В зале засмеялись.
Барри дергался, пробовал бить пристава по руке, но тот был невероятно силен и спокойно продолжал тащить его к двери.
– Поддержим Пола Генри! – скомандовал председатель.
И вновь раздался дружный хор:
– Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!
Барри вытолкали из клуба. Дверь за ним захлопнулась.
Он стал колотить по ней кулаками, но ответа не добился.
Расслышать, что происходит внутри, тоже не вышло – глухие, без окон стены были звуконепроницаемыми.
Что там сейчас творится? Почти все важные вопросы за десять минут решили, что же они будут делать оставшиеся два часа?
Барри так этого и не узнал, потому что Морин выгнали через минуту после него.
– Алло, Джереми?
– Чува-ак!
Барри прижал трубку к уху, мрачно глядя на Морин.
– У нас тут, э-э… небольшая проблемка.
– Та, о которой мы говорили?
– Она самая.
На душе сразу полегчало. Джереми понимает, что называть вещи своими именами не следует, поскольку телефон может прослушиваться. Перестраховщик, но иногда и паранойя бывает полезна.
Барри ободряюще улыбнулся Морин.
– Помнишь, ты предлагал приехать… если мне вдруг понадобится помощь?
– Хоть сейчас, чувак! И не я один, мы все. Когда приезжать?
Как будто огромная глыба свалилась у Барри с плеч. Вообще-то он и по характеру, и в силу профессии был индивидуалистом и с любыми трудностями предпочитал справляться своими силами. Ему нравилось представлять себя отважным воином, который в одиночку выходит на бой против глупости, лицемерия и прочих абстракций, так любимых писателями. Несгибаемый защитник правды, справедливости и американского образа жизни… Он никогда не любил командных игр, чурался всяческих комиссий и коллективов. И все же нельзя не признать: в некоторых случаях приятно ощущать себя частью группы.
А иногда это прямо-таки жизненно необходимо.
Барри коротко обрисовал другу сложившуюся ситуацию, пообещав позже рассказать подробности. Джереми обещал, что позвонит Чаку с Диланом и они отправятся в путь, как только смогут.
И точно, на следующее утро, когда Барри и Морин завтракали, зазвонил телефон. В трубке раздался недовольный голос охранника:
– Мистер Уэлч? Я тут задержал две машины с посторонними. Утверждают, будто бы они ваши друзья…
– Так и есть, – подтвердил Барри. – Пропустите их.
– Тут некий мистер Джереми…
– Я знаю. Говорю же, впускайте.
– Случай очень нетипичный…
– Вы – охранник, – перебил Барри, тоже не скрывая недовольства и с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать. – Вы на нас работаете. Вот и выполняйте свою работу. Будьте добры слушаться!
Он нажал кнопку отбоя и, улыбаясь, положил телефон-трубку на стол.
– Приехали! – сообщил он Морин.
Через несколько минут во дворе раздались два разноголосых автомобильных гудка. Барри затолкал в рот последний кусочек оладушка и бегом бросился вниз по лестнице. Когда выскочил на крыльцо, друзья уже вышли из машин и потягивались, расправляя затекшие мышцы.
– Ну и ночка! – крикнул Джереми. – Со вчерашнего вечера гнали без остановки.
С заднего сиденья «Сатурна» выбрался Дилан.
– Если не считать короткого пит-стопа в Лас-Вегасе!
Морин кинулась обнимать Лупе и Данну – к ее радости, Джереми с Чаком привезли своих жен.
Лупе оглядела дом, сад, деревья.
– С виду не скажешь, что кошмар.
– Очень красивое место, – согласилась Данна.
– Внешность обманчива. Слышали такую народную мудрость? – отозвалась Морин, ведя их к дому.
Дилан ехал третьим в машине с Джереми и Лупе. Сейчас он прошелся по двору, чтобы размять ноги.
– С прошлого раза обстановочка переменилась… Кстати, что там за козел на воротах?
Барри усмехнулся.
– Оценил? Это и есть знаменитые ворота. Охранник дежурит круглосуточно, чтобы некультурное быдло не шастало по поселку и не разглядывало наши дома.
К ним подошел Джереми.
– Плохо дело, да?
– Это еще что…
Барри полчаса излагал им все в подробностях, начав с увиденной по дороге из Калифорнии сцены, когда председатель правления согнал «Джимми» с дороги в овраг, и закончив сюрреалистическим отчетно-выборным собранием. Несколько раз Морин звала их в дом, предлагала выпить, но Барри спокойнее было разговаривать не в присутствии женщин, пусть это и отдает дискриминацией. Так он мог высказываться более откровенно.
Чак потряс головой.
– В какую же пакость ты вляпался?
– А вообще круто! – воскликнул Дилан и тут же сник под неодобрительными взглядами друзей. – То есть не то чтобы круто, а все-таки…
Он не договорил.
– Можешь мне поверить, в такой обстановке жить совсем не «круто», – сказал Барри.
– Тогда зачем дальше мучиться? – спросил Чак. – Может, вам просто уехать? Вернуться в Калифорнию?
– Да мы хотели…
– И что мешает?
Барри рассказал о штрафах, аресте на имущество и весьма реальной угрозе банкротства.
– И потом, я не хочу, чтобы эти уроды считали, что победили!
– Им не победить, – твердо заявил Джереми. – Мы с тобой!
– А то! – Дилан с широкой улыбкой вскинул руку, сжатую в кулак. – Надерем им задницу!
Они наконец-то вошли в дом и присоединились к женам. Разговор перешел на более личные темы: семья, работа, жизнь. Барри и Морин вдруг поняли, что изголодались по новостям из внешнего мира. Они жадно слушали рассказы о жизни друзей, о Калифорнии, от которой сами отказались. Затем всемером запихнулись в «Субурбан», и Барри устроил экскурсию по Бонита-Висте и городу Корбану. Показал даже свой музей чайников. Пообедали невкусной и слишком жирной едой в «Дэйри Кинг» – Чак звал в кафе, но Барри напомнил всем, почему туда заходить нельзя, – а потом прокатились по окрестностям, как положено туристам. Заодно прогулялись по берегу озера Пайнтоп, согнав часть лишних обеденных калорий.
Домой попали в самое жаркое время дня, между двумя и тремя часами, и продолжили обмен новостями. Сперва сидели в гостиной, затем перешли на верхнюю террасу, а когда к закату налетела мошкара, вернулись в гостиную.
Лупе подала идею съездить за пиццей. Барри сухо объяснил, что они с Морин стараются после захода солнца из дома не выходить, а Морин сказала, что на ужин хотела приготовить тако.
– Это даже лучше, – откликнулась Лупе.
Пока Морин резала помидоры и лук, Лупе нарвала на мелкие кусочки салат, а Данна натерла сыр, после чего Морин выгнала всех из кухни на то время, когда готовилось мясо и жарились лепешки. Потом сели за стол.
За едой любые разговоры об ассоциации были под запретом. Почти можно было поверить, что нет всего этого безумия. Маленькая компания друзей в собственном отдельном мирке, защищенном от суровой искореженной реальности Бонита-Висты. Впервые за долгое время Барри целый час не вспоминал об ассоциации домовладельцев.
К обеду Морин подала вино, потом еще добавили пивка, шумно обсуждая политику и скандальные сплетни о знаменитостях. Когда перешли в гостиную, Барри устроился на полу, женатым друзьям предложил занять места на диване, Морин села в кресло, а Дилан, убедившись, что больше приткнуться негде, плюхнулся на пол у камина.
– Как будем размещаться на ночь? – спросила Данна. – Здесь вроде всего одна гостевая комната?
– Двое в гостевой, двое здесь, – ответила Морин. – Диван раскладывается. Тебе, Дилан, боюсь, достанется матрас на полу в кабинете, – прибавила она с улыбкой.
– Ничего страшного. А можно посмотреть порнуху в Интернете, пока все спят?
Морин замахнулась на него подушкой.
– Не боюсь я тебя! – засмеялся Дилан.
Кажется, все, что можно, обсудили. Впервые за весь день в разговоре возникла пауза.
– Тихо здесь как, – заметил Дилан. – Природа… Действует на нервы. Включим музычку? – Он кивнул на телевизор: – Кабельное или спутниковое?
Барри бросил ему пульт управления:
– Держи и ни в чем себе не отказывай!
По телевизору ничего приличного не показывали. Барри зачитал список видеокассет, и в конце концов отыскалось то, что устраивало всех: «Молодой Франкенштейн».
Джереми, кашлянув, спросил:
– Барр, а у тебя есть экземпляр знаменитого устава?
– Само собой. Сейчас принесу.
Барри спустился в рабочий кабинет Морин, взял толстый том, лежавший у компьютера, и, вернувшись в гостиную, вручил книгу Джереми.
Пока остальные смотрели кино, Джереми изучал устав, приговаривая вполголоса: «Ну ни хрена ж себе!» Когда его спрашивали, что там такое, он только отмахивался.
Наконец он отложил книгу. «Франкенштейн» уже закончился, и все смотрели повтор передачи с Деннисом Миллером по Эйч-би-о.
– Я не верю, что такой устав существует на самом деле, – сказал Джереми.
– Это ты мне говоришь?
– Ты знаешь, что в вашей маленькой Утопии запрещены гомосексуальные пары? А также совместное проживание пар, не состоящих в браке? – Он посмотрел на Лупе. – Равно как и расовых меньшинств. То есть, насколько я понял, небелых.
Дилан расхохотался.
– Ну, тогда, полагаю, вам с ней не захочется купить себе под старость домик в живописном штате Юта?
– Надо отмечать особо удивительные места. Я еще до половины не дочитал, а уже половину забыл. Сколько же дерьма в этом документе…
Барри скривился.
– Веришь мне теперь?
– Всегда верил, просто не думал, что все это настолько нагло. Мало того, что они навязывают жителям поселка свои взгляды на мораль… Многие пункты устава попросту незаконны. Должно быть, рассчитывают в случае чего прикрыться предыдущими судебными решениями в пользу ассоциации.
– Я очень надеялся, что ты это скажешь. Я и сам так думал, но ты – профессиональный юрист, твое мнение более веское.
– Черт-те что…
Дилан тем временем щелкал пультом, переключая каналы.
– Эй, а это что? – сказал он вдруг. – Какая-то местная поселковая станция?
– БВТВ, – хором откликнулись Барри и Морин.
На экране по лесной тропинке трусцой бежала девушка.
Видеокамера дала увеличение, крупным планом показывая подпрыгивающую грудь.