– Никто не будет драться, – успокоил Картер. – Мне достаточно сделать вот так, чтобы угомонить твоего незадачливого кавалера.
С виду ничего не произошло, но Мэнни рухнул на землю как подкошенный и начал натужно кашлять, задыхаясь. Магическая удавка стягивала его шею, тянула вниз, не позволяя подняться.
Он выглядел жалко, барахтаясь, руками хватаясь за воротник куртки. Лицо приобрело сливовый оттенок.
– Дуэль можно считать завершенной? – навис над ним мужчина.
Я дернула того за рукав.
– Отпусти его.
– Мальчишка сам захотел биться. Пусть завершает бой тоже самостоятельно, иначе не вынесет никакого урока.
Мне кажется, Мэнни не смог бы сдаться при всем желании. Он широко размыкал рот, хватая воздух, из глаз его катились крупные слезы.
Я чувствовала, что магия, обвивающая шею, ослабевает – всё же Картер не планировал укокошить Мэнни всерьез, – но даже остатков хватило для того, чтобы ввести парня в полнейшее отчаяние.
Надо что-то делать.
Нельзя же просто ждать!
Так, а если…
Я мысленно ухватилась за энергетическую струйку, тонкую, но жесткую, как и вся магия Дэррэла Картера. Обвила её своим волшебством. Мы же единое целое. Я могу не только воровать у профессора, но и управлять с ним наравне.
Силы подчинились мне. Удавка ослабла, а затем и вовсе слетела с Мэнни. Парень перевернулся на бок и громко, хрипло задышал.
Я подбежала к нему и помогла подняться.
– Фэй, – покачал головой Картер. – Твое благородство безрассудно. Господин Ирби не поймет и не оценит ни единой твоей жертвы. Впрочем, ты всегда можешь поцеловать его из жалости. Ему будет приятно.
– Пожалуйста, уйдите, – бросила профессору.
– Тебя… тебя накажут, – сипел Мэнни. – Тебе недолго осталось…
– "Вас накажут", – передразнил темный маг. – Не забывайте, господин Ирби, я ваш преподаватель. А потому имейте хоть каплю уважения и соблюдайте субординацию.
– Да пошел ты!
Мне пришлось оттащить Мэнни, пока тот не кинулся на Картера с кулаками. Странно, но почему-то в этот момент мужчина нахмурился сильнее обычного. После чего развернулся и, накинув на себя чары невидимости, в прямом смысле слова скрылся с глаз.
Если он считает, будто я выбрала Мэнни, оставшись с тем, то ошибается.
Я вообще никого не выбирала.
– Ты как? – спросила, стряхивая с куртки друга траву и землю. – Идти можешь?
– Да, – буркнул парень, всматриваясь в темную ночную дорогу, будто пытаясь выследить Картера и пробуравить его взглядом насквозь.
– Держись за меня, если больно.
Вновь подала ладонь, но Мэнни отпихнул ту.
– Мне не нужна твоя помощь! Просто оставь меня в покое!
Ой, ну да, конечно. Нашел, на ком срываться за собственную глупость. Будто кто-то заставлял вызывать Картера на дуэль. Прав был мой фиктивный супруг: я даже слов благодарности от него не услышу. Только обвинение во всех грехах, смертных и не очень.
– Хорошего тебе вечера, Мэнни.
– Все проблемы из-за тебя, Фэй, – выплюнул человек, собиравшийся поцеловать меня пятью минутами ранее.
Я не стала отвечать, только кивнула, мол, да, конечно, ты прав.
Кто-то должен быть виноват, и проще признать эту вину, чем спорить. Мэнни – из тех людей, которым всё приносят на золотой ложечке. Хорошие оценки, престижную работу, лучших невест.
А тут нарисовалась я, вся такая проблемная, и заполучить меня – недостижимая цель.
Всем станет легче, если мы прекратим общаться.
Если честно, я действительно виновата, что пошла этим вечером к Мэнни, что заставила его гулять с собой. Что выплеснула на него свою боль от слов Картера.
Что практически позволила поцеловать.
Я возвращалась домой в гордом одиночестве. Мэнни обогнал меня и размашистым шагом, хоть и прихрамывая (видимо, повредил ногу при падении), ушел прочь, даже не попрощавшись.
Ладно, пусть остынет.
До академии оставалось минуты две, но мне хотелось растянуть их, чтобы не идти в спальню, не встречаться с Картером, не думать о Мэнни.
Остаться тут. Навсегда.
Тишина стала какой-то совсем уж невозможной. Словно что-то вот-вот должно было случиться. Знаете, когда шорохи исчезают, стрекот стрекоз пропадает, и ветер перестает завывать в кронах деревьев.
Ни единого звука.
А затем вдалеке прогремел взрыв невиданной мощи, и над академией разлилось алое зарево.
Кровавый рассвет высветил стены и схлынул, вновь погрузив округу в кромешную тьму.
И тишину разрезали людские крики о помощи.
Глава 14
Война пришла с севера, вместе с первыми холодами. Спустилась с гор злыми ветрами, поникшей травой на выстуженной почве. Первый снег, пропитанный первой кровью, первые предвестники голода и болезней – в ту зиму многое пришло впервые.
В нее поначалу даже не поверили. За столетия мирной жизни люди отвыкли от войн, разучились видеть угрозу в любом чужестранце и с опаской всматриваться в горизонт.
Когда разведчики донесли о подозрительных магах, что бродили невдалеке от крупных городов, градоначальник северных земель лишь отмахнулся. У него была натренированная стража. Тысячи молодых, опытных ребят, чьим обучением занимались в военных академиях.
Их уничтожили в первые дни, выжгли огненными заклинаниями, истерли в прах энергетическими вихрями.
Города взяли в осаду. Вслед за магами, коих оказались сотни, пришли воины, и тех было не счесть. Они плотно обосновались на севере и собирались продвигаться южнее. К столице.
Колдуны черпали силы будто из самой природы, ибо невозможно денно и нощно сражаться, не иссякая, не моля о передышке. Но резерв их был бесконечен. Войска не справлялись с ними. Со всех городов и деревень собрали добровольцев. Добровольцы-то пошли сами по себе, но провиант для них, как и снаряжение брали насильно. Суровые стражники ездили по селениям с телегами. Приезжали с пустыми, а уезжали с полными.
С каждого дома – неподъемный налог.
Да кого волновали обычные люди?
Холода поселились в ослабленной стране. Зима обещала быть ледяной и долгой.
Дэррэла Картера, как и других мальчишек столичной академии, забрали ночью. Их не спрашивали, им даже ничего не объяснили. Выстроили в шеренгу, осмотрели как какой-то скот.
– Эти не годятся, – сказал верховный маг, указав на малышей-первокурсников. – Остальных – за мной.
Времени на сборы не дали, да и нечего было собирать.
Ректор, старый бородатый дед с маслянистыми глазенками, выдал какую-то речь о деле чести и о том, что вернутся они победителями. Только вот ему никто не поверил.
Дэррэл помнил луну, что взгромоздилась над шпилем часовни, когда их уводили прочь. Желтая, яркая, надутая гадина, не знающая сострадания.
С тех пор он ненавидел луну, ненавидел оставаться с ней наедине, вне каменных стен. Ненавидел, но смотрел на неё, чтобы навсегда помнить это чувство беспомощности и переполняющей злости.
Испуганные девчонки-колдуньи провожали парней, выглядывая из окон и заливаясь горькими слезами. Их тоже забрали воевать. Чуть позже. Забрали – потому что Зимняя война не разделяла на слабых и сильных, на мужчин и женщин. Она пожирала всех до единого.
А дальше Дэррэл запомнил дальнюю дорогу, походные костры и грустные песни у тех: о далеком доме, о любимых женщинах, о детях-сиротах. Первые сражения напрочь выветрились из головы. С кем-то воевали, от кого-то оборонялись. Но всё заволокло туманом беспамятства.
Он был не глупым парням, ему пророчили великое будущее, даже обещали взять в министерство сразу после получения диплома.
А теперь вот ни будущего, ни диплома. Сплошная неопределенность, припорошенная снегом.
– Как думаешь, мы переживем зиму? – спросил его на одной из стоянок Альберт Сторм.
Светловолосый и такой тощий, будто голодал неделями. Красавчик с железным характером. Он был старше Дэррэла, его дома ждала невеста. Картера никто не ждал, у него никого не осталось. Родители, живущие на севере, погибли в первые недели.
Дэррэл массировал запястье, втирая в них успокаивающую мазь – после схватки те всегда ныли, а направлять энергию без движения рук он до сих пор не научился.
– Ты меньше сомневайся. Переживем, куда денемся.
– Мне кажется, нас не просто так ведут к горам. У тебя чутье хорошо развито? Что оно тебе говорит?
– Моё чутье молчит, – соврал Дэррэл.
Последние дни под ложечкой неприятно сосало. Он всматривался в черные зубья, пронзающие облака, и сердце лихорадочно заходилось в груди. Интуиция ощерилась и умоляла развернуться, позорно сбежать, стать дезертиром, но не соваться в горы.
– Значит, всё нормально будет, – кивнул, успокоившись, Альберт. – Ты прав. Переживем зиму, вернусь домой, наконец-то женюсь. Гулянку закачу – на всю столицу! Кстати, тебя на свадьбу приглашаю. Где бы ты ни был, приедешь да выпьешь за наше здоровье.
– Угу, обязательно, – хмыкнул Дэррэл.
– И ты меня тоже на свою свадьбу позовешь, – боевой товарищ устало потянулся и широко зевнул. – Когда всё кончится, и ты найдешь ту девушку, в которую влюбишься до одури, я примчусь, чтобы засвидетельствовать ваш союз. Ой, не морщись ты так. Будет у тебя супруга, куда ты денешься. Главное – меня позвать не забудь. Договорились?
И протянул ладонь. Картер пожал её без колебаний.
Он не собирался жениться, да и, если честно, не думал, что сумеет протянуть до весны – но в бою не любят слабаков и нытиков. Что проще: дать обещание, которое не собираешься исполнять?
…К горам они подошли в лютую метель. За снежным полотном было не разглядеть собственных рук. Воины до костей продрогли, а магам не хватало энергии на поддержание тепла вокруг отряда.
– Нам вперед, – приказал главный, сложив ладони козырьком у лица. – Ну же, чего застыли? Гор, что ли, никогда не видели?
Люди покорно взбирались, продуваемые всеми ветрами, запинаясь, рискуя рухнуть вниз на особо крутом подъеме.
А потом… потом их, замерзших и уставших, ждала засада. Десяток подготовленных врагов. Наточенные мечи, свистящие в воздухе заклинания.