– Ага, – кивнул Альберт, поболтав в бокале эль. – Мне предложили его место.
Дэррэл поднял взгляд на откровенно смущенного товарища. Тому явно тяжело далось признание.
Впрочем, ничего удивительного. После войны Альберт многое сделал для академии. Он сотрудничал с министерством образования, восстанавливал здание из руин, латал дыры в энергетических полях.
Академию неоднократно пытались разрушить. Её атаковали с особой жестокостью. То ли из-за мирных жителей, что поселились внутри в поисках спасения, то ли видели в преподавательском составе угрозу, то ли хотели разрушить источник. Она выстояла, но потрепалась знатно.
Альберт заслужил это место как никто другой.
– Поздравляю.
– Спасибо. Я предлагаю тебе пойти преподавателем, – добавил осторожно, предугадывая реакцию. – Мне нужен кто-то, кому можно безоговорочно довериться. Не торопись отказываться. Подумай.
– Я не приближусь к этому месту.
Дэррэл опустошил бокал, поморщился.
– Я не прошу помогать академии. Я прошу помочь лично мне.
– Мой ответ неизменен.
– А чем ты собираешься заниматься? – внезапно побагровел Альберт. – Просиживать штаны, напиваться до бессознательного состояния? Ты загоняешь себя в яму. Нигде не работаешь, теряешь хватку. Не удивлюсь, если банальных заклинаний не помнишь. Чем же тебя не устраивает академия?
– Я не собираюсь иметь ничего общего с министерствами. Я не буду подчиняться им.
– Перестань искать виноватых, Дэррэл. Центральное министерство приняло единственно возможное решение. Кому воевать, если не обученным колдунам?
– ОБУЧЕННЫМ?! – Голос наполнился грозовыми раскатами, и посетители бара начали тревожно оборачиваться на столик у окна. – Ты считаешь нас обученными? Или, может быть, тех двенадцатилетних пацанов, которые рыдали всю дорогу и звали мамочек? Они обучены, да?
Альберт нахмурился. В этом вопросе их мнения не совпадали. Сам Альберт понимал, что иногда нужно пожертвовать малым во имя спасения большего. Он многое потерял из-за войны: размеренную жизнь, невесту, дом, который разрушили до основания магической бомбой. Но сумел встать и научиться видеть свет в мелочах.
Дэррэл же был уперт и не смог простить ни академию, ни министерства за тот приказ – его до сих пор разрывало на части от несправедливости и боли.
– Я презираю всё, что связано с этими людьми.
– Хорошо, я услышал тебя и не стану спорить. Просто помни, что место свободно.
Они распрощались и долгое время не виделись с того разговора. Альберт отстраивал академию, а Дэррэл… Дэррэл Картер продолжил скатываться в пучину отчаяния и разрушительной ярости.
Наверное, так влияла тьма, что расползалась по его телу.
Но он ничего не собирался с ней делать.
…Та стычка произошла в очередном баре. Молодой министерский служащий, одетый с иголочки, выпил лишнего и громко вещал друзьям о своих заслугах. О том, как много от него зависит. О том, как он руководит какими-то ответственными процессами.
Обычный глупец, недавно получивший сладкое местечко и потому возомнивший себя кем-то особенным. Ещё и пьяный, а потому не мог держать язык за зубами.
Этот служащий не был причастен к Зимней войне. Дэррэл Картер даже не знал, на какое министерство он работает. Вполне возможно, что парнишке поручили разбирать бумаги в архиве – а он приукрасил свою значимость для девчонок, что жадно внимали каждому слову.
Но Дэррэл слушал его, сидя за столом в темном углу, а внутри копилось раздражение. На все министерства разом. На всех их работников, бесполезных дурней. На их дорогие наряды и неприкрытый гонор. На богатых папочек, благодаря которым министерства наполняют желторотые сопляки, не видавшие войн.
И на то, что любой из них может без угрызений совести отдать приказ, который будет стоить кому-то жизни.
Служащий взмыл в воздух, снесенный энергетическим вихрем, вылетел сквозь окно на улицу. Во все стороны брызнуло стекло. В баре воцарилась секундная тишина, а затем все оглянулись на одиноко стоящего в углу парня, чьи ладони сжимались и разжимались, и взгляд источал безумие.
Его схватили не сразу – он ожесточенно сражался со стражей. Дэррэлу хватило ума не применять темную свою сторону. Но даже обычных заклинаний с лихвой хватило бы на долгие годы в заточении.
Следующие недели он провел в ожидании приговора, сидя в одиночной камере, узкой, крошечной, в которой было не развернуться. Вид серых стен наводил отчаяние.
Дэррэл очнулся от помешательства вскоре после того, как его кинули на холодный каменный пол – и пришел в ужас от того, что сотворил. В нем говорило дьявольское нутро. Он не принадлежал самому себе. Всего один раз он не заблокировал собственных демонов, не заточил их в клетку самоконтроля – и те порезвились на славу.
Он не хотел причинять вред…
Только вот кого волновало запоздалое раскаяние обезумевшего мага?
…Когда распахнулась дверь, и внутрь вошел Альберт Сторм, Дэррэл не поверил, что видит старого товарища. Он привык к одиночеству, тишине и к тому, что пищу ему передавали через узенькое окошко.
– Ну, здравствуй, – сказал нынешний ректор академии, который, к слову, полностью соответствовал своему статусу.
Он выглядел важно, сурово, и выражение лица его ожесточилось. Альберт Сторм дошел до конца камеры, заглянул в зарешеченное окно размером с ладонь.
– Тот парень выжил, – объявил он будто бы в пустоту. – Которого ты атаковал.
– Рад слышать, – сглотнул Дэррэл.
Он подумал, что это последняя встреча с Альбертом. Видимо, в скором времени его собираются казнить, а друг явился, чтобы попрощаться.
Его даже не смутила открытая настежь дверь. Дэррэл Картер давно похоронил самого себя за грехи и с облегчением принял «приговор», который сам себе и придумал.
– Собирайся, – вместо прощания сказал Альберт. – Пойдем отсюда. Что застыл? У тебя есть возражения?
Дэррэл покачал головой и покорно двинулся следом за боевым товарищем. Не задавая лишних вопросов. Не показывая удивления. Они спокойно миновали мрачных стражников и вскоре оказались на улице.
– Меня освободили? – Дэррэл слышал, как за их спинами щелкнули замки. – Почему?
– Мне пришлось применить всё свое обаяние, – заразительно улыбнулся Альберт, теряя на миг облик важного ректора. – У паренька влиятельный отец, он натурально собирался тебя вздернуть за покушение на сына. Разве я мог позволить, чтобы твой талант пропал из-за минутной слабости? Я обратился в такое нелюбимое тобой министерство, и оно разрешило освободить тебя… при одном условии. Теперь ты должен отработать в академии десять лет, начиная с сегодняшнего дня. Скажем так, они заменили тюремное заключение на академию.
Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Дэррэл догадывался, что, скорее всего, не обошлось без крупной взятки или каких-то связей, которыми оброс Альберт за время ректорства.
Теперь он был обязан другу всем и не мог подвести его доверие.
– Они не боятся подпускать меня к детям? Я не контролирую себя.
– Ты не хуже меня знаешь, что безопасен для любого студента, – дернул плечом друг. – Я поручился за тебя и не думаю, что пожалею о сказанном. Теперь ты на особом контроле. Министерство не простит ни единого твоего проступка. Так что попытайся вести себя подобающим образом. Картер, ты будешь хорошим преподавателем. Я уверен.
– Спасибо.
– Не благодари. – Альберт открыл водительскую дверь дорогущего магомобиля и кивнул, приглашая сесть.
Дэррэл установил на сознание защитный блок – первый из сотен тысяч, которые он будет ежечасно обновлять следующие годы – и рухнул внутрь салона. Тем утром он поклялся положить всего себя, чтобы оправдать доверие Альберта Сторма.
***
Время остановилось. Осыпалось осколками стекла, пропущенными сквозь онемевшие пальцы. Я жила в ожидании вердикта. Дышала, надеясь, что вот-вот Альберт Сторм пришлет мне на браслет маячок, мол, приходи срочно, у нас есть план по освобождению Дэррэла. Ночами спала урывками, боясь пропустить заветный сигнал. Вскакивала каждые полчаса, задыхаясь от страха, проверяла браслет.
Но ректор словно позабыл о своем обещании. Я встречала его несколько раз в коридорах академии, и он здоровался со мной сухо, безлично. Кивал подбородком и уходил по – без сомнения – важным делам.
Неужели решил бросить Дэррэла в тюрьме?
Покои профессора Картера опустели без него, превратились в груду вещей, записей, кучу смешанных запахов. На третий день сводившего с ума одиночества я не выдержала и заглянула в его спальню. Открыла платяной шкаф, пропустила сквозь пальцы шелк рубашек. Я двигалась бесшумно, на цыпочках, опасалась нарушить безмолвие этого места. Кровать была застелена, уголок к уголку.
Я рассматривала записи профессора, подолгу сидела за его рабочим столом, касалась пера жестом самого профессора.
Чужая магия больше не теплилась внизу живота, не распускалась лозами по артериям. Я потеряла последнюю связь с Дэррэлом. Опустела без него.
Никогда бы не подумала, что буду так переживать за него. Раздражительный, неприятный человек из моего прошлого, третировавший меня весь последний год, оказался ласковым и нежным мужчиной. Пусть единственная наша близость – не физическая, но эмоциональная – была следствием выпитого зелья. Плевать.
Когда он вернется, мы обязательно наверстаем упущенное. Уверена, я не безразлична ему.
Ведь он зачем-то скрывался за заклинанием невидимости, следя за нами с Мэнни – и даже согласился на дуэль. Он обнимал меня как в последний раз. Он обещал вернуться.
Рабочие обязанности с меня никто не снял, и днями я замещала профессора Картера, пытаясь вдолбить в непокорных студентов хоть толику знаний. Впустую. Их интересовали подробности взрыва, им не хотелось учиться, они искали причину заняться чем угодно, кроме отработки заклинаний.
Мне вспомнилась та ночь, в которую мы с Картером обновляли защитные чары.
– Можно задать вопрос? – робко поинтересовалась я, прорисовывая контур плетения во внутреннем дворе.