– Нет уж! – Я резко подскочила, похлопала ладонью по месту рядом с собой. – Рассказывай.
– О чем?
– Обо всем.
– Хорошо.
Он сел, поодаль, специально положил между нами диванную подушку. Такой вот блюститель моей чести и достоинства. Как будто я его через подушку не достану.
Но зачем ему эти меры предосторожности? Опасался случайной близости? Посчитал наш поцелуй лишним? Не хотел иметь со мной ничего общего и специально выстраивал преграды?
– Что с Мэнни? – спросила, когда молчание поднадоело, а Дэррэл разговора упорно не начинал.
– Да что с ним будет? Здоровый лоб. Очухался, был допрошен и отпущен к любимому папочке. Он даже не вспомнил, как его камнями лупили. Мне бы такую короткую память.
– Что-нибудь любопытное сказал?
– Мне кажется, ты все его рассказы лучше меня знаешь. Увидел отцовские записи, заинтересовался, начал понемногу тыкаться в источник.
Ну да, ничего нового. Мы обменялись сведениями – про бомбу Мэнни признался, а вот об огненном шаре, пущенном в лектории, умолчат, – и потом Дэррэл подытожил:
– Восхищаюсь тем, сколько проблем может быть от одного незначительного человека. Просто прелесть. Ах да! Он ещё при виверну хвастался. Тебе говорил?
– Не-а.
– Она никак не складывалась в моей теории, потому что невозможно приманить ящерицу, находящуюся за тысячи километров от тебя. Но мальчишка подтвердил: та летала поблизости, и он лишь призвал её силой источника. Виверна на короткое время подчинилась этому гению, но чары были нестабильными, вот она и напала.
– Но… виверны просто так не покидают гнезд…
– Угу, – Картер цокнул языком. – Что ж, причины её появления в близости к столице ещё предстоит найти.
Меня радовало, что Дэррэл с Альбертом взяли за грудки – фигурально, конечно – обоих Ирби и засыпали их вопросами. Потому что понимали: с проблемами нужно разбираться, а уже завтра эти двое красавцев исчезнут – не докричишься.
– Министерство исследует источники, вот что плохо, – сказал Дэррэл, так и не сократив расстояния между нами. – Ирби отбрехался, мол, это первостепенная задача, ибо в годы Зимней войны нас конкретно потрепали те маги, кто умел обращаться к природной силе. Но я-то знаю, что ничего не делается просто так. Те их не интересовали с десяток лет, а тут вдруг «первостепенная задача».
– И что ты думаешь?
– Что за источником надо следить с особой бдительностью. Ладно, подумаем об этом позже. Ты как?
Пожала плечами. Да что со мной будет? Мне ничем не прилетело по голове, меня никто не подпалил и не придушил – прям-таки хорошее завершение хорошего дня. Точнее – начало дня нового. Потому что давным-давно рассвело.
– Если бы не твоя помощь, я бы не успел добежать, – внезапно улыбнулся Дэррэл. – Хорошо, что ты не только восприимчива к моей магии, но и умеешь ею правильно пользоваться.
– Да я ничего толком не сделала, даже атаковать не смогла.
– Неправда. Ты смогла сдержать пубертатного идиота до моего прихода – этого достаточно.
Он обдумывал что-то буквально секунду, а затем убрал разделяющую нас подушку и притянул меня к себе. Я даже пискнула от неожиданности, но тотчас пригрелась на груди и наконец-то выдохнула.
Всё хорошо.
– Если честно, я боялся не застать тебя здесь. Думал, после моего заключения ты вернешься к себе в комнату.
Дэррэл говорил с усмешкой, но в его тоне чувствовалась горечь. Интересно, чего он себе ещё надумал, пока находился в тюрьме?
Мужчинам вообще вредно думать. Доказанный факт. У них от мыслей рождаются всякие нехорошие идеи.
– Не-а, там уныло. Огромной ванной нет, завтраки не приносят. Если ты не знал, я очень корыстная особа. К тому же чай у тебя вкусный, тот, который с листьями смородины. Я его почти весь допила.
Что, кстати, было правдой.
– А-а-а, действительно. Не подумал. Если честно, Фэй, я вот о чем думал. – Его ладонь легла поверх моей, чуть стиснула. – Ты вышла за меня из-за шантажа и вольна развестись. Я не буду тебя осуждать.
Вот что за человек?!
У меня от возмущения дыхание сбилось. Будто не он обнимал меня в подземельях, будто не к нему я льнула всем телом, пытаясь согреться.
Слова всё портят, вот уж правда. Так хорошо было просто целоваться, не думать о будущем, не обсуждать прошлое.
А теперь…
Мне показалось, что Дэррэл всё же решил выгнать меня не только из комнаты, но и вычеркнуть из жизни. С легкостью, без единого сомнения.
– Мне нечего тебе ответить, – рассерженно буркнула. – Если хочешь – разведемся. Только сначала найди способ разорвать связь, а то вздумаешь опять без меня умирать.
– Боюсь, это невозможно. – Он поддел пальцем прядь моих волос, ласково заложил за ухо, ненароком коснувшись щеки. – Я так крепко увяз в тебе, что нашу связь не разрубить даже архимагу. Только теперь понимаю, как сильно ты мне была нужна. Все эти годы. Каждый день. Но если ты захочешь…
– Ну и зачем ты тогда несешь ерунду?! Не захочу. Перестань уже отпихивать меня. Я понимаю, тебе будет проще, если я уйду. Тогда сможешь опять стать затворником и продолжить ненавидеть студентов. Но не дождешься. Я никуда не денусь.
Последние слова я договорила, уткнувшись носом в его шею. Колючую, теплую. Он оброс и сейчас слабо походил на самого себя, вечно выглаженного, гладковыбритого.
Но, если честно, даже борода Дэррэла Картера мне нравилась.
Потому что она принадлежала ему.
Мы помолчали, не размыкая объятий.
– Я хотел тебе кое-что сказать. – Его кадык дрогнул. – Всё то время хотел, что сидел в камере. Но теперь почему-то слова не складываются.
– А ты начни.
– Хорошо, начну. Я тебя…
Он не договорил. Замялся, засмущался – я увидела, как поджались губы. Ему было тяжело признаваться в чувствах. Разумеется, великий профессор Картер, надменный, ехидный, язвительный. Разве способен он любить кого-то, о ком-то думать, за кого-то переживать? Это против его природы.
– Я тебя тоже.
– Фэй… что ты со мной делаешь, – а губы уже целовали мои щеки.
И препятствия были сметены. И предрассудки забылись. И не осталось сомнений и опасений.
Он шептал мое имя, он гладил меня с невероятной нежностью, он открывал мои новые стороны. Те, о которых я даже не подозревала. Те, о которых я не догадывалась, пока не оказалась в руках Дэррэла Картера.
Он всё же отнес меня в спальню, правда, в свою, где долго покрывал тело поцелуями и клялся в любви. Оказалось, в нужный момент слова сами сложились в предложения. Наша магия тянулась друг к другу, сплеталась узорами внизу живота, наполняла легкие воздухом, заставляла дышать в унисон.
Тем утром мы принадлежали друг другу чуточку больше, чем обычно.
***
Отец увез Мэнни тем же днем, и больше я ничего не слышала от бывшего однокурсника. Альберт утверждал, что того заперли в какой-то секретной лечебнице для элитных магов на востоке страны. Однокурсники шептались, дескать, Мэнни живет в летней резиденции и получает домашнее образование. Кто-то якобы видел его дальнейшее назначение на должность при министерстве.
Правды никто не знал.
Ирвин Ирби перестал появляться в академии, мы слышали о нем всё реже, но не сомневались – папаша Мэнни ещё проявит себя. Такие не умолкают. Они считают себя правыми, всегда и во всем. Их даже страшная ошибка сына не сдвинет с пути истинного, лишь ненадолго заставит затихнуть.
Я переехала в спальню Дэррэла. Точнее – меня туда перевезли насильно в три этапа. Этап первый: взять мои вещи; этап второй: выкинуть их на кровать в беспорядочном состоянии; этап третий: не отстать, пока не разложу по полкам.
Я возмущалась и заверяла, что нет никакой разницы, где хранятся мои носки, но супруг в таком пустяковом вопросе проявил классическую твердолобость.
– Я хочу, чтобы всё твоё хранилось рядом с моим.
Даже не подозревала, что он может быть столь романтичным к мелочам. Или занудным?
Смотря с какой стороны посмотреть.
– Мне тяжело делить с кем-то спальню, – признался он однажды, ещё до того, как заставил меня перетаскивать одежду. – Какое-то неоднозначное чувство. Незнакомое. Я как будто постоянно боюсь ошибиться. Не в спальне, – смущенно кашлянул, услышав мой смешок, – а вообще. В поступках. В словах.
– Поверь, я тоже, – улыбнулась. – Но мы с этим справимся.
Для нас обоих любить – впервые. У нас нет опыта (ни положительного, ни отрицательного), мы наступаем на грабли и делаем подчас нелепые ошибки. Которые тотчас друг другу прощаем.
Мы стараемся всё свободное время проводить вдвоем. Мы учимся искать компромиссы. Мы спорим по всякой ерунде и бурно миримся, поругавшись до хрипоты.
Я обожала наблюдать за тем, как вечерами Дэррэл работает с бумагами, как разбирает документы, ставит защитные чары. Он не мог остановиться, ему постоянно требовалось находиться в движении. Ругать студентов, писать методические пособия, отрабатывать заклинания.
Лишь вечерами мы оставались наедине, и я помогала ему отложить важные мысли куда подальше. Расслабиться. Забыться. Стать обычным мужчиной. Любящим и любимым супругом.
Дэррэл отпустил тьму, таящуюся в нем, на волю, принял эту свою половину, перестал отгораживаться от нее бесконечными блоками. Всё чаще я чувствовала присутствие той: мурашками по коже, болью под ребрами, кислым привкусом во рту. Но она была спокойна и податлива, она не пыталась уничтожить профессора Картера или причинить мне вред. Она была его продолжением, крепко проросла в нем, наполняла его… теперь наполняла и меня, но мне ещё предстояло обучиться ею управлять.
Разумеется, при постоянной поддержке Дэррэла.
Теперь я понимала, откуда взялась та чернота после болота, которую я пыталась вытащить из его ауры. Видимо, он крепко хлебнул из подпорченного мертвецами источника, и тьмы внутри стало слишком много. Гнилой энергии, которую не обуздать. Дэррэл не справился с ней. Едва не погиб.
Мне повезло вовремя перетянуть тьму на себя, стянуть нас нерушимыми узами, стать тем человеком, без которого Дэррэлу было бы не выкарабкаться…