— Представь, что я попала в беду, но меня не спасли, потому что побоялись подходить? — я присела перед ребенком и посмотрела в глаза. — Кит, там кому-то нужна помощь. Может быть так, что именно сейчас человек погибает.
— А если он плохой? Если разбойник?
— А если нет? — я улыбнулась. — Милый, мы не можем знать, хороший он или нет, пока не увидим или не спросим, понимаешь? Если плохой, то позовём Адама. Он вызовет стражу. Но помочь надо, понимаешь?
— Понимаю, — грустно вздохнул Кит. — Но страшно, очень.
— И мне страшно, но со страхами надо бороться. Идём, милый. Мне может понадобиться твоя помощь.
Идти пришлось недалеко. Стоило обогнуть высокий кустарник, как мы увидели лошадь. Она отчаянно ржала и мотала головой, зацепившись поводом за ветки.
— Тише, милая, тише, — тихо пробормотала, выставив руки вперёд и приближаясь медленно-медленно, чтобы не напугать лошадь. Ведь у её ног кто-то лежал. Пока непонятно, мужчина или женщина. Но меньше всего мне хотелось, чтобы лошадь затоптала своего хозяина.
Лошадь замерла, дёрнув ушами. Найдя меня взглядом, чуть наклонила голову вперёд. Прислушивается.
— Не бойся, я хочу помочь, — чуть громче сказала, подходя совсем близко и потянувшись к морде лошади. Лошадка понюхала траву. которую я ей предложила, и аккуратно приняла угощение. Я же в это время распутала повод и потянула на себя, надеясь, что животное безропотно пойдёт следом, за вкусным угощением. И подальше от хозяина.
Отведя лошадь на безопасное расстояние, я привязала её к дереву и бросилась к человеку, тело которого полностью скрывал чёрный плащ.
Откинув ткань, я ахнула, одёргивая руку, как от огня. На безжизненной, бледной руке сверкало кольцо. Ни осталось никаких сомнений, что этот мужчина не разбойник и не простой деревенский житель, попавший в беду.
— Как же ты сюда попал? Что искал? Кого? — тихо спросила, убирая плащ с лица.
Мужчина довольно молод, лет тридцати, и красив. Не смазлив, нет. Мужественное лицо с густыми бровями, прямым, крупноватым носом и пухлыми губами. Бледную щёку пересекала тонкая полоска застарелого шрама, которая придавала лицу мужественности. Этакая изюминка.
Развязав тесёмки плаща, откинула его в сторону. Высокий, с длинными ногами, мышцы которых обтянуты тонкой тканью брюк. Белая рубашка, заляпанная кровью, очерчивала мускулистое тело. Длинные пальцы с аккуратно стриженными ногтями.
— Мама, человек опасный? Надо бежать за старостой? — тихо спросил Кит, который стоял возле лошади и скармливал ему травку.
— Нет, за старостой не надо, — качнула я головой, умолчав, что этот человек для нас опаснее, чем любой разбойник.
Я вновь посмотрела на массивный перстень с алым камнем и закусила губу. Что же делать? Я не могу… Не могу оставить его здесь, сделав вид, что и не видела вовсе. Он умрёт, истечёт кровью или будет растерзан хищниками, если ему не помочь. Но если я притащу инквизитора домой, то может пострадать мой ребёнок.
Защитить сына — было моей главной целью. Но и бросить человека в беде не позволяла совесть.
Инквизиторы… Ищейки короля, цепные псы Его Величества, палачи… Но так их называли только шепотом и в узком кругу друзей. В глаза же — Ваша Светлость или достопочтенный господин.
Вызвать гнев инквизитора означало подписать себе смертный приговор. А скрыть что-то от него было практически невозможно.
Тихий стон заставил вздрогнуть. Я посмотрела на мужчину и отшатнулась. На меня смотрели синими, как штормовое море, глазами.
— Ваша Светлость, я постараюсь Вам помочь, — шепнула я и потянулась, чтобы расстегнуть рубашку. — Только мне нужна ваша помощь. Моргните один раз, если да. И два раза, если нет. Ранение только в грудь или ещё где-то?
Я замерла, ожидая ответа, не уверенная, что меня услышали или поняли.
Но мужчина моргнул, два раза.
— Голова, — едва шевеля губами, шепнул инквизитор.
— Я сделаю всё, что смогу, — с горечью прошептала я, принимая сложное решение. — Вы позволите помочь?
Инквизитор моргнул один раз и устало выдохнул. Что же, теперь надо выполнить своё обещание.
Подняв голову мужчины, я внимательно осмотрела её. Видимых повреждений нет. Ни ран, ни крови. Ничего. Скорее всего либо сильнейший ушиб, либо сотрясение. Если что-то серьезнее, то я никак не помогу. Да и вряд ли кто поможет. Нейрохирургов здесь не существует.
Так что расстегнув рубашку, я оголила рану, внимательно осматривая её.
Отвратительно. Рана глубокая, с рваными краями. Кожа вокруг раны воспалена. Да и крови он потерял много. Здесь, посреди леса, я ему ничем не помогу. А оставлять его одного… Нет, не вариант.
— Кит, мне нужна твоя помощь, — обратилась к мальчишке, который поглаживал лошадку по бархатному носу. — Нам надо как-то затащить раненого на лошадь.
— Он тяжелый, — нахмурился мальчишка. — Это будет сложно.
— Я знаю, — вздохнула я. — Но надо. Хотя…
Да, затащить взрослого мужчину на лошадь практически нереально. Но можно же и другим способом доставить его домой.
Оторвав от подола своего платья широкую полосу ткани, я туго забинтовала рану, чтобы остановить кровь. Расправив его плащ и подёргав в разные стороны, удостоверилась, что ткань довольно плотная. Если привязать плащь к седлу и на плащ затащить больного, то вполне получится довезти до дома. Осмотревшись вокруг, заметила валежник. Если найти две крепких, длинных палки, то вполне можно соорудить носилки.
— Кит, найди ветки длинные, и побольше, — попросила сына, а сама осмотрелась более внимательно.
Палки, слава богу, нашлись. Причём неплохие, видимо кто-то срубил молодые деревца, но не стал забирать. Верёвка нашлась. привязанная к седлу.
Разложив плащ, я положила сверху две палки поодаль друг от друга. Сверху накидала веток, чтобы наш больной не собрал все кочки и колючки спиной. Ему и так досталось, лечить ещё и царапины совсем некстати. Крепко обмотав носилки верёвкой, я подошла к лошадке и отстегнула мешок. Нужно что-то из одежды, что можно кинуть поверх веток, чтобы удобнее было лежать.
Соорудив лежанку, сняла с лошади повод и привязала одну сторону к носилкам, а другую к седлу. Надеюсь, не оторвётся.
Затащить больного на импровизированное ложе было сложнее всего. Тяжелый, но не тяжелее Василия, так что справилась довольно быстро.
— Идём, — тяжело дыша, скомандовала я, медленно ведя лошадь и молясь, чтобы животное послушно следовало рядом.
Путь до дома оказался долгим. Намного дольше, чем понадобилось нам с Китом, чтобы добраться до места. Но всё же, уставшие и замученные, мы пришли к дому.
Отцепив верёвку, я попросила Кита отвести лошадь в сарай, к козе, и напоить нашу гостью. Неизвестно, сколько животное находилось без воды.
Инквизитора я разместила у Кита в комнате. Сын пока поспит со мной, у меня и кровать шире. Можно было положить на лавке на кухне, но это будет неудобно всем. Больному нужна тишина и отдых, а мы вечно на кухне что-то делаем.
Так что, раздев мужчину по пояс и сняв ботинки, я уложила больного на кровать и убежала растапливать печь.
В этом мире нет ни перекиси, ни хлоргексидина, так что обрабатывать раны можно только кипяченой водой и отварами лекарственных трав. Благо, ромашки у меня достаточно, так что вскипятив воду, я заварила травы и оставила остывать. А сама принялась наводить мазь, расходуя драгоценный цветок рафки.
Ничего, если повезёт, ещё найдём. Бабушка неустанно повторяла Астре, что делать нельзя, иначе лес не будет так щедр на дары. Всё, что даёт лес, надо использовать во благо и без сожалений.
Приготовив всё, я порвала чистую простынь на бинты. Больной был либо без сознания, либо спал. Но мне это на руку, спокойнее.
Сняв пропитавшуюся кровью повязку, я сначала омыла рану простой водой, смыв весь видимый мусор. Внимательно осмотрев рану, я ахнула, заметив блестящий наконечник.
В него попала стрела… Стрелу, скорее всего, инквизитор вытащил, а вот наконечник остался. Это плохо… Металлические наконечники использовали лишь в том случае, если смазывали его ядом. Дерево впитывало яд, и эффект был намного меньше. А вот металл…
Кое-как вытащив наконечник, я щедро залила рану процеженным отваром. Большой застонал, но так и не очнулся. Так что, без страха наложив мазь, я туго перебинтовала рану.
Дотронувшись до лба инквизитора, нахмурилась. Температуры нет, а это не очень хорошо. Неужели организм настолько ослаб, что уже даже не защищается?
Немного подумав, решила всё же пожертвовать одной курицей. Куриный бульон — самое то, чтобы восполнить силы. Так что, вооружившись топором, пошла к курятнику. Жалость пришлось задвинуть подальше. Теперь я живу в мире, где не сходишь в супермаркет за мясом, добывать придётся самой. Так что пришлось в срочном порядке вспоминать, как ощипывают кур.
Накипятив воды, я окунула тушку в кипяток на несколько секунд, и тут же в холодную воду. Процесс ощипывания не быстрый, но я старалась, как могла. Ведь и варится бульон не десять минут.
Кит сидел рядом, молча. Наблюдая, как я разделываюсь с птицей.
— Мама, а где я спать буду? Здесь? — тихо спросил мальчишка, глядя на меня без малейшего укора.
— Почему? — недоуменно спросила и тут же постаралась успокоить. — Со мной спать будешь, нам места хватит.
— Ты говорила, что с тобой нельзя, — пожал плечами Кит, но видно, что расслабился.
— Зачем спать со мной, если есть отдельная кровать? — улыбнулась я. — Но пока у нас больной, то поспишь со мной, ничего страшного. Сбегай-ка, набери воды. Сейчас будем бульон варить.
— Только бульон? — Кит сглотнул слюну. Проголодался уже. Надо ускоряться и организовать ему перекус.
— Курочка у нас большая, так что хватит и на бульон, и на супчик, и на картошку тушеную с мясом, — рассмеялась я. — Ну что, закатим сегодня пир?
Повеселевший ребенок убежал за водой, а я разделила курица на несколько частей. Спинку и шею пущу на бульон, туда же половину грудки. Курочки здесь толстенькие, мяса достаточно. Вторую часть грудки на супчик нам отправлю, а ножки и бёдра пойдут в жаркое. Да, мяса будет не прям много, но нам хватит.