25 октября
В ночь на 25 октября в Петрограде моряки, солдаты и рабочие дружины, поддерживающие большевиков, взяли Зимний дворец, арестовали Временное правительство и заняли все основные административные здания столицы. II съезд Советов, который проходил в эти дни в Смольном, поддержал переворот: среди делегатов доминировали большевики, которых поддержала левая часть партии эсеров. Меньшевики и правые эсеры покинули заседание, хлопнув дверью и исключив таким образом всякую возможность формирования большого социалистического правительства.
Благодаря телеграфу до Астрахани информация дошла через считанные часы. Но оценить происходящее было крайне сложно. Пришли, например, сообщения, что красногвардейцы покинули телеграф и почту. Поэтому ответ на вопрос, кто реально контролирует Петроград и чем это закончится, был неочевиден.
Городская дума, то есть эсеры, меньшевики и кадеты, незамедлительно заявила о поддержке Временного правительства (которое на тот момент уже пало) и призвала «со всей энергией, не останавливаясь в случае необходимости перед противопоставлением силы силе, пресечь все дезорганизационные попытки большевиков»[245].
В Совете рабочих и солдатских депутатов состоялось экстренное собрание. Вел его эсер Перфильев. К этому времени его политический опыт вырос, а взгляды существенно сдвинулись влево. Перфильев, впрочем, проявлял осторожность. Он призвал к спокойствию, выдержке, воздержанию от эксцессов и послушанию Советам.
Следующим взял слово Трусов. Ему было сложно. Трусов знал о событиях не больше, чем остальные, и никаких ясных директив не имел. Трусов говорил долго – три четверти часа, – в основном подчеркивая необходимость сохранения в Астрахани спокойствия и организованности. Зато прибывший из Саратова большевик Рапопорт, не скованный местной повесткой, в духе статей «Правды» прошелся по буржуазии и правой части демократии. Ему оппонировал меньшевик и профсоюзник Сарабьянов, обвинивший большевиков в авантюризме и узурпации власти.
Перфильев сумел вывести Совет рабочих и солдатских депутатов (СРСД) на ровное русло, предложил проголосовать за то, чтобы «организованные солдаты и рабочие держались выжидательной тактики, приняли меры к сохранению порядка и не принимали никаких выступлений без директив революционного центра»[246].
Что очень важно, к СРСД присоединилось Мусульманское бюро, в котором важную роль играл левый эсер Касым Туйбахтин. Бюро контролировало мусульманскую роту, представлявшую собой в тот период единственное боеспособное подразделение гарнизона. Красная гвардия была предметом только разговоров, и реальными военными силами Советы не располагали. Конечно, имелась возможность парализовать город забастовкой, но для взятия власти этого было недостаточно.
В целом большевикам приходилось сложно. Их организация в Астрахани не могла быть отнесена к сильным. Кроме того, астраханская культура торгового города предполагала поиск договоренностей и компромиссов.
Поэтому астраханские большевики, отклоняясь от твердой линии Ленина и Троцкого, заявили о поддержке Всероссийского профсоюза железнодорожников (ВИКЖЕЛЬ), предложившего создать единое социалистическое правительство в составе эсеров, большевиков и меньшевиков[247]. Тактически это решение было превосходным. Если в Петрограде оно означало потерю абсолютной власти левыми радикалами, то в Астрахани, напротив, вело за собой вхождение большевиков во власть и устранение из нее кадетов.
С этой идеей широкой левой коалиции не были согласны эсеры.
31 октября местное собрание ПСР осудило захват власти ленинцами и призвало к «созданию однородного социалистического правительства без большевиков и цензовых элементов». Иначе говоря, эсеры заявили о том, что будут вступать в коалицию только с меньшевиками[248].
В действительности ни с какими кадетами порывать они не собирались. Напротив, кадеты пригласили на свое собрание ставшего депутатом Учредительного собрания эсера Кузьму Терещенко, который произнес гневную речь по адресу большевиков, собравшихся сдаться на милость немцам[249].
Еще ярче правый крен эсеров и меньшевиков проявился во время совещания Губисполкома. Большевики, левые эсеры и мусульмане отказались на него приходить, после чего совещание было перенесено… в здание Казачьего правления[250]! В поисках путей выхода из политического кризиса контролируемая правыми социалистами и кадетами городская Дума предложила поручить соответствующую работу губернскому комиссару меньшевику Аствацатурову. Депутаты предложили включить в состав формируемого коллективного органа себя, представителей земства, губисполкома, Совета рабочих и солдатских депутатов, Совета крестьянских депутатов, профсоюзов, казачества, мусульман, начальника гарнизона и начальника милиции[251].
Между тем сама партия социалистов-революционеров переживала раскол. В Петрограде значительная часть эсеровской делегации II съезда Советов отказалась покидать зал заседаний, осталась с большевиками и была исключена из партии. Исключенных было много, и вполне естественно, что они решили создать собственную организацию, не отказываясь от исторического названия. В конце октября возник оргкомитет партии левых социалистов-революционеров, который возглавила Мария Спиридонова.
В Астрахани тоже быстро намечался раскол[252]. Левую линию, направленную на сотрудничество с большевиками и размежевание с кадетами, поддержали такие влиятельные и авторитетные партийные лидеры, как директор народной гимназии Бакрадзе, специалист по земельным отношениям Митенев, командир мусульманского отряда Туйбахтин и, самое главное, председатель Совета рабочих и солдатских депутатов Перфильев.
Было очевидно, что события вышли далеко за пределы Петрограда. К 1 ноября большевики взяли власть в Саратове, Воронеже, Уфе, Нижнем Новгороде, Казани, Ярославле, Минске, Таллинне и многих других городах. Все это наряду с позицией армии выглядело не как верхушечный переворот, а как сильное массовое движение с большим будущим.
Первые декреты новой власти – о выходе из войны, о социализации земли, о рабочем контроле – не могли быть оспорены с левой точки зрения. Напротив, в непримиримую оппозицию к новой власти встали силы реставрации, желавшие восстановления монархии, защищавшие право помещиков на латифундии, а фабрикантов на расправу с забастовщиками.
В подобных обстоятельствах выступление меньшевиков и руководства эсеров против взятия власти Советами выглядело как откровенная работа на контрреволюцию.
Вслед за расколом у социал-демократов организационно оформился раскол и у народников: 5 ноября в «Астраханском листке» появляется первое сообщение о группе эсеров-интернационалистов.
На пути к самостоятельной краевой власти
Шаг к разрядке напряженности сделали левые. 30 октября они пригласили на заседание Исполкома СРСД правых эсеров и меньшевиков. Основной задачей было убедить гостей в миролюбии Совета и ненужности чрезвычайных мер, попутно пригрозив забастовкой. «Совет лоялен и меры, по существу, бесполезны и только нервируют и раздражают рабочую и солдатскую массу», – заявили лидеры СРСД. Попутно выяснилось, что соглашение всех партий, не исключая большевиков, возможно на почве, предложенной в резолюции Союза железнодорожников.[253]
Напомним, что Всероссийский профсоюз железнодорожников предлагал сформировать однородное социалистическое правительство.
Результаты не заставили себя ждать. 1 ноября партийное собрание эсеров, осудив в очередной раз переворот в Петрограде, отметило, что с местной организацией большевиков можно сотрудничать. Спустя несколько дней прошло совещание эсеров с левыми эсерами[254]. Примирительную позицию заняли и меньшевики. Отвечая на недвусмысленное предложение Перфильева создать единый социалистический фронт, один из меньшевистских лидеров Иванов ответил, что его организация, в принципе, с этим согласна.
Игнорировать стремительно происходившие перемены было невозможно. 31 октября у правой части демократии происходит принципиально важный сдвиг в ее позиции. Изначально эсеры и меньшевики предлагали сформировать новую губернскую власть на коалиционной основе под руководством комиссара, назначенного Временным правительством, то есть Аствацатурова.
Но Керенский бежал в неизвестном направлении, и апелляция к нему была нелепа. Поэтому городская Дума во главе с меньшевиком Кругликовым предложила: пусть астраханский коалиционный орган власти сам выбирает себе руководителя[255].
Предложения эсеров и меньшевиков были следующими: три представителя городской Думы, по одному от уездов, пять от Совета рабочих и солдатских депутатов, пять от Совета крестьянских депутатов, по одному от профсоюзов, социалистических партий, пехотного полка, казаков и казачьей батареи[256]. Понятно, что при таком принципе формирования коалиции эсеры сохраняли всю полноту власти.
Семеро кадетов во главе с Моисеем Дайхесом проголосовали против. Видя, как ускользает от них власть, кадеты не нашли ничего умнее, чем обвинить эсеровского лидера Кузьму Терещенко в махинациях с рыбными поставками[257].
Трусов, Хигер и примкнувшие к ним двое депутатов (доктор Розенберг-Шишло и Султанов) дипломатично воздержались от голосования в городской Думе. В целом же ветер перемен дул в их паруса. Истерическая реакция кадетского руководства во главе с Дайхесом, обрушившегося с обвинениями против эсеров в своей прессе, очень помогала руководству Советов в формировании широкой социалистической коалиции. На левом фланге были проблемы с собственными радикалами в лице пришлого саратовского большевика Рапопорта и пекаря Липатова, которые требовали немедленного провозглашения советской власти. Оба они только что вернулись со II съезда Советов в Петрограде и были очень воодушевлены. Но Трусов, Перфильев и другие лидеры легко смогли удержать ситуацию, проведя в СРСД очередную успокаивающую резолюцию: «Не допускать в Астрахани неорганизованных выступлений, так как это ведет к совершенно напрасному пролитию крови и не делает политики для всей страны»