— Райс! — снова окликнула она меня, на этот раз голос ее стал резче.
— Что еще, Ионэль, — я все-таки обернулся.
— Похоже проклятие ведьмы никуда не делось. Наверное, ты не очень хороший маг, — усмехнулась она.
— Поищи тогда лучше, — сказал я и пошел дальше. Конечно, эта детка пыталась меня сейчас напугать. Дать понять, что если я ослушаюсь ее, то мы больше не будем спать вместе. И я прекрасно понимал, что все ее раздражение, переходящее в злость, вызвано ревностью. Она хотела заставить меня не ходить к графине Арэнт, но у нее это никак не получалось. Ладно, посмотрим к чему это приведет. Я бы не хотел расставаться с ней, но и переступать через свои принципы не собирался.
Я спиной чувствовал, что эльфийка расстроена и очень сожалеет о своих словах. Скорее всего, она будет дожидаться меня вечером в нашей комнате или в нижнем зале таверны «Добрый Лирки». А мне следует выполнить ее пожелание и не задерживаться слишком у Ольвии Арэнт, вернуться хотя бы до наступления темноты. Полагаю хороший ужин под приятное вино исправит наши отношения, и от маленького раздора сейчас будет лишь польза: Ионэль поймет, что мной нельзя управлять так, как ей того хочется. Я могу быть милый и обходительный с дамами, но если какая-то дама переходит ту грань, за которой моя личная свобода, мои принципы и мои интересы, то я перестаю быть милым и поступаю по своему, уже не считаясь с ее интересами.
Дойдя до угла, я свернул на широкую улицу, ведущую к Важному Рынку — так назвался не только сам рынок, самый большой в Вестейме, но и весь прилегающий к нему район. Он вырос из складов, лавок и домов торговцев, селившихся здесь, поближе к обширной торговой площади, которая размахом поболее, чем площадь Морского привоза. Этот рынок давно перестал быть дешевым, потому как рядом расположен Средний город и район, называемый: Высокие Дома. Дома в нем на самом деле невысокие, но там в большинстве проживает знать и люди богатые, которые не скупятся при покупках и взвинчивают цены. Чуть ниже Важного Рынка возвышался храм Алеиды Блистательной, позолоченные купола которого я видел еще издали, сидя на драконе. Я как раз проходил недалеко он этого храма — его белые башни сейчас виднелись над крышами соседних домов и купола все так же ярко блистали в синем небе.
Ближе к самому рынку на улице возникла толчея: несколько повозок остановились, перекрывая часть дороги и приходилось обходить, прижимаясь ближе к домам и лавкам, торговавшим хлебом и овощами. Я не слишком хорошо знал эти места, потому как за все время, прежде проведенное в Вестейме, бывал здесь не более десяти раз, а этот район, и сам рынок — место такое, где легко запутаться из-за сложного переплетения улочек и лабиринта внешне похожих торговых рядов. Мы с моим другом Лавером, когда работали на банду Медной Руки в основном промышляли в пригороде Вестейма или в Заречье, часто ныряли в Рамус или Доки, а сюда нет. Но кое-что я здесь знал. Например, прежняя память подсказывала, что сразу за приметным домом из розового ракушечника будет лавка с луврийскими шелками и тканями местных вестеймский мануфактур, а дальше шагах в двухстах и начинается торговый ряд, где весьма приличный выбор недорогой мужской одежды.
Я направился туда, прошел примерно половину ряда и остановился у навеса, под которым развешена одежда видом небогатая, но вполне добротная. Разумеется, денег у меня имелось не там много, чтобы купить все, что хотелось. А мне требовалось заменить совершенно все, разве что кроме сорочки, подаренной Яркусом. Хотя и она была не совсем новой и несколько больше размером.
— Почем камзол? — спросил я у полненькой, весьма приятной девушки лет двадцати пяти, сидевшей на табуретке под надорванным пологом.
Я указал на тот, что третий слева: темно-серый с синим.
— Ох, этот… — она живо вскочила, хотя была толстушкой и казалась неповоротливой. — Так он видите… — продавщица подняла рукав интересного мне камзола, — здесь карманы укреплены телячьей кожей, и пошив очень добротный. От ручников Нарлуса. Тут…
— Милая, ты просто скажи сколько стоит, — улыбнулся я ее неумелым стараниями накрутить цену.
— Ну так это… за 50 гинар такие продают, — нехотя выговорила она.
— То есть мне отдашь за тридцать, — с прежней улыбкой уточнил я.
— Господин, самые плохие камзолы идут по 30! А этот!.. — девица даже раскраснелась.
— Милая, послушай меня, — я взял ее за руку. — Плохие камзолы носят плохие люди. А я разве похож на плохого человека?
— Нет, — ее большие серые глаза на какой-то миг стали испуганными.
— Вот видишь. Я хороший человек, поэтому мне нужно хороший камзол за 30, — объяснил я ей, лаская ее ладошку. — За твою доброту я даже накину тебе сверху пять гинар. И еще… — я понизил голос до шепота, наклонился едва касаясь лбом ее пшеничных волос и доверительно сообщил: — Еще куплю у тебя хорошую сорочку и штаны, те, что шестые в нижнем ряду. Поверь, тебе это будет выгодно. Сама Алеида тебя вознаградит за то, что ты так добра к хорошему человеку.
— Накинете не пять, а десять и принесете мне за это пирожок с мясом, — на ее полных розовых губах появилась улыбка.
— Ладно, десять и пирожок с мясом, — пообещал я и поцеловал ее в щеку. — Давай вот эту сорочку, — я потеребил край той, что была с вышивкой руны «Ро» на рукаве и должна быть мне в пору размером. — Штаны здесь можно где-то примерить?
— Вообще-то, нет, но… — она откинула свисавший в левом углу кусок парусины. — Можно там.
Взяв из рук девицы выбранную одежду, я прошел в образовавшийся проход и очутился между торговыми палатками. Место там было полностью закрыто от посторонних глаз и даже звуки рынка: голоса зазывал, бойкие попытки поторговаться, гул толпы — казались тише. На деревянные ящики я положил свои вещи, разделся и надел все новое, сожалея, что эта добрая дама не продает плащи и обувь — новые сандалии мне точно бы не повредили. Глаза меня не подвели и в общем-то все оказалось в пору.
Выйдя, я поблагодарил продавщицу, заплатил за все 75 гинар и пообещал ей принести пирожок — все равно мой обратный путь лежал бы через ее палатку. Теперь можно было подумать об обеде. Тем более я чувствовал голод, а время давно перевалило за полдень. Если судить по положению солнца, то было примерно 14 часов по арленсийский, что соответствовало Часу Лилий — эльфийское исчисление времени все чаще использовалось в Арленсии, потому как часы делали только в Элатриле и все они имели циферблат именно с эльфийскими знаками-фигурками, лишь на некоторых рядом имелись числовые обозначения на арленсийском. Я направился в трапезную «Фальмахат», где была прекрасная аютанская кухня, по-южному острой и вкусной едой. Именно сюда я хотел отвести Ионэль, но видимо сегодня не судьба. Еще достоинством «Фальмахат» были огромный керамические часы, а для меня важно знать время, чтобы не прийти к госпоже Арэнт слишком поздно.
Уже за поворотом к «Фальмахат» я набрел на небольшую лавку, где продавали ремни, сумки и кое-какие иные кожаные изделия. Там я вспомнил о неплохом тесаке, ставшим моим трофеем в стычке с меднорукими — он по-прежнему лежал в вещмешке. Почти не торгуясь, я подобрал под него подходящие ножны, из толстой, но мягкой кожи, с выжженным на ней рисунком и эльфийскими знаками. А главное, там же я приобрел отличный дорожный мешок, с кожаным дном и боковинами, с двумя широкими лямками, бронзовыми застежками и карманами для мелких предметов. Поскольку я не собирался ограничиваться Вестеймом и был уверен, что меня ждут дальние дороги, то иметь удобный и порочный мешок важно. Это знание, я хорошо усвоил в прошлых жизнях, истоптав столько дорог, что изношенная мной обувь, наверное, могла бы составить горку выстой с торговую лавку.
В трапезной, пока дожидался подачи обеда, устроившись у окна за небольшим столиком, у меня было время разобраться с вещами, переложить все нужное в новый вещмешок. Туда же сложил только что купленный камзол и видавший виды плащ, оставшись в одной сорочке — день сегодня выдался жарким. Старый камзол, заношенные шантаны и кое-какую ненужную мелочь я сложил в котомку Лавера. Она сполна отслужила мне — спасибо ей и моему мертвому другу. Возможно, потрепанные вещи в ней, и она сама пригодятся какому-то бедняку — все это я оставил под лавкой.
Когда подавальщица в платке, надетом на аютанский манер, принесла мне плов, кружку эля и два больших, горячих пирожка с мясом, стрелки на часах показывали 14 часов 75 минут. И мне стоило бы поторопиться: отсюда до дома госпожи Арэнт вовсе не близко. Я набросился на плов, изредка запивая его небольшими глотками горьковатого эля. Порция оказалась огромной, и я насытился раньше, чем доел остатки плова в тарелке. Один из двух пирожков я собирался съесть сам, но понял, что это будет уже перебором и отнес их оба той самой девице в одежной лавке — ей полненькой уже не слишком повредит.
От рынка я пошел вниз, прямиком через Высокие Дома, думая о предстоящем разговоре с госпожой Арэнт и иногда возвращаясь мыслями к Ионе. Как-то нехорошо между нами вышло. И я проявил излишнюю жестокость по отношению к ней. Все понятно, нельзя давать даме на себе ездить, тем более в самом начале этих сладких отношений. Но Ионэль пыталась все это сгладить, и я мог ей это позволить, а не стал — проявил, наверное, лишнюю жесткость. Ладно, не столь это важно сейчас.
Уже на подступах к Железному мосту, когда за кронами мандариновых деревьев показались ржавые головы статуй и острия копий над ними, я почувствовал будто за мной кто-то следит. Оглядываться не стал, чтобы не выдавать свои ощущения, которые меня нечасто обманывают. Но поднявшись на мост и пройдя примерно треть, я остановился, облокотился на чугунную решетку ограждения, делая вид, что любуюсь течением Весты. Сам же чуть повернул голову так, чтобы видеть своих вероятных преследователей. Однако я никого не увидел, кроме нескольких грязных мальчишек, бегущих к реке, двух дам в сопровождении высокого сутулого мужчины и старика, ведущего мула к спуску к воде. Кто-то появился еще, но вряд ли среди этих людей мог быть тот, кто выслеживал меня. Мысль, что за мной увязались парни из Медной Руки мне показалась сомнительной. Шансы, что Хурдж или посрамленный Григор выследят меня на следующий день в таком большом городе, были невелики. Хотя все может быть.