, располагающее такой армией, контролирует морские маршруты и бухты по всему континенту. Оно контролирует ресурсы золотых приисков Уитуотерстранда, алмазных рудников Кимберли и новых сталелитейных и оружейных заводов Трансвааля. Если Южная Африка бросит все это на чашу весов Германии, Британия окажется в очень сложном положении. Ей не только придется отвлекать из Европы немалые силы, но и взваливать на флот дополнительное бремя по их охране и обеспечению. Южная Африка может стать тем театром военных действий, на котором решится исход войны.
– Допустим, вы решите снова выступить против британцев. На чью сторону склонятся ваши прежние товарищи? Мы знаем, что Смэтс и Бота поддержат англичан, а каковы настроения других бывших лидеров? Девета? Кемпа? Бейерса? С кем они пойдут – с вами или с Ботой?
– Я знаю их всех, – кивнул де ла Рей. – Я воевал с ними и заглядывал им в душу. С тех пор прошло много времени, но они помнят, как англичане надругались над их женщинами и детьми, что делали со страной, которую мы все любили. В глубине души я уверен: каждый из них готов взять оружие и встать рядом со мной, если нашим врагом снова будет Британия.
– Это я и надеялся услышать от вас, генерал. Кайзер и правительство уполномочили меня обещать вам любую требуемую помощь – экипировкой, оружием и деньгами.
– Нам понадобится и одно, и другое, и третье, – согласился де ла Рей. – Особенно вначале, пока мы не отстраним Боту и не завладеем армейскими арсеналами и резервным банком в Претории, где и лежат деньги.
– Скажите, что вам нужно, и я доставлю все из Берлина.
– Ни продовольствие, ни обмундирование нам не понадобятся. Мы фермеры и прокормим себя сами. А драться будем в рабочей одежде, как и прежде. Ручное оружие нам тоже не нужно – у каждого из нас лежит дома свой маузер.
– Тогда что вам нужно?
– Для начала мне потребуется сто пятьдесят тяжелых пулеметов и пятьдесят минометов, а также боеприпасы к ним. Скажем, миллион патронов и пятьсот мин. Далее, медикаменты…
Генерал перечислял, граф записывал в блокнот.
– Тяжелое вооружение? – спросил фон Леттов.
– Нет. На первом этапе нашим главным оружием будут быстрота и внезапность. Если все получится, мы захватим арсеналы с тяжелым оружием.
– Что еще?
– Деньги, – улыбнулся де ла Рей.
– Сколько?
– Два миллиона фунтов в золотых соверенах.
С минуту все молчали – названная сумма превосходила все ожидания.
– Это очень много, – сказал наконец фон Мирбах.
– Такова цена плодороднейшей во всем Южном полушарии земли. Такова цена обученной и имеющей боевой опыт армии в шестьдесят тысяч штыков. Такова цена победы над Британией. И вы еще считаете, что она слишком высока?
– Нет. – Граф покачал головой. – Цена справедливая. Вы получите два миллиона. Я сам об этом позабочусь.
– От денег и оружия не будет никакой пользы, пока они не попадут на наши базы в Южной Африке.
– Скажите, как нам перебросить их туда.
– Доставить контрабандой через крупные порты – Кейптаун или Дурбан – не получится. Там слишком строгий таможенный досмотр. Но у Южной Африки есть общая граница с вашей колонией на юго-западе. Между ними существует железнодорожное сообщение. Обслуживают железную дорогу почти исключительно африканеры. Мы можем на них положиться. Альтернативный маршрут – отсюда, из Германской Восточной Африки, в Родезию. На лодке через озеро Танганьика. Дальше – по железной дороге на юг.
Слушавший де ла Рея фон Леттов покачал головой:
– Чтобы доставить все необходимое этими маршрутами, нужны месяцы. К тому же риск слишком велик – груз могут задержать или перехватить.
Полковник и генерал одновременно посмотрели на Мирбаха, словно ожидая от него альтернативного плана.
– Так как же вы собираетесь перебрасывать груз? – не выдержал де ла Рей.
Ева, как ни в чем не бывало, продолжала рисовать. Похоже, серьезный мужской разговор был совершенно ей неинтересен. Тем не менее граф взглянул на нее, потом на Хенни и едва заметно нахмурился. Некоторое время он молчал, задумчиво барабаня пальцами по столу, потом, как будто приняв для себя какое-то решение, кивнул:
– Это осуществимо. План есть. Даю вам слово, генерал. Я доставлю все, что вам потребуется, туда, куда нужно. С сегодняшнего дня для всех нас есть только один пароль: секретность. О способе доставки я проинформирую вас и полковника фон Леттова. Не сейчас, а ближе ко времени операции. Пока прошу поверить мне на слово.
С минуту де ла Рей сверлил немца своим пронзительным взглядом фанатика. Граф Отто оставался спокоен. Наконец генерал опустил глаза и поднял листок с изображением императорского орла.
– Это гарантия вашего кайзера и правительства. Я считаю ее недостаточной, чтобы поднимать мой народ на новое испытание и обрекать на новые жертвы.
Граф Отто и полковник фон Леттов-Форбек не произнесли ни слова. Похоже, все их планы рушились.
Де ла Рей еще не закончил.
– Вы, граф, дали мне другую гарантию. Ваше слово. Я знаю, вы человек, способный сдвинуть гору. О вас ходят легенды. Мне известно, что вы не принимаете в расчет даже возможность неудачи. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Я – человек простой, но горжусь тем, что разбираюсь в людях и лошадях. Вы дали мне слово, и теперь я даю слово вам. В тот день, когда война снова вспыхнет в Африке, я буду на вашей стороне с армией в шестьдесят тысяч штыков. Вашу руку, граф. Отныне и до смерти я ваш союзник.
Последние четыре дня Леон только что не ночевал в аэроплане, проводя все светлое время суток в полетах над саванной. Вместе с ним летали и Маниоро с Лойкотом. Сидя в передней части кабины, они напоминали выискивающих добычу стервятников – такие же бдительные, внимательные, сосредоточенные. Львов за эти четыре дня нашли немало, около двух сотен, – самцов, самок, детенышей, молодых и старых беззубых одиночек, но ни один не соответствовал требованию Кичва Музуру: «Он должен быть большой, а его грива черной, как у пса из преисподней».
На четвертый день Маниоро объявил, что поиски нужно расширить, что в землях масаи стоящие львы давно вывелись и что искать добычу нужно на севере, между озером Туркана и Марсабитом.
– Вот там их много. Там они под каждой акацией. Да такие здоровенные и злые, что даже Кичва Музуру обрадуется.
Лойкот, разумеется, выступил против, не в первый раз напомнив о легендарной паре, обитающей между озером Натрон и западной стеной Рифтовой долины.
– Я хорошо их знаю и много раз видел своими глазами, когда отгонял туда отцовское стадо. Это братья-близнецы, рожденные одной львицей в один день. Было это одиннадцать лет назад, в год нашествия саранчи. И потом я встречал их каждое лето и видел, как они растут и матереют. Сейчас эти двое в самой силе. Других таких здесь больше нет. Вместе они задрали больше сотни коров и телят. А еще они убили восемнадцать моранов, которые ходили на них. Нет на земле человека, который мог бы справиться с ними, потому что они слишком сильны, злы и хитры. Некоторые мораны считают их львами-призраками и верят, что, почуяв охотника, они могут превращаться в газелей и птиц.
Слыша такое, Маниоро издевательски хохотал, закатывал глаза и стучал пальцем по виску, демонстрируя глубину слабоумия своего юного соплеменника. И все же в конце концов Леон встал на сторону Лойкота, и теперь они летали над обозначенной им территорией, всматриваясь в бурую саванну и едва ли не заглядывая под каждый камень. Им попадались огромные стада буйволов и животных помельче, но со львами по-прежнему не везло – те, что встречались, не стоили и копья охотника.