ерно месяц тому назад Сычев встретил своего бывшего коллегу Диму Гурьева в городском парке, когда сидел на лавочке с набором шахмат под мышкой и надеялся найти себе соперника. Гурьев подошел к старику, и тот тут же вспомнил своего бывшего санитара. Сычев очень обрадовался, понял, что у него наконец-то появился по-настоящему достойный противник, предложил сыграть. Гурьев согласился.
После двух партий у них была ничья. Каждый выиграл по разу. Они решили сыграть еще, и тут полил дождь. Эти азартные игроки просто не могли смириться с таким поворотом дел, и Сычев пригласил Гурьева к себе домой.
Когда они вошли в квартиру, Гурьев тут же обратил внимание на картину, висевшую на стене. Они тут же вспомнили Даню Шапировского. Сычев рассказал гостю о том, как получил эту работу в подарок, и о том, сколько она теперь может стоить. После этого соперники начали играть, и Сычев с легкостью оставил за собой решающую партию. Старичок был просто счастлив, но при этом отметил, что Гурьева точно подменили. Он вдруг стал рассеянным и в ходе партии довольно опрометчиво терял одну фигуру за другой. Когда они закончили играть и стали пить чай, Гурьев продолжил расспрашивать хозяина про картину.
– То есть ты хочешь сказать, что до прихода к Сычеву Гурьев не знал о картине и о ее подлинной стоимости? – осведомился Корнев.
– Не знал, а когда проведал, тут же направился к Завадскому.
– Получается, что Гурьев знал про то, что Шапиро подарил тому картину, – заметил Корнев.
– Когда я показал фотографию Гурьева вдове убитого главврача, она тут же узнала нашего красавца. Гурьев явился к Завадскому тогда, когда того не было дома. Он представился Валентине бывшим коллегой мужа и сказал, что хочет попросить Андрея Филипповича взять его на должность санитара. Завадская предложила ему подождать ее супруга в той самой комнате, где как раз и висела вторая картина.
– Гурьев дождался Завадского? – спросил Корнев.
– В том-то и дело, что нет. Он узнал, где находится вторая картина, и поспешил откланяться. Когда Валентина сообщила мужу о визите его бывшего коллеги, тот был крайне удивлен. Он сказал, что ни за что на свете не взял бы на работу Гурьева, и долго ругался, пораженный наглостью этого незваного гостя. Оказывается, это Завадский в свое время поспособствовал тому, чтобы Гурьев с треском вылетел из больницы. Вот такая история. Теперь делайте выводы. – Зверев закончил свой рассказ и выложил перед Корневым фотографии Гурьева и Коро.
Вдоволь насмотревшись на обоих, полковник подвел итоги разговора:
– Итак, мы имеем мужчину, склонного к авантюрам, который знал о том, что у Сычева и Завадского имеются ценные картины. За них можно получить немалые деньги. Кроме того, наш подозреваемый определенно имел сведения о привычках Сычева и Завадского и мог без труда узнать, когда их квартиры будут пустовать.
– Гурьев не связан с криминалом, как мы ранее и предполагали, – вставил реплику Костин.
Корнев, который терпеть не мог, когда его перебивали, одарил Веню строгим взглядом, но отчитывать не стал и продолжил:
– Получается, что, узнав о картинах, Гурьев решился на похищение. Он уговорил свою подружку проникнуть в обе квартиры, что та и сделала. Она наткнулась на Завадского и убила его. Ну что ж, все это дает нам основания подозревать Гурьева и Коро в совершении этих преступлений. Но у нас нет никаких доказательств их вины. Все, что поведал нам сейчас Павел Васильевич, это лишь наши догадки, предположения.
Зверев поднялся и проговорил:
– Лучшим доказательством виновности этой сладкой парочки будет картина, украденная из квартиры Сычева. Именно ее я и собираюсь найти. Кроме того, у нас имеются отпечатки на молочной бутылке. Думаю, что их нужно будет сравнить с пальчиками Юлии Коро.
– Где же мы их возьмем? – поинтересовался Костин. – Насколько я понимаю, задерживать нашу циркачку мы пока не собираемся.
– У нас нет достаточных оснований для этого, – процедил Корнев. – Юлия – известная актриса, ее задержание наделает много ненужного шума.
Зверев поморщился и сказал:
– Так и есть. К тому же Гурьев и Коро пока не знают, что мы вышли на их след. Это хорошо. Пусть пока они остаются в неведении.
– Это я понял, а что же все-таки с отпечатками? – спросил Костин.
– Раз они тебя так волнуют, то почему бы тебе не заняться ими, Вениамин? – сказал Зверев.
– Я, конечно, не против.
– Тогда решено! Действуй, парень, мы в тебе не сомневаемся. Уверен, что ни гигант Пыжик, ни прочие ручные мишки Юлии Коро тебя не испугают.
Веня хмыкнул, расправил плечи и заявил:
– Моряки иногда дрейфуют, но никогда не дрейфят! Дайте мне пару дней, и дело в шляпе! Не позднее чем послезавтра у нас будут отпечатки Юлии.
– Так уж и не позднее? – с ухмылкой полюбопытствовал Зверев.
– Сказал послезавтра, значит, послезавтра!
– Ну, хорошо! Надеюсь, ты понимаешь, что достать пальчики Юлии нужно так, чтобы она ни о чем не догадалась?
– Разумеется, понимаю. Все будет сделано в лучшем виде. Можете в этом не сомневаться, товарищ капитан!
Часть пятаяЦиркачка
Глава 1
Из кабинета Корнева Костин вышел уверенной матросской походкой, однако тут же поник. Несмотря на всю браваду, которую он продемонстрировал в присутствии начальника милиции, Веня прекрасно понимал, что достать за два дня отпечатки пальцев Юлии Коро, причем так, чтобы она об этом не догадалась, будет не так уж и просто.
Старший лейтенант вышел из управления, засел в курилке и стал ломать голову, решать, как же ему выполнить то, что он так уверенно и опрометчиво пообещал. Он достал пачку, вынул из нее папиросу, сунул в зубы, но так и не прикурил. Чертова зажигалка исправно щелкала, но огонек на ее конце не появлялся. Веня потряс зажигалку и понял, что в ней кончился бензин.
Тут в курилку заявился старшина из транспортного отдела Ватутин и протянул ему спички. Однако тот лишь отмахнулся и отвернулся в сторону. Ватутин пожал плечами и больше не доставал молодого опера.
Так Веня просидел не меньше часа. Он думал, и ему было нужно сосредоточиться.
Однако здесь на лавке, рядом с газоном, засаженным тюльпанами, примулами и анемонами, тишины, необходимой для этого, разумеется, не было и быть не могло. В курилку постоянно приходили люди. Они дымили, разговаривали, о чем-то спорили и смеялись, чем чертовски досаждали Вене.
Когда очередная партия заядлых курильщиков расселась на лавочках, опер тихо выругался и направился к трамвайной остановке. До конца рабочего дня оставалось еще несколько часов, но Веня вовсе не боялся, что получит нагоняй от начальника. Он получил задачу и теперь должен был ее выполнить. Теперь уже никого не касается, как это будет сделано.
В трамвае, в который старший лейтенант втиснулся не без труда, тоже стоял немыслимый галдеж. Все что-то обсуждали, спорили и просили передать денежку за билетик.
Веня вышел на своей остановке, отправился в продуктовый магазин, купил на ужин буханку белого хлеба и бутылку молока. Уничтожив все это в течение нескольких минут, он улегся на кровать и наконец-то на какое-то время ощутил долгожданную тишину. Мысли кружились хороводом, но ни одной достойной идеи ему в голову так и не пришло.
Когда за стеной послышались голоса, Веня был готов завыть, прямо как голодный волк-одиночка. Тонкие стены коммуналки, в которой он обитал, не особо оберегали жильцов от постороннего шума. Веня замотался в одеяло, накрыл голову подушкой и сам не заметил, как уснул.
Проснувшись утром, Костин ощутил боль в висках. Он дважды хлопнул себя по лбу, но от этого мыслей в голове не прибавилось.
«Будь, что будет! Адрес я знаю, а там уж как бог пошлет», – подумал парень, умылся, наспех оделся и вышел из дома.
Несмотря на раннее утро, солнце припекало вовсю. Добравшись до нужной остановки, Веня вышел из трамвая и направился к сереньким пятиэтажкам, выстроившимся в ряд невдалеке.
Миновав подворотню, Веня оказался в глухом и мрачном дворике, выстланном неровной брусчаткой. С трех сторон громоздились жилые дома из силикатного кирпича, с четвертой открывался пустырь, поросший боярышником и густыми кустами облепихи.
Скрипнула дверь соседнего подъезда. Из нее выбежали две девочки лет пяти-шести и бросились к песочнице. Одна из них достала из кармана совок и стала оживленно рыть ямки. Вторая при помощи жестяного ведерка с не меньшим рвением принялась лепить куличики и класть на них камешки, окурки и пробки от винных бутылок, которые валялись по всему двору.
Косматая шелудивая псина устроилась под скамейкой и мирно дремала в теньке.
Веня миновал двор, спустился под очередную арку и увидел следующий двор, который не особо отличался от предыдущего. Здесь тоже было неуютно. Песочницы не наблюдалось, зато по центру двора одиноко торчали погнутые детские качели. На веревках висело свежевыстиранное белье.
На скамейке у подъезда сидели два неряшливо одетых мужичка и играли в картишки. Один, рябой, с впалыми щеками и изъеденным оспой лицом, смачно потягивал самокрутку и неистово морщил лоб. Второй, с металлической фиксой во рту, о чем-то возбужденно вещал и то и дело прикладывался к бутылке.
Веня подошел к ним, небрежно опустился на скамейку и заявил:
– Здорово, мужики! Во что шпилите? В секу или в буру?
Рябой мужичок дернулся, повернулся к Вене и ответил:
– Да мы так, в подкидного режемся.
– Возьмете третьего? – Веня вновь решил сыграть под блатного.
Картежники переглянулись.
Рябой дядька пожал плечами и сказал:
– Так мы же не на интерес играем.
– Что за игра без интереса? А ну решайтесь! Если очкуете, можно по маленькому! – Веня схапал с лавки колоду, вырвал карты из рук игроков и со знанием дела безупречно выполнил американскую тасовку, которая была по зубам только профессионалам этого дела. – Так что, играем?
Фиксатый тип вырвал у Вени карты, сложил их в стопку, убрал в карман и заявил: