Примерно в то же время в округе штата Калифорния один судья постановил необоснованные – по мнению омбудсмена – ограничения на сроки соглашений о признании вины. В отместку, омбудсмен выступал в суде по поводу всех тяжких преступлений. Ответчики выиграли 12 из 16 судов присяжных, хотя защита признала бы обвинительный приговор в 9 случаев из 10. Судья по-тихому отозвал своё постановление.42 Последний пример: хорошее исследование о естественном или «квази-эксперименте» в запрете 1975 года соглашения о признании вины при тяжком преступлении в Эль-Пасо, штат Техас, вследствие столкновений между прокурором и судьями. Запрет вызвал значительное увеличение судов присяжных, которые в свою очередь, в значительной степени ответственны за значительное (но постепенное) сведение на нет этого распоряжения. Количество обвинительных приговоров в целом не изменилось, но есть данные того, что стали чаще отсеиваться дела со слабой доказательной базой после того, как прокурор положил конец явным переговорам об оправдании.43
Вот сценарий – подтверждение о юридическом воздействии Ассоциации, – чтобы подойти к сути вопроса, в соответствии со здравым смыслом и существующими эмпирическими исследованиями, опустив оговорки и «может быть». Ассоциация может привести к увеличению числа присяжных. Увеличение числа присяжных приведёт к увеличению числа решений, благоприятных для подсудимых, их оправдательных приговоров (как в том «непостоянном округе» в Калифорнии), увеличению отказов в рассмотрении дел (как в Нью-Йорке) или увеличению прокурорских решений об отказе в уголовном преследовании при неубедительных доводах (как в Эль-Пасо). И это бы снизило быстроту принятия решений, что есть потенциально серьёзная проблема для прокуроров, поскольку Конституция гарантирует обвиняемым в наиболее тяжких уголовных преступлениях право на безотлагательное судебное разбирательство. Судебным юристам из рабочих групп залов суда не займёт много времени установить новый баланс. Они отделят множество дел, где воззвание к совести окажется нелепостью, от тех немногих, где Ассоциация окажет поддержку. Прокурор скорее откажется от обвинений, чем проиграет дело. Судья и адвокат обвиняемого поддержат его, так как это всех избавит от ненужных неприятностей. И прокурор откажется от иска.
Если это всё, чего добьётся Ассоциация, это не будет иметь большого значения. Активисты Ассоциации, по-видимому, не в курсе, что некоторые непредусмотренные законом обстоятельства, утаиваемые от присяжных, давно уже учитываются полицией, прокурорами и судьями – например, предшествующие отношения между жертвой и преступником имеют важное влияние в разбирательстве уголовного дела.44 Но влияние общественных ценностей происходит при посредничестве правовых специалистов, а не присяжных, особенностью участия которых, по общему мнению, является непредубеждённое обращение к этим самым ценностям, неискажённым обслуживающими систему интересами судебных профессионалов.
Но даже относительно небольшое увеличение интенсивности судопроизводства будет иметь огромное влияние на большинство судов, как это было в Нью-Йорке. На некоторые дела, которые можно рассмотреть в течение нескольких минут, будет уходить несколько дней. Прокуроры и судьи будут совершать ошибки, приводящие к аннуляции судебного процесса или к отмене решения по апелляции. (Кто-то подсчитал, что в типичном суде технические нарушения норм доказательного права происходят каждые 30 секунд.) Заседания станут затягиваться, потому что диапазон релевантных доказательств расширится Ассоциацией Присяжных. В реальности же, неизбежным побочным явлением участия Ассоциации окажется отбраковка большинства норм доказательного права (которые во многом были введены, чтобы расширить полномочия судьи в ограничении полномочий присяжных, которых Ассоциация отстаивает). Например, в случаях изнасилования Закон о праве истца или свидетеля не сообщать сведения личного или конфиденциального характера, запрещающий рассмотрение предыдущих сексуальных отношений жертвы, по всей вероятности, будет применён.
Ассоциация Присяжных, скорее всего, положит конец гнусной моде на минимальную меру наказания за хранение наркотиков. В Мичигане, например, наказание за простое хранение более чем 650 грамм кокаина такое же, как наказание за убийство первой степени: пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Верховный суд США постановил – невероятно, – что это не является «жестоким и необычным наказанием».45 Но даже в такой период возобновления антинаркотической истерии, вероятно, найдётся в каждом случае несколько присяжных, которые признают недействительным этот варварский закон. У обвиняемых в этом преступлении есть все стимулы для осуществления своего права на суд присяжных, где, при поддержке Ассоциации, у них есть право утверждать, что закон является аморальным или неконституционным, независимо от того, что говорит Верховный суд. Прокуроры скоро научатся выдвигать обвинения при ещё менее серьёзных преступлениях, или вообще ни за что.
Возможна ли в принципе такая система уголовного правосудия, в котором судебные разбирательства – и суд присяжных – стали бы нормой? Ответ: да. Такие системы существовали в досовременных Англии и Америке. Они, с грехом пополам, были эффективны, как могут сказать историки, по двум причинам. Во-первых, обвиняемые имели некоторые права. Во-вторых, обвиняемые не имели адвокатов. В Англии обвиняемые преступники не имели права на адвоката (у обвиняемых в проступках было такое право, но они редко имели поддержку адвокатов). До окончания Гражданской войны у американских обвиняемых в уголовных преступлениях не было даже права давать показания, не говоря уже обо всех других правах, появившихся у них в последние десятилетия.46 Суды были короткими и обычно проводились скопом. Приговоры обычно выносились немедленно (часто присяжные даже не удалялись на совещание) и наказание следовало быстро – большинство казней совершалось в течение дня или двух.
Такой режим, который для некоторых читателей вполне может показаться весьма привлекательным, в настоящее время юридически невозможен. Во всех случаях, кроме самых тривиальных, обвиняемые в уголовных преступлениях теперь имеют право нанять адвоката, а малоимущие обвиняемые – большинство из них – имеют право в ходе суда и в некоторых случаях апелляции на государственного адвоката. И право на адвоката это то, что осуществляет все остальные права. Из двадцати трёх реальных гарантий Билля о правах, большинство – двенадцать – относятся к уголовному праву. Прецедентное право, основывающееся на этих гарантиях, является сложным и запутанным, – что с точки зрения воздействия на систему более важно, чем то, стоит ли та или иная доктрина за или против обвиняемого. А под надзором Ассоциации любое неблагоприятное постановление судьи всегда можно оспорить судом присяжных – в том числе (например, заявления о недопущении доказательств, полученных незаконным способом) те постановления, что осуществляются в отсутствие присяжных. Впервые в истории присяжные на самом деле будут иметь доступ к практически всей информации, наравне с судьёй и адвокатами, а также право оперировать ею на своё усмотрение. Это уже имеет воздействие на судебные разбирательства, особенно в тех случаях, когда профессионалы не могут предсказать (или договориться о том) каким будет приговор. Под надзором Ассоциации Присяжных будет больше таких случаев, и, следовательно, больше судебных разбирательств. Чем больше судебных разбирательств, тем больше будет оправдательных приговоров, если вообще будут разбирательства (по идее, должны), в котором присяжные оправдают подсудимого, где ранее обвиняемый оказался бы приговорён к наказанию. И чем чаще обвиняемые станут выигрывать в суде, тем чаще другие обвиняемые будут судиться. А там уже никто не знает, каких размеров станет снежный ком и как далеко он закатится.
Замалчивание проблем правовой системы уже давно висит грузом на обществе, которое впустую тратит свои деньги на войны, субсидии и на бессмысленные вливания денег в полицию, суды и исправительные учреждения. Денег требуется всё больше, но их не так много. Возможно, есть страны, настолько богатые, однородные и законопослушные – типа Швеции или Сингапура, – что они могут позволить себе наш вид системы. Но мы не можем. Особенно, имея опыт Ассоциации Присяжных.
Разница между прежним судом присяжных и полностью информированными присяжными не в том, что вторые понимают закон лучше, чем судьи и адвокаты (это смешно). Или что они лучше рассматривают факты (разница здесь, вероятно, не так велика). Или что они, в отличие от других, рассматривая мотивы и обстоятельства, смягчают закон справедливостью. Принципиальная разница заключается в следующем: завсегдатаи зала суда имеют корыстные интересы внутри системы. Ничто в судебном разбирательстве не имеет того значения как ускорение хода всех судебных разбирательств. В неформальной рабочей системе «сеть взаимодействий во многом определяется ожидаемой выгодой первичных участников – судей и адвокатов. Основной выгодой считается (1) общая и личная эффективность использования времени и (2) междустороннее сотрудничество и соглашение».47 Присяжные ещё менее обвиняемых заинтересованы в сохранении такой системы. Потому что быть присяжным означает невозможность когда-либо выразить сожаление о своём решении.
Я полагаю, что Ассоциация полностью информированных присяжных скорее обрушит правовую систему, – если только сопричастные не адаптируются к ней, что вполне вероятно, – когда сделает стратегическое отступление из всех областей общественной жизни. Секс, наркотики, оружие – лучшие вещи в жизни являются бесплатными! Или скоро станут таковыми. Там, где общество в нравственном отношении поляризовано, оно юридически будет парализовано. Не будет никакого смысла преследовать пролайферов