— Что говорит Тимур?
— Ничего не помнит. Держится спокойно. Уверен, что убийцу мы найдем.
— Большое ему спасибо за эту веру.
— Я так и сказал. Будут новости, позвоню.
Я набрала номер домашнего телефона вдовы Молчуна и услышала приятный женский голос.
— Лидия Валентиновна?
— Слушаю.
— Мое имя Ольга Рязанцева. Я хотела бы поговорить с вами. Это возможно?
Долгая пауза, я уже хотела повторить свой вопрос, когда она сказала:
— Да, приезжайте. Адрес знаете?
— Буду через десять минут.
Когда я остановила машину возле подъезда. Стас вознамерился идти вместе со мной.
— Вы с Сашкой во дворе погуляете, — голосом, не терпящим возражений, предложила я.
— Хорошо, — пожал плечами Стас, хотя и выглядел недовольным.
Дверь мне открыла высокая темноволосая женщина лет тридцати пяти. Одета она была в шелковую пижаму, которая шла ей необыкновенно. На жену бандита она была совершенно не похожа, впрочем, возможно, мои представления о них ничего не стоят.
— Проходите, — предложила она с улыбкой, протянула руку и представилась:
— Лидия Валентиновна. Можно Лида. А вы — Ольга Сергеевна. Я видела вас по телевизору.
— Можно Ольга.
— Идемте на кухню, чаю выпьем.
Кухня была просторной, обставлена со вкусом, а главное, уютная. Я начала поглядывать на Лидию с интересом. С чего-то надо начинать разговор, и я начала незатейливо:
— Вас, наверное, удивил мой звонок?
— Нет, напротив. Вы ведь жена Тимура, верно?
— Ну… до загса у нас дело не дошло.
— Неважно, загс — это ерунда, главное, как вы сами к этому относитесь. Вот я со своим прожила семнадцать лет с печатью в паспорте, и что? Чужие люди. Он сам по себе, я сама. Правда, отец он хороший, ради дочери и терпела. Тимура арестовали?
— Да, обвиняют в убийстве женщины. — Я почесала нос, прикидывая, как бы выразиться поделикатнее. Лидия меня опередила:
— Бывшей пассии моего мужа?
— Вы знали?
— Конечно, он особо не стеснялся. Но Тимур ведь ее не убивал?
— Надеюсь, что нет. Некоторые уверены, что женщина могла что-то знать об убийстве вашего мужа.
— Вряд ли. Хотя на этой девице он совершенно помешался. Даже удивительно. Я, признаться, никогда не думала, что он способен на большие чувства. Даже когда он ей квартиру купил, не очень-то верила, что семью бросит. У него и раньше бабы были… эта продержалась дольше всех. Но и с ней он бы откровенничать не стал, не в его это характере.
— А с вами он о делах говорил?
— Никогда. И я в его дела не лезла. Так и в милиции сказала. У меня свой салон красоты. Слава богу, мне его деньги были без надобности.
— Следовательно, никаких подозрений, кому была выгодна его смерть, у вас нет?
— Нет, — покачала она головой, внимательно посмотрела на меня и добавила:
— Разумеется, до меня дошли слухи, что он чем-то не угодил Тагаеву. Только это чепуха.
Признаться, такое заявление меня удивило, особенно учитывая ее утверждение, что делами мужа она не интересовалась.
— Оля, — улыбнулась она. — Я ведь о вас кое-что слышала. Тимур в тюрьме, и вы… вы хотите ему помочь. Я тоже хочу ему помочь. Потому что совершенно уверена: никакого отношения к смерти моего мужа он не имеет.
— На чем основана ваша уверенность?
— Прежде всего мой муж очень уважал Тимура. Не боялся, а уважал. Он, знаете ли, был из тех людей, у кого редко кто вызывает уважение, но если уж вызывает… Я не верю, что он мог пойти против Тагаева. Вы понимаете? А Тимур не из тех, кто убивает просто так. Это первое. Есть и второе. Тимур был у меня, мы с ним долго беседовали. И я абсолютно уверена, что Мишина смерть вызвала у него и горечь, и удивление, если можно так выразиться.
— Он был у вас после гибели мужа?
— Да, на следующий день. Вряд ли бы он пришел ко мне, если бы и в самом деле имел к его смерти какое-то отношение. Я так полагаю, вы о его делах тоже не информированы?
— Он не из болтливых.
— Могу представить. Он просил держать наш разговор в тайне, но теперь, когда… вы понимаете. Я ничего не оказала в милиции, потому что хочу жить спокойно и у меня нет ни малейшего желания влезать в чужие разборки, тем более что мужа все равно не вернешь.
— Что вы рассказали Тимуру?
— Что накануне муж очень нервничал. И несколько раз звонил ему.
— Тимуру?
— Тимуру. Без конца набирал номер, не мог дозвониться и нервничал. Даже вслух сказал: «Мне надо поговорить с Тимуром». Это было в субботу.
Она назвала число, а я вспомнила, что мы тогда отдыхали в охотничьем домике. Чудное место и с огромным достоинством, как шутил Тимур: никакой мобильной связи. Забавная штука жизнь, бесконечное сцепление случайностей.
— Утром он опять позвонил, безрезультатно. А потом позвонили ему. На мобильный, но ответила я, муж был в туалете. Человек не представился, но голос я узнала, звонил Коваль, они с Мишей много лет общались, и я прекрасно его знала. Обычно он любит поболтать со мной, а тут даже не поздоровался. Я отдала трубку мужу, их разговор не слышала, но после этого Миша сразу уехал. А назад уже не вернулся. Вот здесь во дворе его и застрелили. В милиции я о звонке говорить не стала, а Тимуру рассказала, и мой рассказ произвел на него впечатление. Я думаю, нет, я уверена, убийство мужа связано с Тимуром. Только Мишу застрелили не по его приказу. Муж узнал что-то такое, о чем ни в коем случае не должен был знать Тимур, по мнению его врагов. Поэтому он так хотел с ним связаться, а кто-то поторопился его убить. Потом появился этот слух, что убил его Тимур. Кому-то очень хотелось, чтобы все так думали.
— Вы подозреваете Коваля? — все-таки спросила я.
Женщина откинулась на спинку стула, потерла руки, потом подняла на меня взгляд.
— Да. И дело тут не только в звонке. В конце концов, звонок ничего не доказывает, впрочем, никаких доказательств у меня нет и быть не может, но… Я помню, как он вел себя на похоронах. Все выспрашивал, в глаза заглядывал, это словами не объяснишь, но я чувствовала. И он как бы между прочим обронил фразу о Тимуре. Теперь и не вспомню, что конкретно, но понять ее можно было лишь в одном смысле: он хотел внушить мне мысль, что Тимур виновен. Понимаете? Я сказала об этом Тимуру, и он попросил «никому ни слова».
— Интересно, — вздохнула я.
— Я думаю, Тимур хотел найти убийцу мужа. Сам хотел найти, и, может быть, именно по этой причине оказался у той девицы.
На этот счет у меня было свое мнение. Судя по рассказу бармена, к моменту появления девушки Тимур пребывал в том состоянии, когда мысли уже отсутствуют. И поехал он к ней не за тем, чтобы задавать вопросы, а совершенно по другой надобности. Однако версия все-таки интересная.
— Вы считаете, что о делах ваш муж с ней вряд ли говорил, значит, знать она ничего не могла…
— Ну… может, и сказал чего… в конце концов, я со свечкой не стояла и, о чем они там говорили, не знаю.
— Можно задать несколько неприятных для вас вопросов? — спросила я.
— Про эту девицу? Пожалуйста. Видела я ее всего один раз. Случайно. Ехала на машине, а они из ресторана выходили. Полюбопытствовала, рассмотрела. Ничего особенного. Правда, молодая. Чуть постарше нашей Машки. Все-таки мужики свиньи.
— Вы его ревновали?
— Нет. Как мужчина он меня давно не волновал. У меня есть любовник. Машка закончит учебу, и мы поженимся. Баб у Михаила всегда было много, он неразборчивый, лишь бы помоложе. Обычно никто долго не держался, и я себя любопытством не утруждала. Но эта… Настя смогла его чем-то зацепить. Вы не поверите, но он прямо-таки безумствовал. Она среди ночи позвонит, и взрослый дядя бежит к ней сломя голову… Даже фотографию ее в бумажнике таскал, рядом с Машкиной.
— Вас это не оскорбляло?
— Это вызывало у меня странное чувство. С одной стороны, гадливость, а с другой… я ему даже завидовала. Вдруг ни с того ни с сего и любовь…
— А вы уверены, что любовь имела место?
— С его стороны, наверное. Как еще объяснить такое поведение? Сплошные безумства. Вы ведь слышали о той истории?
— Что вы имеете в виду? — не поняла я.
— Неужели не слышали? Эта девица завела себе дружка, о чем узнал мой муж. Девице здорово досталось. Говорят, в больнице лежала, а потом еще полгода сидела взаперти. А ее дружок… в общем, он крайне неудачно упал с крыши, с девятого этажа. Говорят, он был талантливый художник, надежды подавал… — Лидия вздохнула. — Не знаю, чего в этой истории больше: любви или оскорбленного самолюбия. Наверное, все же любви. Михаил ведь ее не бросил, на Мальдивы возил, небось вину заглаживал. Из «Пирамиды» ей пришлось уйти почти сразу…
— В «Пирамиде» она танцевала?
— Если можно назвать это танцами.
— А откуда вы узнали про историю с художником?
— О ней даже в газетах писали, правда, имен не называя. Вроде бы парень покончил жизнь самоубийством. Ромео и Джульетта, только вместо родителей злой любовник. А вообще болтали много, знакомые шушукались, сочувствовали. Незнакомые по телефону звонили, открывали глаза на мужа. Мир не без добрых людей. — Лидия улыбнулась. — Никто даже не догадывался, как глубоко мне это безразлично.
«Так ли уж безразлично?» — думала я, направляясь к своей машине. Конечно, у нее свое дело, независимость от денег мужа и даже любовник. А может, была обида, что кого-то он любил так, как никогда не любил ее? Допустим, она убила мужа, а теперь неловко пытается свалить вину на кого-то еще. Занятие, кстати, довольно опасное. В любом случае убивать девушку через две недели после гибели мужа довольно странно. От соперницы избавляются до, а не после. Но если она говорит правду, тогда получается, что все наши прежние догадки гроша ломаного не стоят. Молчуна убил кто-то из соратников в обход Тимура. Причина должна быть исключительно серьезной. Тут я замерла на месте, потому что в голову мне пришла занятная мысль. Шестакова убивают в больнице при непосредственном участии Кислицына, который входит в группировку Шохина, а тот, в свою очередь, подчиняется Вале. Это обстоятельство в свое время натолкнуло меня на мысль, что Тимур имел отношение к появлению в городе киллера и киллер этот предназначался для Деда. А если все иначе? Если кто-то желал смерти совсем другого человека? Об этом как-то узнал Молчун, но предупредить Тимура