И в глаза через маску ударил свет. Жар солнца я почувствовал кожей, грудь вдохнула свежий воздух.
— Да-а! — не выдержал я.
А затем у меня сдёрнули повязку с лица.
Я на миг ослеп, но потом зрение привыкло. Впереди была небольшая площадь под открытым небом, со всех сторон огороженная высокими стенами, сливающимися с ландшафтом. Метров сто в поперечнике, сбоку — несколько спортивных конструкций, спрятанных под жиденькими, сгоревшими на солнце акациями, поле для игры в мяч. Левее — огороженная решётчатым забором площадка для посадки двух геликоптеров. По центру одного из кругов стоял небольшой геликоптер, укрытый серо-жёлтой маскировочной тканью.
Слева за краешком стены виднелось море. Неужели это и есть шанс к спасению.
Мне подумалось — угнать геликоптер?
Нет, понял я. Существует совсем безумно-малая вероятность, что это сработает, что всё сложится удачно. Незнакомая местность, связанные конечности. Военные в моём конвое. Даже если я разберусь с ними и добегу — есть военные в вышках на постах по периметру. Зенитные пушки, которые наверняка где-то упрятаны. Незнакомая система управления и, возможно, система самоликвидации во время угона — я, конечно, летал в прошлых жизнях на вертолётах, но в этой пока не особо умел.
Но и самое главное — я не собирался уходить один. Я обязательно должен был вызволить как минимум — Самиру, а как максимум — хотя бы какое-то число пленных девушек, несущих во мне моё семя.
Я понял, что наш план складывается удачно. Не зря Самира, прочитав моё послание на бумажке во время игры в морской бой, симулировала ссору и объявила молчанку на пару дней. Не зря я смог дождаться встречи с начальником тюрьмы. Не зря я вылез на поверхность. И самое главное — не зря я проехался на лифте.
Что ж, подумалось мне, придётся доставать главный козырь из рукава. Я сомневался, стоит ли это делать, но это осталось единственным вариантом, нравится мне это, или нет.
Вояки встали двумя линиями, обозначив две недостающие стороны спортивной площадки — с двух других сторон были пятиметровые бетонно-песочные стены.
— Une demi-heure! (полчаса!) — рявкнул по-французски один из них.
Мне частично освободили руки, дали побегать трусцой по площадке. Отжаться на перекладине. Приседания. Бег на месте. Вращения тазом. Японцы смотрели на меня и почему-то смеялись, но мне было на это наплевать. Затем, когда время уже подходило к концу, я принялся отжиматься с подскоком от пола, медленно перемещаясь в сторону стены.
Потому что там я заметил крупные острые кусочки бетона, отвавлишиеся ещё при строительстве. Подпрыгнув на руках, я с размаху приземлился ладонью на одну из них, боль свела запястье, но я продолжил отжиматься, пока, наконец, ко мне не подбежал один из военных.
— Mō toki ga arimasen! (ваше время истекло!) — понял я фразу без перевода.
Я сжал истерзанные ладони в кулаки, позволил застегнуть наручники. Это был самый опасный вариант процедуры. Я не знал, что будет, заметь он это. Но солдат не заметил. Повязка на глаза, двери, лестница, ещё двери.
Лифт.
Когда меня развернули лицом к стене, я разжал кулаки и пошуршал ладонями, выкидывая впившийся на полсантиметра в ладонь кусок бетона на пол.
Японец что-то рявкнул, пнул меня по ноге, но этим дело и ограничилось. Меня отвели в камеру, чуть позже солдат кинул в щель для подноса два пластыря в упаковке.
— Ну как там? — спросила Самира.
— Всё будет хорошо, — заверил я её, и принялся ждать.
Сирена в блоке завопила под ночь.
Глава 10
— Что это? — крикнула через стену Самира.
— Не знаю, — соврал я, хотя, на самом деле, догадывался.
— Пожар? Мы тут сгорим заживо, что ли⁈
— Не волнуйся, — попытался я её успокоить. — Не сгорим. Наверняка есть запасные выходы.
— Ты какой-то очень спокойный. Ладно, молчу.
Самира очень сообразительная, понял я. Мы больше не переписывались на бумажках, но она поняла, что я в этом как-то замешан, и приняла мою стратегию — просто ждать.
А ждать пришлось недолго — среди ночи, когда я только смог уснуть, ко мне в камеру вломились трое солдат. Обычно приходили по двое, а тут я понял, что вести будут совсем не так, как обычно. И точно — скрутили, дали под дых, потащили в комнату для допросов.
Меня пристегнули наручниками к столу и сильно били. Я не помню, как лечился после, но у меня точно были сломаны пара рёбер, получено лёгкое сотрясение, а на колени я долго после не мог вставать.
— Кто они⁈ Как ты связался с Обществом? — говорил голос переводчика, спросонья с трудом передававший всю злость и ненависть господина Каяно.
— О чём, мать твою, ты говоришь, старый японский извращенец? — прошипел я.
— Двое солдат убиты. Это случилось после того, как ты ездил на лифте. И перед приездом важной персоны. Говори, как ты узнал? Как ты вызвал Общество? Имплант?
— Я понятия не имею, о чём ты! Я не знаю, где мы сейчас. Я не знаю, ищет ли меня Общество! — сказал я.
Снова серия ударов, я чувствовал переломы пальцев, орал, пытался что-то ответить — хотя не знал, что можно ответить кроме того, что знаю сам. Вскоре начал орать правду, потому что в моей ситуации это было безопасно.
— Из другого мира! — орал я. — Они пришли за мной из другого мира, больной ты ублюдок!
Истязания прекратились. Каяно сплюнул и процедил сквозь зубы тираду, глядя в сторону.
— Вы повредились умом, — сообщил переводчик. — Либо действительно так важны, что тайная полиция прислала телепорт-спецназ через весь земной шар, либо…
Не знаю зачем, но я кивнул переводчику. Он не закончил фразу — Каяно двинул ему локтём в челюсть. Тот испуганно посмотрел на него, затем затароторил что-то, потирая ушиб. Я понял — сказанное не нужно было переводить.
Но он же зачем-то перевёл?
Затем несколько экзекуторов ушли, а Каяно приставил мне к голове ствол. Я зажмурился, уже готовясь встретиться с Верховным Секатором, но неожиданно на шее щёлкнул ошейник.
— Лечись, — перевели мне. — У тебя пять минут. Особенно лицо. У товара не должно повредиться лицо.
Уже из коридора мне удалось услышать его вопрос на японском — первое слово было «Аки Харадо», название корабля, а второе, судя по всему — «готов».
Хорошо, понял я.
Товар, важный гость. Похоже, Каяно здесь не самая главная шишка. Над полковником обязательно должна летать птица повыше, и не факт, что обязательно речь о погонах, понял я. Это могут быть и учёные, и высокие шишки из корпорации Великой Полусферы Южного Процветания, а могут и какие-нибудь завязанные со всем этим мощные сенсы из Восточной Клики.
Долечиться мне до конца не дали, я только настроился на волну, убрал пару особо ощутимых гематом, нашёл перелом ребра и принялся его лечить, как внезапно лаборант снова щёлкнул ошейником у меня на шее. Чувство, когда у тебя отключают силу прямо в процессе сеанса — весьма любопытное, как будто ты получаешь контузию.
После я сидел некоторое время, приходя в себя. Все вышли из комнаты, закрыв за мной дверь. Время тянулось, но я решил подождать. Прошло полчаса, а может и час, и я не выдержал.
— Эй, выпустите меня! — крикнул я.
В ответ тишина. Сильно клонило в сон, я прилёг на стол и неожиданно быстро вырубился.
Сколько я проспал — не знаю. Проснулся от того, что снова орала сирена. Пробуждение было тяжёлым, вязким, я едва поднял голову, как тут же захотелось опустить её. Но я удержался, потому что что-то привлекло внимание.
Снаружи, из-за двери, слышались едва различимые звуки выстрелов. А криков не было.
В ноздри ударил вполне знакомый едва уловимый запах. Этот запах я ещё ни разу не чувствовал в этом мире, но не мог забыть даже спустя несколько смертей. Это был запах боевых нано-роботов вперемешку с парализующим газом.
Сначала я улыбнулся злорадной улыбкой. Я знал, что это пришли «свои», причём настолько «свои», что «своее» просто не было. Но тут же мне стало не до смеха. Я понял, что эти «свои» будут убивать не только японцев — они будут зачищать всех, кто есть в подземном комплексе.
Поэтому я снова заорал, насколько хватило ослабевшей глотки:
— Я зде-есь! Не надо убивать заключённых! Не убивайте заключённых! Самира! Чёрная такая…
На этот раз ждать пришлось недолго. Послышался звук сервоприводов в коридоре, затем загремел, загудел и зажужжал плазморез, небрежно отрезавший замок по кругу.
Дверь распахнулась, когда дым рассеялся, я обнаружил знакомое лицо под скафандром портативного шагохода-экзоскелета.
— Андрон? — Язык заплетался, а в глазах двоилось, но я его разглядел. — Не ожидал.
— Ага. Клёвая же штука, скажи? — он помахал конечностью с пушкой на запястье. — Из две тысяча восьмидесятых, в хранилище взяли.
— Вас сколько?
— Трое. И ещё пять дроид-станций, больше в лифт размерности не вышло. С десятком дронов на каждой. Я сначала проверил, наноботов распылил, потом…
— Я понимаю. Знаю, как это делается. Вколи мне скорее антидот.
Лифтёр не спеша подошёл к столу, в многофункциональном приборе на кисте ствол сменился на шприц, воткнулся в предплечье. В голове за считанные секунды стало чуть свежее.
— Кого там, говоришь, не трогать? — спросил он, словно посмеиваясь.
— Двумя уровнями ниже. Заключённые. Их надо освободить. Если я бегу один — это будет очень заметно.
Андрон поморщился.
— Самира, говоришь? Да, помню такую. Ну, пошли. Мы пока только казармы расчистили, может, их не убили ещё.
— Не убили⁈ Скажи своим!
— Здесь подземелье же, бункер. Как я им скажу?
— А ну срежь быстро эту херовину!
Я отодвинул руки максимально в сторону. Плазморез находился на небольшом летающем дроне, похожем на стрекозу. До сих пор не знаю, как изобретатели шестого Суперствола умудрились запихнуть столько энергии в такой маленький корпус, не иначе, как холодный термояд. Слетел с плеча шагохода, уселся на стол, распаял наручники.
Так быстро по этим помещениям я ещё не бегал. Я мча