Создание Комитета народной власти
Принципиальное решение о создании широкой правящей коалиции стало объединяющим для правых и левых социалистов.
Начались сложные многодневные переговоры о нормах представительства.
Каждый день усиливал позиции левых. В начале ноября под контроль большевиков перешла Москва, попытка Краснова овладеть Петроградом завершилась фиаско, о своей поддержке переворота все активнее заявляли фронтовые Советы. 4 ноября советская власть была провозглашена в Царицыне, а 13 ноября – в Баку.
В Астрахани рабочий-активист, 38-летний пекарь Иван Липатов[259] стал создавать Красную гвардию. К концу месяца в нее записалось триста добровольцев, в массе своей, впрочем, совсем не вооруженных[260]. Преобладающее большинство бойцов в Красную гвардию дали следующие союзы: пекари, портные, бондари, сапожники и часть грузчиков[261].
Красногвардейцы группами по 10–12 человек начали осуществлять патрулирование города. Они проверяли милицейские посты, иногда забирая у постовых оружие. Милиция не спорила. В частности, таким образом был разоружен пост у здания окружного суда. В квартал Махалле красногвардейцы не входили, так как татарская самооборона этого не приветствовала[262].
На фоне возрастающих долгов по зарплате в середине ноября на многих предприятиях была объявлена предзабастовочная готовность. А 17 ноября под политическим руководством большевиков был создан Центральный стачечный комитет.
Все это вынуждало правых социалистов не откладывать более вопрос о создании нового органа власти, а согласиться с его учреждением и попробовать за счет разных маневров удержать организационный контроль.
17 ноября меньшевик Стариков на заседании городской Думы предложил объявить о создании Комитета народной власти, объяснив свое предложение следующим образом:
«я сторонник старого Временного правительства, но я вижу, что страсти кипят, что их подогревают искусственно, и посему взываю взглянуть на данный проект как на компромисс»[263].
Проект меньшевиков предусматривал создание полновластного органа, которому бы принадлежали все полномочия в крае вплоть до создания общепризнанного правительства в центре. В Комитет народной власти (далее КНВ) включались представители Думы, Совета рабочих и солдатских депутатов, Совета крестьянских депутатов, профсоюзов, левых политических партий и казачьих низов. Желательным было названо вхождение в КНВ представителей Казачьего войскового правительства. Кадеты с их резко правыми лозунгами оставались за порогом соглашения. По-другому и быть не могло в условиях создания широкой левой коалиции.
Предложение Старикова вызвало у кадетов очередной приступ бессильного озлобления. «Партия народной свободы уполномочила меня, – заявил Моисей Дайхес, – выразить категорический протест. Совершенно неприличным является невключение представителя от Партии народной свободы. Впрочем, если бы нам и предоставили место, мы бы предложение отвергли, поскольку усматриваем в нем соглашательство с Советом рабочих и солдатских депутатов, соглашение с большевиками»[264].
Эта филиппика производит странное впечатление. Желание потерпевших фиаско на летних выборах кадетов (не участвовать в КНВ) совпало с возможностями парламентского большинства (не включать кадетов в КНВ). Сочетание желания кадетов с возможностями их противников вызвало у кадетов возмущение. На него никто не отреагировал.
За вычетом «партии народной свободы» всем остальным политическим силам место в КНВ нашлось.
Было определено следующее представительство: три представителя от городской Думы, по одному делегату от уездов, пять человек от Совета рабочих и солдатских депутатов, еще пятеро от Совета крестьянских депутатов, два делегата от 3-го Казачьего полка и казачьей батареи, один от Войскового правления, один от 156-го пехотного полка и по одному от каждой социалистической партии.
Принятие компромиссного решения резко обострило внутрипартийную борьбу в партии эсеров. По числу мест широкое представительство в КНВ от уездов, крестьянских Советов и городской Думы должно было дать эсерам преимущество. Но внутри партии быстро приобретали популярность левые взгляды. Эсеровское руководство опасалось, что левым уклоном могут проникнуться потенциальные члены КНВ.
Передовицы эсеровского официоза требовали «раз и навсегда покончить с той недопустимой позицией крайней снисходительности по отношению к тем элементам, которые» и так далее. Назвав левых эсеров «прихвостнями большевиков», редакция настаивала на «изгнании их из партии раз и навсегда не только как идейных, но и как физических врагов»[265].
19 ноября была срочно созвана 4-я губернская конференция партии с-р. Выступивший с основным докладом Чернобаев заявил, что «авантюра большевиков и примкнувших к ним левых эсеров есть предательство», «до созыва Учредительного собрания необходимо создать однородное социалистическое правительство и не исполнять все распоряжения большевистского правительства» и вообще «может настать момент, когда на террор и насилие большевиков мы вынуждены будем отвечать так же, как отвечали царскому режиму»[266].
20 ноября по инициативе эсеров открылся I-й Ловецкий съезд. С основным докладом выступил победивший на выборах в Учредительное собрание Кузьма Терещенко, ранее работавший в сфере ихтиологии. «Свобода для промышленников есть свобода грабежа. Пора умерить их аппетиты», – заявил он под овации собравшихся. Вопреки сопротивлению присутствовавших на съезде купцов и зажиточных промысловиков, съезд принял резолюцию о социализации промыслов, то есть изъятии их у частных фирм Беззубикова, Губиных, Сапожниковых и др. в пользу жителей рыбачьих сел. Во избежание наплыва иногородних был предложен пятилетний ценз оседлости. Устанавливалась прогрессивная шкала налогообложения. Кузьма Кириллович, беспокоившийся о сохранении производства, убедил ловцов, что промыслы надо передавать не единоличникам, а артелям, своего рода колхозам[267].
Но если Терещенко обсуждал только социальные и управленческие вопросы, то его товарищи использовали съезд для политических решений. По результатам доклада эсера Сухорукова съезд принял резолюцию, осуждавшую «насильников» и «грабительские планы», и призвал население к сплочению вокруг Учредительного собрания.
В свою очередь, большевики предоставили страницы «Астраханского рабочего» для публикаций левых эсеров. Еще одной трибуной для левых эсеров стали «Известия Совета рабочих и солдатских депутатов».
Вся эта борьба шла безотносительно выборов в Учредительное собрание, так как списки кандидатов были сформированы ранее, и левое крыло эсеров в них представлено не было. Борьба шла за влияние в формируемом местном правительстве: Комитете народной власти. Вопреки категорическим резолюциям, правым социалистам предстояло работать в нем и с большевиками, и с левыми эсерами.
Выборы в Учредительное собрание
Избирательная кампания в Учредительное собрание выявила всю противоречивость политической картины в губернии.
Явного успеха добились большевики. Хотя их результаты (19 %) были не столь выразительны, как в других губерниях, в городе партия получила более 27 %, а в гарнизоне более половины – 53 % голосов. Еще 10 000 избирателей поддержали большевиков в наиболее развитом Царевском уезде, по своим географическим и экономическим характеристикам более близком к Саратову, чем к Астрахани. В Царевском, Черноярском и Астраханском уездах партия вышла на второе место.
Александр Трусов стал депутатом Всероссийского Учредительного собрания. Его проводы в Петроград превратились в масштабную демонстрацию: колонна рабочих под красными знаменами прошла от Кремля до железнодорожного вокзала[268]. Эсеры вышли с весьма левыми лозунгами, адресованными, впрочем, преимущественно для села. Рабочим они обещали только «законодательную защиту труда», не очень вдаваясь в детали, что какие-то куцые законы существовали и при царе. Зато селянам было обещано равное разделение земли. Оно предполагало фактическую экспроприацию церковных, помещичьих, казачьих земель, было совершенно понятно по механизмам и крайне ожидаемо. Также эсеры предлагали распустить армию и заменить ее народным ополчением[269].
Результаты партии оказались тем выше, чем более удаленным и оторванным от цивилизации был избирательный участок. В городе эсеры получили всего 12 % голосов. Лучше обстояли дела в гарнизоне (19 %), но данное обстоятельство, скорее, было заслугой левых эсеров во главе с избранным в Совет от солдатской секции прапорщиком А. Перфильевым, который полностью порвал с партийным комитетом и был настроен к нему резко отрицательно. В Красном Яру эсеров потеснили большевики (32 % и 40 % соответственно), а в Красноярском уезде – список мусульман. Зато в остальных уездах результаты были триумфальны. Кузьма Терещенко, Иван Неженцев[270], Григорий Волосов[271] и кооптированная центральными органами в астраханский округ Вера Фигнер были избраны депутатами первого российского демократического парламента.
Абсолютным разгромом закончились выборы для меньшевиков.
Зато нарастили поддержку кадеты. В Астрахани они удвоили свой результат,