— Дорогой друг, ты уверен, что сейчас говоришь обо мне? Мой опыт говорит, о том, что маги, как и драконы бывают очень разными. Иногда случается такое чудо, как маг с добрым сердцем и не такими уж скверными намерениями, — я ненадолго открыл глаза и положил ладонь на его шершавую, чешуйчатую кожу, ощущая гигантскую мощь, скрытую в ней. — Гирхзелл, если ты умеешь смотреть глубину существа, то посмотри в меня. Ты увидишь, во мне нет дурных намерений по отношению к тебе.
— Я не говорю плохо именно о тебе. Я просто говорю о магах. Вижу, в тебе нет страха и мне это нравится. Ты даже не боишься, что я могу назначить тебя своим врагом, — ментально прошипел он.
— У тебя нет причин назначать меня врагом, и у меня нет причин желать тебе зла. Тем более от тебя зависит сейчас моя жизнь, — ответил я, слегка шевельнув губами.
— Покажи, что ты только что думал о драконах, когда говорил с Ионэль, — попросил он.
Я не стал скрывать свои мысли, ни изменять их, хотя мог бы это сделать так, что он бы не заметил. Открылся ему ментально шире и показал то, о чем Гирхзелл просил. И тут он неожиданно повеселел:
— Украсть яйцо дракона для Ионэль! Для прекрасной Ионэль! Остроухой, да? О, человеческое сердце! В нем нет ничего постоянного! Оно сделано из безумия и глупости. Даже любовь в нем мало отличается от обычного безумия и пустой суеты! — голос дракона был похож на смех, и мне даже показалось, что все это Гирхзелл говорит вслух, хотя этого просто не могло быть.
— Знаешь, в чем проблема драконов? — прервал его я.
— Скажи мне то, чего я не знаю, — он явно заинтересовался.
— Все просто: вы слышите человеческие фантазии и принимаете их за истинные намерения. Нет, Гирхзелл, сознание людей устроено иначе. Иногда мы думаем не для того, чтобы поступить именно так, как думаем, а лишь, чтобы испытать удовольствие от своих мыслей, — о том, что наши фантазии иногда превращаются в намерения, я не стал говорить. Мои слова и ментальная открытость, которую я себе позволил, быстро сняли изначальную подозрительность Гирхзелла. Конечно, он еще не доверял мне, но я чувствовал, как меняется его отношение.
— Прав великий Харлухх: понять людей трудно не только нам — они сами себя плохо понимают! — он снова зашелся своим ментальным смехом, в этот раз его тело содрогнулось, даже затряслось, и я услышал испуганные возгласы пассажиров. — Маг Райс, с тобой интересно говорить. Смешно и необычно. Найди еще 200 гинар и купи место на моей спине еще раз. Мы можем очень о многом поговорить. Я буду рад если это случится потом. Но сейчас… — он неожиданно замолчал. После долгой паузы произнес: — Сейчас я хочу сказать важное. Это важное станет моей просьбой.
— Вот как? Я весь во внимании, — для меня это был действительно неожиданный поворот.
— Мне дорога Ионэль. Из всех известных людей — а я знаю их тысячи — именно она для меня ближе всех, если не считать моих хозяев. Мне кажется, у нее душа дракона, и может быть она когда-то, через тысячи лет станет драконом. Знаю, что она так же не безразлична тебе. Я хочу чтобы ты уберег ее от беды, — произнес Гирхзелл, и сейчас его беззвучные слова были тяжелы и серьезны. — Просьба такова: отговори ее нести сердце оборотня сегодня на продажу.
— Чем для нее это опасно? — я насторожился. То, что дракон знал об Ионе и ее планах на день, меня не удивляло. Прежде я убеждался несколько раз, некоторые драконы могут предвидеть будущее. Вернее, не само будущее, а его возможные варианты.
— Не знаю, чем, но чувствую, что для нее это может обернуться бедой. Возможно, ее причина кроется в имени Ольвия Арэнт, — отозвался он.
— То есть ты хочешь, чтобы она именно сегодня не продавала сердце? — уточнил я, понимая, что у меня не получится отговорить эльфийку отказаться от продажи сердце вообще. Упоминание драконом графини лишь раздразнило мой интерес к грядущему и мои фантазии, и я задал еще один вопрос. — Можешь прояснить как это связано с Ольвией Арэнт?
— Желательно не продавать вообще. От него лучше избавиться — выкинуть. Но если для Ионы так важны деньги, хотя бы не продавайте его сегодня. Не спрашивай, почему — я так вижу, — задумчиво сказал Гирхзелл. — Как это связано с Ольвией Арэнт, не скажу. Я не вижу будущего — я лишь чувствую размытую угрозу. Но от того, что она для меня неопределенна, она не перестает быть угрозой. Это как грядущая буря с диким ветром и молниями: ты не можешь еще знать сколько молний она несет и какого они цвета, но точно знаешь, что в нее не нужно лететь.
— Хорошо, обещаю, что попытаюсь отговорить ее отложить продажу. А ты, Гирхзелл, можешь выполнить мою просьбу? Если сделаешь, о чем попрошу, мне станет гораздо проще переубедить Ионэль, — я снова открыл глаза, оглядывая местность, над которой мы летели.
— Какую просьбу? Сначала поясни, что от меня хочешь, — беззвучно произнес Гирхзелл.
Сейчас мне требовалось придумать действие, которое очень несвойственно для дракона, перевозящего людей. Глядя на фруктовые сады и деревеньку внизу, я перевел взгляд дальше, к блестящему на солнце озеру, небольшому, но довольно вытянутому, и тогда мне на ум пришла довольно забавная идея.
— Видишь то озеро, справа впереди? Хочу, чтобы ты подлетел к нему, резко снизился и пронесся над водой, касаясь ее лапами и поднимая побольше брызг, — ментально ответил я.
— Маг Райс, Ионэль называет тебя сумасшедшим. Она права. То, что ты просишь, это относится к глупым человеческим фантазиям, о которых ты говорил раньше? Или это обычная глупость без всяких фантазий? — усмехнулся дракон, но при этом замедлил полет.
— Зачем тебе понимать завихрения моего ума. Я же не пытаюсь понять, как работают твои крылья. Просто сделай это, Гирхзелл. Уверяю, от этой глупости будет много пользы! — повернув голову, я заметил, что эльфийка с каким-то подозрительным вниманием поглядывает на меня и шепнул ей: — Соскучилась, дорогая. Извини, но я еще не освободился, — и снова вошел во второе внимание, даже не расслышав ее возмущенный возглас.
— Зачем это? Объясни, маг! — настоял Гирхзелл. — Я не понимаю, какая может быть польза от глупости! Если я что-то делаю, то в этом должен быть смысл. Я не человек, чтобы делать что-то бессмысленное.
Глава 13
Не думай о яйцах
Моя затея вовсе не была глупа. Я не раскрыл ее суть сразу потому, что не хотел тратить время на ее объяснение. Но дракон был непреклонен, и пришлось объясниться.
— Все просто, мудрый Гирхзелл. Я скажу Ионе, что вошел с тобой в контакт и общаюсь. И что ты предостерег от продажи сердца сегодня. Эльфийка мне не поверит. Тогда я скажу ей так: «Смотри, сейчас я попрошу дракона, спуститься к озеру и пролететь так низко, чтобы всех намочило водными брызгами». В это Иона не поверит тем более. Но когда ты сделаешь, то… — здесь я мысленно улыбнулся, и переспросил: — То, что случится тогда, Гирхзелл?
— Тогда она поверит не только в то, что ты общаешься со мной, но и в то, что я предостерег не продавать сердце оборотня! Маг, ты вовсе не глуп! Ты большой хитрец, Райс Ирринд. Если бы у меня были деньги, я дал бы тебе 200 гинар. Догадаешься, зачем? — спросил дракон, еще более замедляя полет.
— Это не сложно, крылатый друг. Тем более ты об этом говорил раньше. Ты бы дал мне деньги, чтобы я снова составил тебе компанию в перелете хотя бы до следующей полетной башни, — ответил я, отмечая, что драконы в этом мире наивны, если судить по Гирхзеллу. — Ты желаешь этого потому, что тебе интересно говорить со мной. Возможно дело не во мне, а в том, что кроме меня не так много у тебя возможностей поболтать с кем-то еще. Но озеро все ближе, время утекает. Решай, исполнишь мою просьбу? Мне еще нужно успеть переговорить с Ионэль.
— Да! — отозвался дракон.
Я открыл глаза и обратился к Ионе:
— Скучала, детка? Вижу, тебе грустно без внимания магистра Райса.
— Волчонок! — эльфийка резко повернулась ко мне. — Почему я должна скучать тем более по тебе? Успокойся, я даже забыла, что ты здесь. Мне очень хорошо одной. Я получаю удовольствие от полета. Ветер, сила дракона и скорость — что может быть лучше? Мы летим, наверное, так быстро, как несется стрела, выпущенная в цель.
— Вообще, то мы летим сейчас медленнее, чем раньше. И знаешь почему? Потому, что все это время молчания, я говорил с Гирхзеллом, и попросил его замедлить полет, — сказал я, глядя как ветер треплет ее волнистые волосы, иногда обнажая острые ушки.
— Райс, ты же маг, а не сказочник. Не пытайся изменить свое ремесло — у тебя это не получится. Или ты так хочешь понравиться мне, что уже не знаешь, чтобы такое выдумать? — рассмеялась Ионэль.
— Дорогая, ты зря мне не веришь. Но я предвидел столь обидное недоверие, поэтому попросил дракона оказать небольшую услугу. Видишь то озеро, — я указал на длинное озерко, тянувшееся вдоль цепи холмов. — Гирхзелл спустится к нему по моей просьбе и пролетит так низко, чтобы задеть лапами воду и всем нам устроить маленькое купание. Ты же не против слегка промокнуть?
— Конечно, не против. Когда он это не сделает, я дерну тебя за нос. Я тебя больно потреплю за нос, чтобы ты больше не врал, — весело пообещала Иона. — Уговор? — она поставила левую ладонь вертикально, в соответствии с арленсийской традицией, предлагая заключить со мной пари. — Или сразу возьмешь сказанное назад?
— Хорошо, но если он это сделает, то ты исполнишь мое желание. Идет? — предложил я, тоже ставя ладонь вертикально, и тут же спохватился, на миг сжав ладонь и вытянув палец в сторону эльфийки: — Два желания. Извини, но уже собралось два.
— Хоть три! — отозвалась эльфийка и ударила своей ладонью мою, едва я подставил руку.
Иона забавляла меня: она бывает так горяча, когда уверенна в своей правоте, что теряет всякую осторожность. Вот теперь она наивно полагает, что ей удастся потаскать меня за нос.
— Ловлю на слове! Три! Три великолепных желания, Ионэль! — у меня даже дыхание остановилось, едва я представил какая ночь может ожидать нас, если я выпущу на свободу свои желания.