– Ничего не понимаю!
– Ну, вы же знаете…
– Что я знаю?
– А-а… – В глазах управляющего промелькнуло удивление, и он заметно смутился. – Видите ли… В городе были случаи отравления. Кто-то травил домашних животных. Многие считают, что этим занимается ассоциация домовладельцев Бонита-Висты, потому что… В общем, по разным причинам. На прошлой неделе один мальчик случайно поел отравленный корм из собачьей миски. Сейчас он в коме, в больнице Сидар-Сити. А вчера… – Управляющий опустил глаза и тяжело вздохнул. – Нашли еще одного мальчика, на пустыре рядом с домом. Отравленного и с проломленной головой. Я не выдвигаю никаких обвинений, и, насколько мне известно, шериф уже кого-то арестовал. Но из-за всех этих событий принято решение не вести никаких дел с Бонита-Вистой. Ничего не могу поделать, у меня связаны руки, – закончил он скороговоркой, словно боясь реакции Морин и заранее оправдываясь.
Женщина молчала, совершенно ошарашенная. Было сильное искушение возразить. Такой подход – явная дискриминация, к тому же, скорее всего, незаконная, но и горожан можно было понять. Она в чем-то разделяла их возмущение.
Только вспомнить историю с воротами, смерть Рэя, тысячу причин их с Барри недоверия к ассоциации… Нет, нельзя винить жителей Корбана за то, что они боятся и ненавидят Бонита-Висту.
– Так неудачно сложилось, – повторил Харланд. – На самом деле вы ни при чем, конечно…
Морин устало кивнула.
– Я понимаю.
– Мы выплатим неустойку…
– Да-да.
Вернувшись домой, Морин первым делом бросилась проверять электронную почту – письма, полученные за сегодняшнее утро. Заголовки были самые разнообразные, а суть одна.
Все местные клиенты отказались от сотрудничества.
Собственно, этого следовало ожидать, и все равно тяжело увидеть своими глазами, как все от тебя отвернулись.
И Фрэнка с Одри у нее уже нет.
Морин засмеялась бы, если бы ей не было так горько, заплакала бы, не будь она так зла. Она долго сидела молча, уставившись в экран.
Барри больше недели не приходил обедать в кафе. Он говорил себе, что это не специально – то подворачиваются разные дела, то вчерашние остатки надо доесть, то по каким-то причинам удобней пообедать дома или в офисе или даже совсем пропустить обед.
На самом деле он знал, что все это неправда, и сегодня решил переломить себя. Надо надеяться, что за это время страсти улеглись.
Не может Хэнк так долго злиться. Джо – запросто и даже Лайл. Хэнк – человек спокойный и разумный, а поскольку он задает тон в компании, можно не сомневаться, он постарается урезонить приятелей. Напомнит им, что Барри хороший, что Барри на их стороне.
Едва войдя в дверь, Барри понял, что ошибся. Холод ощущался буквально физически, и кондиционер здесь был совершенно ни при чем. Барри кожей чувствовал направленные на него взгляды. В тишине слышно было только шкворчание мяса на гриле в кухне и звяканье вилки о тарелку – кто-то все-таки продолжал есть.
Барри скованно прошел к своему обычному столику и сел, стараясь не замечать общего враждебного молчания. Лорелин сперва взглядом спросила у отца разрешения и только после этого швырнула на стол меню и так резко поставила перед Барри стакан, что вода выплеснулась ему на колени. Барри, заставив себя улыбнуться, вернул официантке меню и произнес ровным голосом:
– Спасибо, Лорелин, мне как обычно.
Она молча выдернула у него из рук запаянное в пластик меню и быстро ушла.
Что-то явно произошло за то время, пока Барри сюда не заглядывал. Достаточно серьезное, чтобы всех настроить против него. Знать бы еще, что именно.
Барри вытер салфеткой разлитую воду и отпил из наполовину опустевшего стакана. Он уже подумывал прямо подойти к Хэнку и в лоб спросить, в чем дело, но тут Джо, сидевший у стойки, встал и решительно двинулся к столику Барри.
Не зная, как себя вести, тот остался сидеть, прихлебывая воду.
Джо остановился вплотную к столику.
– Не думал, что у тебя хватит наглости сюда явиться.
В его голосе звучала злоба. Нет, не злоба. Ярость.
У Барри глухо стукнуло сердце. Он не помнил, когда в последний раз участвовал в потасовке, однако чувствовал, что Джо явно нарывается. Провоцирует на драку неведомо почему.
Барри встал, стараясь держаться по-прежнему дружелюбно, хотя это становилось все труднее.
– Не понимаю, Джо, о чем ты? – Он развел руками. – Если что-то случилось, расскажи. Я не в курсе.
– Уэстон Ричардс! – буквально выплюнул Джо.
Завсегдатаи кафе не сводили с Барри глаз. Он в недоумении покачал головой.
– Не знаю, что натворил этот Уэстон, но я…
– Ничего он не натворил! – заорал Лайл – он сидел у самой двери. – Уэстон умер! Ваши его отравили!
Барри оглянулся на Хэнка.
– Еще один несчастный случай?
– Никакой не случай, – ответил Хэнк. Глаза старика горели гневом. – Мальчика убили. Намеренно. У Ричардсов нет собаки.
– Ему проломили голову! – крикнула Лорелин.
У Барри все оборвалось внутри.
– Я ничего об этом не знал. Вот только сейчас от вас услышал!
– В том-то и беда, – кивнул Хэнк. – Никто ничего не знает.
– Зато мы знаем, кто виноват, – вмешался Ральф, сидевший за одним столом с Лайлом.
– Послушайте… – Барри попытался воззвать к их разуму. – Я не меньше вас ненавижу эту чертову ассоциацию. Наверное, даже больше – мне приходится терпеть их безумные выходки и подчиняться идиотским правилам…
– Но ты же не выходишь из ассоциации, – заметил Лайл.
– У меня нет выбора! Я живу в поселке, я обязан платить членские взносы!
– У вас снегоуборочная машина есть! – крикнула женщина у окна.
Барри видел ее впервые. Толстая тетка с неправильным прикусом и громадными грудями. Ее глаза тоже пылали злобой.
– Что? – растерянно спросил Барри.
– У вас в поселке есть снегоуборочная машина, только для своих. Наша зимой сломалась, так весь город снегом завалило на целую неделю. Завалило снегом, понятно? А вы не захотели нам помочь, дороги расчистить!
– А вода? – негромко напомнил Ральф.
Все закивали.
– Прошлой зимой меня здесь вообще не было! И насчет воды не я решаю. И к этому Уэстону я никакого отношения не имею…
– Нам плату за электричество задрали до небес, потому что ваш поселок прорву электроэнергии тратит!
– Ваши отходы реку загрязняют!
– Я просто здесь живу, – оправдывался Барри. – Я…
– Уэстону проломили голову, – повторила Лорелин. – А изо рта шла пена – значит, еще и отравили. Маленький совсем, я его знала.
– Не я это сделал!
– Не ты, – согласился Хэнк.
Как только раздался его серьезный голос, остальные притихли.
– Но ты ничего не сделал, чтобы им помешать.
Глядя в глаза старика, Барри вдруг понял, что ему никогда не выиграть этот спор. Для всех окружающих он навеки замаран наравне с другими жителями Бонита-Висты.
– Они убивают наших детей, – сказала женщина у окна.
– Разозлились, что мы не стали плясать под их дудку, и теперь хотят убить наших детей!
Голос Джо дрожал от гнева:
– Сначала собак… Потом детей… Дальше что?
Барри хотелось возразить, однако слова не шли с языка. На первый взгляд, нелепое обвинение, но если честно, Барри не мог с уверенностью его отмести. Ни за что на свете он не станет защищать ассоциацию домовладельцев.
– Лучше возьми еду с собой, – произнес за стойкой Берт.
По голосу было ясно, что это не совет, а приказ.
Взгляд Барри упал на белый прямоугольник картона, прислоненный к кассовому аппарату: «Мы оставляем за собой право ОТКАЗАТЬ в обслуживании ЛЮБОМУ КЛИЕНТУ».
Судя по всему, сегодня он в последний раз здесь обедал. И навынос ему вряд ли что-нибудь продадут.
Барри встал, одним глотком допил воду и подошел к кассе.
Он не удивится, если Берт его и из офиса выгонит. А другое помещение найти будет нелегко, если настроение завсегдатаев кафе выражает общее мнение в городке.
Дома работать запрещает ассоциация, так что он, прямо по старинной поговорке, попал между молотом и наковальней.
Может, поставить палатку в лесу, запитать компьютер от электрогенератора, да там и работать?
Берт хмуро вручил ему промасленный пакет с сэндвичами, взял деньги и молча протянул сдачу. Барри, ни на кого не глядя, прошел прямо к двери. Его шаги громко отдавались в мертвой тишине.
На улице дышалось чуть легче, и подступившая клаустрофобия развеялась. Такое чувство, словно вернулся в реальный мир, проснувшись от навязчиво-бредового сна.
Через пятнадцать минут, расправившись с сэндвичами, Барри вновь погрузился в мир смерти и сверхъестественных ужасов. Неприятное происшествие отступило на задний план, оставшись в глубине сознания как живописная деталь, которую можно использовать в новом романе.
Он писал очередную главу от лица монстра. Пальцы летали по клавишам, не поспевая за мыслью, как вдруг тишину офиса нарушил звон разбитого стекла. В окно рядом с компьютером влетел бейсбольный мячик, веером посыпались осколки. Барри машинально пригнулся. Может, просто дети нечаянно отбили мяч не в ту сторону, однако в глубине души Барри в этом сомневался. Подождав немного, он выскочил на крыльцо и увидел человека, убегающего в сторону кафе.
Что это – просто предупреждение или начало систематической травли? Оба варианта казались малопривлекательными. Перед уходом Барри скопировал рабочие файлы на дискету, которую забрал с собой.
Было около полуночи. Они лежали в постели и молчали под тихое бормотание телевизора.
– Может, нам уехать? – вполголоса спросила Морин.
– Нет, – ответил Барри, чувствуя крепнущую решимость. – Не доставлю этим уродам такого удовольствия.
Морин протянула, пародируя техасский акцент:
– Никто не выгонит нас из города до заката!
– Вот именно.
– По принципу «пусть нам будет хуже»? Ни одна фирма в Корбане не станет со мной работать. Я не преувеличиваю.
– И не надо. Ну их, придурков. Я на двоих прекрасно заработаю.