– Ты шпионил за мной с помощью чернил, – сказала она, чувствуя, как слёзы вскипают на глазах, пока она просматривала каждую страничку проклятых улик. Она листала целые страницы своих тщательных записей. Сама невинность, она даже не подозревала, что отец читал каждое слово.
Но тут она нашла другое письмо в стопке и замерла вновь. Почерк был незнакомый, зато имя – да, это имя она знала.
– Король Бенедикт, – прошептала Эви. Сердце упало, в лицо бросился жар, перед глазами заплясали чёрные точки. – Ты всё это время работал на короля?
Этого она вынести не могла. Эта правда, жутчайшая из всех, уносила её в море отчаяния, чтобы жестоко утопить там.
С той стороны тишины всё на миг затихло, а потом отец сказал:
– Эванджелина, открой дверь, и я объясню.
Эви помедлила, но ей нужно было видеть лицо отца, единственного человека, которому она доверяла свою безопасность и благополучие, когда тот скажет, что предал её.
Она спросила лишь одно, когда убрала стул и осторожно открыла дверь:
– Это ты подложил бомбу?
Вопрос ошеломил его, он медленно попятился в кабинет, нашёл упавший стул, сел.
Эви вошла следом и заняла ближайший к двери угол.
– Спрошу ещё раз. Вдруг ты не расслышал, – холодно произнесла она. – Это ты подложил бомбу, которая едва меня не убила?
Слова были резкие, убийственные, и отец это понял. Он смотрел так, будто не узнаёт – что ж, у неё были аналогичные трудности.
Глубоко вздохнув, он сдавил виски.
– Да. Я.
– Как…
– Ты пометила все входы в своей сраной книжке. Я сообщил королю Бенедикту, куда ударить в нужное время, чтобы убедиться, что твой… босс… не помешает.
– Убить меня!
– Тихо! – шикнул человек, которого она больше не узнавала, и приподнялся, но замер, увидев страх в её глазах. – Сама сестру разбудишь.
– Боишься, что она узнает, в какое чудовище ты превратился? – с отвращением, сочащимся с каждого слова, спросила Эви.
Отца затрясло. Словно его так обуревали чувства, что тело уже не справлялось.
– Я? Чудовище? – снова шептал он, так удивлённо, а потом усмехнулся. – Это мерзкое подобие человека, с которым ты спуталась, – вот кто чудовище, а не я.
– Это «чудовище» – единственная причина, почему нас не выкинули на улицу! Причина, почему ты вообще ещё жив, спасибо его лекарствам! – Эви старалась говорить взвешенно, но обнаружила, что так всё равно можно швырять в отца слова, будто ножи. – А он… У него есть свои причины. И у меня тоже. Я сделала то, что должна. Ради семьи. – Она покачала головой, расправила плечи и выпрямилась. – Я не стыжусь.
– Тебе не пришлось бы ничего этого делать, прими ты предложение мистера Варсена!
Отец повёл плечами, смотря на неё невидящим, подёрнутым дымкой взглядом.
А Эви вытаращилась на него, осознавая, что говорит отец, в чём признаётся. Она падала в зияющую тёмную бездну, и не за что было схватиться.
– Ты знал. – Голос надломился, к её досаде. – Ты знал, что мистер Варсен попытается на меня напасть?
– Ну что ты устраиваешь драму, Эванджелина. – Отец с отвращением махнул рукой. – Он пришёл, предложил доплату за пару ночей в неделю в твоей компании.
– Ты вообще сам себя слышишь? – Слёзы уже катились по лицу, Эви вытерла их и заметила, что пальцы онемели. – Тебе совсем наплевать, что он меня чуть не убил?
– Вечно ты так.
В жизни Эви часто бывали моменты, когда ей казалось, будто на неё смотрят свысока, и ощущала себя со своими мыслями и чувствами незрелой, глупой, несерьёзной. До такой степени, что, даже если она ощущала себя совершенно сильной и уверенной в своих словах, её не слушали, на неё не обращали внимания.
Её вычёркивали.
– Вечно раздуваешь из мухи слона, вечно все вокруг тебе виноваты. – Отец сплюнул в тлеющий камин. – Мать твоя была такая же.
– Не смей говорить о ней, – велела Эви, едва слыша саму себя.
– Что, теперь твоя матушка – святая? – рассмеялся Гриффин Сэйдж, затих, потом хохотнул снова. – Она ж твоего брата убила.
Эви вздрогнула.
– Бросила вас с Лиссой. – Он ухмылялся, довольный своими аргументами.
– Это первое письмо от неё с тех пор, как она ушла? – спросила Эви, глядя ему прямо в глаза.
Отец замер.
– Так и думала. – Эви рассмеялась, но улыбнулась потом печально. – А теперь ты потерял не только жену, но и старшую дочь. Поздравляю. – Она медленно хлопнула пару раз в ладоши, подошла к окну, вслушалась в дробь вечернего дождя и подарила себе мгновение мирной тишины. Точнее, злобной тишины: её одолевало желание оторвать отцу голову.
Но она не сомневалась, что это расстроило бы Лиссу, так что она решила не причинять сестре больше страданий, чем та уже перенесла.
– Я не хотел этого.
– Правда? Если меня пытаются продать в качестве секс-обслуги без моего согласия, а заодно подкидывают бомбу мне на работу, прекрасно зная, что я могу погибнуть… Сдаётся мне, это не самые чистые мотивы, правда? – Эви пожала плечами.
Отец подошёл ближе, и она не остановила его. Тени легли ему на лицо, а светлые глаза, так похожие на её собственные, гневно сверкали.
– Я потерял тебя в тот миг, когда ты связалась с этим человеком. Дальнейшая твоя судьба, хоть и разбивает мне сердце, от меня уже не зависит.
Эви шмыгнула носом и вновь рассмеялась.
– Ты не просто предал, но ещё и умудрился обвинить в этом меня же! Что бы я ни сделала, я пошла на это только потому, что ты болеешь! – взорвалась она.
– Я не болел! – закричал он в ответ. Глаза налились кровью.
Эви застыла. Слова медленно пробирались в мозг, пока она пыталась отдышаться. Было больно. Как от яда.
– В каком смысле… не болел? – Слыша в ушах только треск пламени, Эви сделала ещё шаг навстречу и заметила, как на немолодом лице отца мелькнула тень стыда.
– Я не болел Неведомой болезнью. Соврал.
В груди что-то царапалось, словно пламя пыталось прорваться сквозь кожу. Дым наполнил лёгкие, мешая дышать. Ей, наверное, послышалось.
– Как это?.. Я видела, что ты болеешь. Приходил целитель, осматривал тебя.
Душа Эви начала отделяться от тела – наверное, чтобы сберечь что осталось. Ведь если такова новая реальность, в которой отец притворился, будто болен хворью, которая разрушала семьи по всему королевству, которая уничтожала её семью последние три года…
– Я приплатил целителю, чтобы он сказал вам и всей деревне, что я болен, – ради алиби. – Он заложил руки за спину, Эви отступила на шаг назад. – Я думал, прикрытием послужит мясная лавка, но она начала мешать настоящему делу.
– И что же это за дело? – сдавленным шёпотом спросила Эви.
Гриффин пятился, пока не отошёл за стол. Наклонился, сдвинул фальшивую стенку. Выпрямился со шлемом в руках. Рыцарским шлемом.
Он блестел серебром.
– Это же…
– Я был и остаюсь рыцарем Славной Гвардии короля Бенедикта, – гордо сказал он, держа шлем как величайшую драгоценность в мире. В своем мире.
– Как ты мог? – Голос срывался, она смотрела на отца сквозь пелену непролитых слёз. – Обманул нас с Лиссой, а мы думали, что ты страдаешь! Взвалил на меня долг зарабатывать деньги на всех!
– Мы никогда не нуждались в деньгах. У меня их много. – Раскаяния он не выказывал.
– Только ты держал их при себе! – Эви чувствовала, как по щекам катятся слёзы, боль терзает грудь, а слова сами рвутся изо рта. – Зачем тебе это? Зачем ты предлагал меня Отто Варсену? Просто зачем?
– Моя личная часть работы для короля Бенедикта всегда была тайной – под прикрытием. Поэтому я солгал, что оставил службу. Никто не должен был знать, что я гвардеец. Нужно было оставаться никому не известным, но уметь исчезать, когда надо. Нужно было что-то такое, что прикрывало бы меня долгое время, чтобы никто ничего не заподозрил. Когда я узнал, что сосед заболел, я всё придумал.
– Какой же ты гад!
– Следи за языком! – Отец вскинул голову, уставился на неё.
– Нет.
Глаза Гриффина округлились на такой резкий ответ, но потом он сощурился.
– Следовало бы молить о прощении. Отто Варсен хотел на тебе жениться, а ты его отвергла.
Эви сухо, невесело рассмеялась:
– Надо думать, тебе даже в голову не приходило спросить, чего хочется мне?
– Полагаю, ты уже доказала, что не способна сама принимать такие решения. Прямо как мать, – усмехнулся отец.
– Что ты с ней сделал?
Так много вранья, слишком много. Она будто рылась в песке, ища единственную крупицу правды.
– Когда пробудился её дар, она должна была начать работу на короля. Но сама всё испортила. – Гриффин окинул Эви взглядом. – А теперь ты повторяешь за ней.
– Ты что-то скрываешь.
Её внимание привлёк треск огня: янтарная искорка приземлилась на пол и истаяла.
Отец звякнул шлемом, аккуратно опустив его на стол.
– Я планировал, что ты выйдешь за Отто, тогда мне не пришлось бы о тебе беспокоиться. Рано или поздно я сплавил бы вас всех и смог бы уйти на покой, рассказав всем, что чудесным образом исцелился.
– Лекарства нет, – вздохнула Эви.
– Пока что, – помолчав, улыбнулся отец.
– А Злодей? – спросила Эви, и это имя возродило в ней ужас осознания, что все беды случились из-за неё. Виноват был отец, но это Эви привела его прямо в кабинет босса. – Когда ты узнал, что я работаю на него? – Она ведь так осторожничала, особенно поначалу.
– Не сразу. Я занимался другим делом для короля, разрабатывал одну мысль. – Он взялся за каминную полку, лицо его освещали языки пламени. – Однажды, когда Лисса была в школе, а ты там, принесли письмо от короля Бенедикта, в котором рассказывалось об одном случае, замеченном гвардейцами. О девушке, которая шлялась по лесу со Злодеем, а потом они исчезли. В девушке узнали мою старшую дочь.
Его разочарование было необоснованным, но зримым, таким, которое не получится не замечать.
– В тот же день я отправил первый отчёт, а ты стала ключом к падению Злодея.
Эви тошнило.