Другой рыцарь медленно перевёл взгляд на Тристана, всё ещё удерживая его на земле.
Злодей улыбнулся ему и с удовольствием увидел, как тот сдулся, когда рука Злодея взялась за клинок и сжала. Порез на ладони – это ерунда.
Тристан изо всех сил отпихнул меч в сторону. Из ладони капала кровь. Воспользовавшись неожиданностью и слабостью соперника, Тристан оттолкнул оружие достаточно далеко, вскочил на ноги и врезал окровавленным кулаком по лицу рыцаря. Тот с грохотом упал на землю, а Тристан оказался сверху.
Он никогда не понимал, почему люди говорят, что глаза заволокло алой пеленой ярости. Не было у него более чётких и красочных секунд, чем когда его охватывал безумный гнев.
Он ударил кулаком, голова Фредерика ударилась об землю с тошнотворным чавканьем, нос и рот окрасились приятным красным цветом. Рыцарь потерял сознание, не успев коснуться земли.
Злодей размял шею, обнажил меч, поднялся на ноги и взглянул на Сэйдж и Эрикса, который всё стоял на четвереньках.
Эрикс поднял голову, посмотрел сперва на своего окровавленного коллегу, перевёл взгляд на них.
– Нам… Нам сказали, что мы поймали Злодея! Абсолютного целителя! Мы просто… Мы просто следовали приказам, господин! – Эрикс запинался на каждом слове, а когда Тристан подошёл ближе, его затрясло. – Не надо! Не надо, господин! Мы просто хотели получить награду! – Он всхлипнул. – За поимку Злодея!
Тристан усмехнулся, направил меч в крепкую грудь рыцаря.
– Боюсь, вы не поймали Злодея. – И прошептал следующие слова так тихо, что даже Сэйдж не расслышала бы: – Злодей поймал вас.
Эрикс вытаращился на него и взмолился:
– Нет, нет, сэр, мы не хотели навредить вам! Прошу, прошу вас, отпустите нас!
– Вы хотели навредить ей, – бросил Тристан, вокруг которого клубилась сила. – Мне этого достаточно.
И он пронзил мечом грудь рыцаря – прямо в сердце, и тот умер на месте.
Безжизненное тело упало наземь. Злодей тяжело дышал, в крови бурлил адреналин, сила зудела под кожей, желая найти себе применение.
Но когда он наконец поднял взгляд, Сэйдж смотрела то на тело, над которым нависал Злодей, то на рыцаря без сознания, который лежал чуть в стороне. Злодей отошёл на шаг, вдруг заметив, что сам запачкан кровью, а некогда однотонное платье Сэйдж усеяно брызгами.
Что-то всё это навеивало, о чём Тристану не хотелось думать.
– Эви… – Вышло хрипло и глупо, а не нежно, как он собирался. Меньше всего ему хотелось пугать её ещё сильнее.
Но она удивила его: обняла, спрятала лицо на его груди.
– Спасибо, – прошептала она ему в плечо, а он застыл, не поднимая руки.
Он не понимал, что делать. Когда его обнимали в последний раз… Ну, если честно, он не помнил, когда его обнимали в последний раз.
Он и забыл, как это нервирует.
– Эм, я не знаю, что теперь делать, – неловко пробормотал он. Он имел в виду ту угрозу, с которой они столкнулись, но она взяла его за руки и показала. Своим недопониманием она совершенно его обезоруживала – это она умела.
– Просто обхватываете руками, – объяснила она и вновь обняла его за шею. – Это несложно. – Она беспокойно дышала. – Вы мне платье испортили.
– Куплю другое, – ответил он и медленно заключил её в объятия, сберегая тепло. Движение вышло неуверенным, неуклюжим, он огорчился и слегка сконфузился. Он же не дурак, понять, как работают нежные жесты, было не так уж трудно.
– Ладно, – выдохнула она ему в шею.
Без сомнений, платье ещё сильнее перепачкалось в крови, которая капала с его рубашки. Сэйдж отстранилась, чтобы оценить его внешний вид, и с улыбкой наморщила нос.
– Кажется, вам тоже не помешает новая рубашка, сэр.
Он уставился на неё. Окружающие кошмары совершенно её не смущали. Она вела себя так, словно он только что заключил сделку, а не убил человека.
И она ему улыбалась.
Тут Злодея настигло неудержимое осознание, такое трагическое, что разум пытался бороться против этого. Но оно никуда не ушло, до смешного очевидное.
Он влюбился в неё.
Список самых глупых, ужасных вещей, которые он когда-либо совершал, возглавило это: он влюбился в женщину, которую совершенно не заслуживал.
Но он в самом деле любил её. Это не вопрос, не сиюминутное осознание. Он же понимал, так ведь? С той секунды, когда она назвала его милым. Между ними словно протянулся поводок, привязанный прямо к его сердцу, и она могла дёргать за него сколько захочется.
Эванджелина Селия Сэйдж вплелась в саму его жизнь, она пребывала в блеске глаз, в изгибе улыбки, в хриплом с непривычки смехе. С момента встречи она была для него солнцем. Ярким, сияющим, недоступным.
Но он ошибался.
Она была не светом, а цветом. Всеми цветами она сверкала перед его недостойными глазами – неземное зрелище. Она стала вспышкой всех красок мира, как неугасающая радуга, которая сияет не после дождя, а во время.
Она была всем, чего он не заслуживал, но всё равно желал.
Тристан вспомнил кровь на её одежде, кузнеца, сделавшего ей больно, несправедливость, с которой с ней обращались, и в качестве финального гвоздя в крышку метафорического гроба – это мучительное, эхом звучащее слово. Любовь.
Он не мог этого вынести.
Но всё равно её любил.
Он понимал, что, возможно, она чувствует то же самое, если судить по её реакции, но не мог поощрять это, не мог дать ей хоть намёк на то, что у них есть какое-то будущее. Не у них двоих – это точно. Крайне вероятно, что его будущее – два метра под землёй, и он не собирался тащить за собой Сэйдж.
Но сейчас…
Тристан позволил себе на краткий миг прижаться головой к её плечу, а потом поклялся.
Что никогда ей не скажет.
Глава 47
Тристан опустил руки, отошёл на шаг. Они, кажется, не находили сил ни на что и просто смотрели друг на друга. Оба были избиты и измучены, оба в крови.
– Фу-у, – поморщилась Эви, стараясь не смотреть на окровавленное платье. – Я и не знала, что вы умеете убивать так… эффективно. Думала, вам по душе драматические жесты… Ну, вроде скромной коллекции голов у входа. – Она потёрла подбородок.
Злодей с ухмылкой покачал головой, в глазах плясали бесы.
– Зло – это искусство.
Он быстро сходил к краю праздничной поляны, подобрал один из мерцающих магических светильников и соорудил импровизированный фонарь, приделав его к сломанной ветке.
– Пойдём?
Эви взяла его под руку.
– Да. Нужно найти вашего отца.
У него дёрнулась рука от её прикосновения, он на миг замер, но собрался и пошёл вперёд.
Эви часто прикасалась к людям во время общения. Больше всего на свете она любила обниматься, или держаться за руки, или хотя бы дружески похлопывать по плечу. Её мысли работали не так, как у других людей, но с прикосновениями ошибиться она не могла. Обнимать значило заботиться, держать за руку – хотеть быть ближе, а…
Она сделала с боссом практически всё из перечисленного… включая поцелуй.
Злодей, наверное, в ужасе от того, что пришлось подыгрывать такой постыдной уловке. Ей стало не по себе от того, что она набросилась на него, – наверняка ему было неприятно.
Но пришлось признать, сквозь страх разрешив себе на минутку вспомнить… Притворялся Злодей очень хорошо. Если на миг забыть про неловкость и подумать о самом поцелуе, пальцы начинали поджиматься сами собой.
Он целовался прекрасно – ну разумеется. Секси-убийцы всегда хорошо целуются, она точно где-то это слышала. А может, сама придумала, когда в очередной раз представляла себе такое.
«Не фантазируй про поцелуи с боссом, Эви!»
Ещё она пообещала себе не обдумывать то обстоятельство, что едва не сомлела, как дамочка из романов, когда Злодей уничтожал этих мерзавцев – кажется, ей даже понравилось.
Эви работала на Тристана уже почти полгода, но до сих пор видела лишь проблески той жестокости, на которую он был способен и которую так хорошо сдерживал.
Но даже после того, как это насилие буквально брызнуло на неё (мерзкая шуточка не случайно), она не почувствовала к Тристану отвращения.
Может, следовало бы, но нет. Да и глупо делать что-то, исходя лишь из мысли, что должна. Поэтому она крепко взяла его под руку, ожидая, вдруг он отпрянет, и отчаянно прикидывая, куда другие рыцари могли увести Артура.
Они всё шли и шли по лесу, но руку он не отнимал.
– Мы заблудились.
– Не заблудились.
– Я мужик, я не могу спросить дорогу, – низким голосом прогудела Эви, вытянувшись, чтобы казаться выше.
Злодей вскинул бровь – казалось, у него в голове вот-вот что-нибудь раскрутится.
– Точно, ураганчик. Просто найду кого-нибудь глубокой ночью посреди Орехового леса и скажу: «Привет, мы тут с ассистенткой ищем моего потерявшегося отца, а то его взяли под стражу Славные гвардейцы. Понимаете, они решили, что он Злодей. А Злодей-то на самом деле… я». – Эви подыскивала колкий ответ, но он продолжил: – «А кстати, может, вы ещё видели редкого опасного зверя, зовётся гивр? А то у нас один сбежал».
Эви рассмеялась, вцепившись ему в руку, и Злодей резко остановился. Повернулся к ней, свет фонаря упал на лицо, и у Эви сжалось сердце. Он начал что-то говорить, и Эви поняла по тому, как он прятал глаза: он хочет сказать про тот поцелуй, но она не была готова сразу слушать, как он жалеет об этом.
Поэтому поспешила перебить его:
– Вы в детстве что, в школьном театре играли? Вы такой артистичный, когда надо.
Злодей ошарашенно посмотрел на неё, а Эви цокнула языком и пошла дальше.
– Вашего коня забрали, наверное, иначе мы бы уже нашли.
– Он без меня не уйдёт.
– Он конь. Им нравится еда и вода. – Эви ощутила под стопой неровную землю и поспешно отобрала у Злодея фонарь. – Следы копыт.
И много – словно конь был не один. Рядом виднелись и человеческие.
– Блин, они забрали моего коня! – Злодей стиснул переносицу.
– Ничего, сэр. – Она сказала так, понимая, что дело-то не в коне – по крайней мере, не только в нём. Он наклонился и поднял клочок мантии Артура. – Вернём его, а они за всё заплатят.