– Нет. – Она шла трещинами, как ваза, которую скоро выкинут.
– Да. – Воспоминания о ласковых улыбках отца навеки запятнала та, которая играла на его губах теперь, и её смысл. – А теперь ты поможешь мне вернуть королю пару гивров.
– Зачем они ему? – Эви всмотрелась в лицо отца – побледневшее, вспотевшее.
– Для всеобщего добра.
Эви тихо, твёрдо улыбнулась и собралась из последних сил.
– Я не хочу быть доброй. – Последнее слово она произнесла с ядом, о наличии которого в себе даже не подозревала. Но услышала его с удовольствием.
Более того, это звучало правильно.
Гриффин Сэйдж, хромая, подошёл, до боли стиснул плечи, оставляя синяки. Но Эви не шелохнулась, просто стояла, неотрывно глядя на человека, которому некогда доверяла, в которого верила. И всегда знала, что он верит в неё. Она гадала, сможет ли привыкнуть к новой реальности. Такой, где человек по имени Бархатец, который рассказывал ей байки про выдуманных героев, который смотрел под кроватью, нет ли монстров, вышвырнул её любовь и верность в мусорку.
– Тебя даже не волнует, что ты себе жизнь сломала. – Голос у него срывался, и Эви поняла, что отец в самом деле расстроен.
– Не волнует, – прошептала Эви, жалея этого раздавленного человека. – Если кто что и сломал… – она склонилась к нему, – это ты.
Он крепче стиснул её плечи, взгляд расплылся.
– Хотела бы я ошибаться. – Она сглотнула, а он выпустил её и добрался до стола, роняя по пути вещи. – Но я знала, что это не так, с момента, когда услышала имя.
Его грудь быстро поднималась и опускалась, он раскрывал рот, но хватался за горло. Словно слова не шли.
– Я не догадалась ни по чернилам, ни по приглашению встретиться с абсолютным целителем, которое лежало в моей комнате, ни по записной книжке, которую ты подарил мне в первую же неделю. – У неё сорвался голос, и она отвернулась, чтобы вытереть слёзы. – Но когда я услышала имя, которым ты назывался Клэр, то поняла: это ты.
Отец упал на пол, уставился в потолок остекленевшими потрясёнными глазами. Она опустилась рядом с ним на колени, взяла его безвольную руку.
– Это лекарство, которое я тебе дала, то, от Татьянны… На вкус было другое не потому, что оно новое, а потому, что это медленное снотворное. – Голос лился приторным мёдом.
Отец прохрипел лишь одно слово:
– Ты…
– Да, я всё знала. Знала ещё до того, как вошла в дверь. – Она покачала головой. – Надеялась, что ошиблась. – Она вздрогнула, когда отец протянул ей слабую руку, вытерла непрошеную слезу со щеки, не меняясь в лице. – Но я не ошибалась, пап. В моём мире нет места человеку, который причинил мне столько боли, сколько причинил ты. Ты не смеешь ходить со мной по одной земле и дышать одним воздухом. Никакого покаяния, никакого прощения. Твоей сказочке конец. Дальнейшая твоя судьба меня уже не волнует.
Она говорила твёрже, чем чувствовала себя, а отец заговорил в последний раз.
– Он… чудовище, – прохрипел он.
Она поняла, о ком речь.
Эви выпустила руку отца и коснулась ладонью его щеки.
– Кто из нас не чудовище? Моё хотя бы не прячется в тени.
А потом её отец, тот самый предатель, закрыл глаза.
Глава 55
Тристан промок до костей.
Он яростно скакал через лес, перемахивая ручьи и валуны, почти ничего не видя сквозь стену дождя. Показалась знакомая развилка, он с облегчением увидел домик, из окон которого лился свет. Что плохого может произойти в таком гостеприимном на вид доме?
«Боги, он убьёт её?»
Нет. Он не смог бы. Но этот человек – тот, кто подбросил бомбу, зная, что Сэйдж запросто может погибнуть. Эта мысль горела в его голове, когда он спрыгнул с лошади, торопливо завел её под навес в конце дорожки и пинком распахнул дверь.
– Эви! – позвал он, понимая, что, если в этом доме и остались какие-то секреты, он сейчас все их выдаст. Но ответа не было, только тихий всхлип донёсся из коридора. Тристан бросился туда и резко остановился, увидев, кто это.
Лисса Сэйдж была маленькой, волосы торчали у неё во все стороны. Он не сомневался, что не найти на земле человека, с которым у него было бы меньше общего, но она посмотрела на него, словно доверяла, и заплакала:
– Мистер Маверин, кажется, папа делает больно сестре…
Он торопливо опустился на колени, не приближаясь к ней, чтобы не напугать. Странно само по себе: обычно он как раз хотел напугать, особенно когда желал получить ответы.
– Где они, Лисса? – спросил Злодей, отбрасывая мокрые пряди с лица.
– В кабинете. – Она показала на закрытую дверь справа. Оттуда не доносилось ни звука. – Я слышала, как они кричали, потом Эви заплакала, и такой звук, будто кто-то упал.
Он откашлялся, стараясь не выказывать страха.
– Уверен, они просто поссорились. – Он обернулся к Татьянне, которая вошла вслед за ним, стряхивая воду с плаща, а затем с косичек. – Отвези леди Лиссу в замок, – попросил он и протянул девочке руку, которую та с готовностью приняла. Девушки из семьи Сэйдж явно не испытывали недостатка в отваге.
– А что насчёт… – Татьянна могла сказать что угодно. Что насчёт Эви? Что насчёт похищения ребёнка? Что насчёт того, что девочка окажется в месте, связанном с кражами, убийствами и пытками? Не упоминая уже смертельно опасных тварей и сомнительную компанию отрубленных голов на входе.
– Зайдите через чёрный ход. И укрой её от дождя.
Татьянна завернула Лиссу в свой непромокаемый плащ, та тут же прижалась к ней.
– Я подруга твоей сестры. Побудешь немного с нами, – ласково сказала Татьянна, ведя Лиссу к дверям и наружу, где сверкала молния и хлестал дождь.
– Эви не горничная, да? – Невероятно, но голос Лиссы заставил Тристана слегка улыбнуться, как когда-то заставлял голос собственной сестры. Но улыбка померкла, едва он вспомнил, зачем приехал, и подкрался к двери кабинета.
Прижался ухом, но внутри стояла тишина, от которой у него сильнее билось сердце.
Опустив ладонь на ручку, Тристан медленно повернул и открыл со скрипом, похожим на стон. Увидев наконец всё, он остановился с открытым ртом.
Она была здесь, живая. Он душераздирающе вздохнул от облегчения, а потом рассмотрел и другое. Тело мужчины – вероятно, её отца – неподвижно лежало на полу.
Эви подняла красные от слёз глаза. У неё дрожали руки.
– Я всё выяснила. – Он осел от чистого облегчения. – Он не умер. Но я напоила его снотворным, так что он не проснётся до… Я не знаю, а долго снотворное действует? Может, я всё-таки его убила. – Голос звучал механически, будто она доказывала всё скорее себе, чем ему.
Он двинулся к ней, но она поднялась и шагнула навстречу, остановив его поднятой рукой. Глубоко вздохнула и быстро сказала:
– Я знала, что он предатель. То есть я не знала до сегодня…
– Знаю, – перебил он.
– Тсс!
Он подчинился, выпрямился под её строгим взглядом.
– Раньше я не знала, но перед уходом всё выяснила. И поняла, что тебе пришлось бы взять его под стражу и выпытывать информацию. И ещё поняла, что перед тобой встал бы сложный выбор, потому что он мой отец.
Здесь было просто необходимо возразить.
– Сэйдж, я не хочу разрушать этот ореол двойной морали, который ты вокруг меня строишь. Но этот человек срывал поставки, мешал моей мести, не говоря уже о том, что из-за него погибло много гвардейцев. Я не сомневался бы ни секунды.
– Ты бы не пошёл на это. – Она говорила так уверенно, что он сам в себе засомневался. – Ты оставил бы выбор за мной.
Тут он осознал, что она права. Отпустить Гриффина живым – просто пытка, но Тристан позволил бы решать Сэйдж. Это предательство касалось не только его самого, но и её, и эта совместная ноша связывала их воедино, так что он подчинился бы её желанию. Потому что ему было важно, что хочет она.
– Выбор невелик, – буркнул он.
Уголки её губ приподнялись – ещё не вполне улыбка, зато в глаза вернулся блеск.
«Спасибо за это всему сущему».
– Я не знала, сколько нужно времени, чтобы снотворное подействовало, так что, кажется, мне повезло.
Сэйдж со вздохом вышла из кабинета и отправилась на кухню. Откупорила бутылку вина, сделала большой глоток, ещё один, ещё.
– Что полагается делать после того, как усыпила отца, который, оказывается, предал тебя всеми мыслимыми способами? Что там по правилам?
Она мило наморщила нос, а его взбесило, что он способен счесть что-нибудь милым, особенно в ситуации, когда Сэйдж была настолько не в себе.
– Не знаю. Никогда не знал этой радости, – съехидничал он. – Думаю, тут придётся импровизировать.
Она стиснула голову. Тристан кивнул двум своим лучшим гвардейцам, которые в полном облачении зашли в дверь, всё ещё распахнутую. Указал на кабинет:
– Будьте добры, вытащите мистера Сэйджа через окно. Ей незачем снова на него смотреть. В камеру его. Почище, пожалуйста.
– Необязательно чистую, – откликнулась Сэйдж и сделала ещё один большой глоток. – После того как на меня напал мистер Варсен, я много недель чувствовала себя грязной. Да и до сих пор иногда.
Взгляд её уплыл в никуда, и Тристан испугался.
– Мистер Варсен? – Он присмотрелся к бутылке, пытаясь увидеть, сколько там градусов.
– Отец «предложил» ему меня. – Она засмеялась, а он медленно осознавал, что значат эти слова.
– Хочешь сказать, мистер Варсен напал на тебя по вине твоего отца? – осторожно спросил он.
Слова покатились с её губ медленными волнами – о том, как Отто Варсен очень ясно дал понять, что хочет её, а она очень ясно дала понять, что не хочет его. Как он всё равно набросился на неё, а она бросилась бежать. Как он порвал ей рукав и полоснул по плечу кинжалом. Как стащила с бельевой верёвки плащ, чтобы прикрыться, пока шла к дому.
Шмыгнув носом, она рассказала, как тихо пробралась наверх и смыла кровь.
Она говорила, Тристан слушал, сдерживая ярость, чтобы не напугать. Не в нём было дело.
Наконец она посмотрела на него прекрасными глазами, стеклянными от боли и сарказма.