.
Вновь ухудшилась ситуация в Дагестане. 28 июля из Астрахани на Кавказ было направлено 700 красноармейцев, а 30 июля еще триста[782]. Этого было недостаточно. 8 августа противник занял Дербент.
В августе отряд из ста белоказаков совершил налет на Красный Яр. Это были гурьевцы, в основном люди в возрасте с окладистыми бородами. Их удалось выбить, но восточная часть дельты оказалась под угрозой[783].
Пока в Астрахани открывали Университет и спорили о зарплате рабочих, князь Тундутов вместе с Криштафовичем, Рябовым-Решетиным и другими астрахацами, примкнувшими к белому движению, получил от немцев деньги и полную поддержку в деле организации гражданской войны. С деньгами проблем не было – проблемы были с добровольцами. К середине июля «Астраханская армия», сформированная в Сальске, состояла из 150 офицеров и примерно двухсот казаков[784]. В первом же бою была выбита половина ее немногочисленного состава, и «армия» отправилась в резерв. К осени благодаря дополнительному и отнюдь не астраханскому набору удалось довести численность соединения до 500 человек вместо обещанных немцам и Петру Краснову 60 000[785]. Пришлось мобилизовывать калмыков, что позволило выставить на фронт 1500 штыков и сабель при четырех орудиях и десятке пулеметов. Появился даже авиаотряд из шести самолетов, использовавшийся под Царицыным для бомбометания и разбрасывания листовок. Но политическим лидерам «армии» пришлось сменить патронов. Немцы прекратили финансировать Тундутова, и тот обратился… к киевским монархистам. Из города на Днепре прислали не только деньги, но и командующего. Теперь астраханскую армию возглавил киевлянин Павлов.
Создание Каспийской флотилии
Первым кораблем Красного флота на Нижней Волге стал ледокол «Каспий», который взломал лед на Волге во время январских боев, чтобы прервать связь между казачьими повстанцами и станицей Атаманская.
К июню 1918 года в Астрахани уже базировалась небольшая военная флотилия, в состав которой входили все тот же ледокол «Каспий», шесть вооруженных пароходов (один из них гордо звался «Крейсер»), шхуна «Аликбер», пара баркасов, бот № 11, дебаркадер и три моторные лодки.
Флотским командиром стал 25-летний Петр Коптев, военный моряк, собравший команду людей, имевших опыт службы на флоте. Под его руководством в общей сложности оказалось 450 моряков, не считая личного состава береговых служб[786].
Августовский мятеж: солдаты против профсоюзных активистов
Утром 15 августа в Кремле начался митинг мобилизованной молодежи. Его организовали сами власти для торжественных проводов пополнения на фронт. К этому времени в отделе мобилизации сменилось 15 начальников, и в управлении царил хаос[787].
Мобилизованных было две тысячи человек. Кроме них, в Кремль были вызваны и офицеры царской армии, добровольно и принудительно мобилизованные в РККА.
Митинг обрел характер, который явно не мог понравиться начальству. Мобилизованные выражали недовольство. Они спрашивали, почему им не выдали ни оружия, ни амуниции и сразу, без всякого обучения, отправляют на фронт. У вас в крепости стоит Красная армия, спрашивали они, почему бы не отправить на Кавказ ее?
Рассудительного диалога не вышло.
Выступавший перед новобранцами тов. Чайка так устал спорить, что вытащил револьвер, сказав: «если вы хотите убить меня, вот вам мой револьвер». Это была официальная версия. По мнению известного большевика Ивана Лемисова, тов. Чайка решил просто поразмахивать оружием[788]. Как бы то ни было, слова Чайки потонули в громком шуме, а жест был замечен всеми. В результате солдатская толпа напала на Чайку и растоптала его.
В течение считанных минут Кремль перешел под контроль взбунтовавшейся массы. Части Красной армии были разоружены. Офицеры, не симпатизировавшие Советам, очень обрадовались и решили воспользоваться хаосом. Им нужен был лидер. Они отправили делегацию на автомобиле за полковником Виктором Маркевичем, спокойно жившим на своей квартире.
53-летний Виктор Игнатьевич Маркевич был кадровым военным, окончившим Нижегородский кадетский корпус и Павловское военное училище. Он служил в армии всю жизнь, получив ранение на Русско-японской войне и приняв непродолжительное участие в Первой мировой войне. В Астрахань его перевели в январе 1915 года на должность командира 156-го запасного полка. Вскоре после Февральской революции он уволился из армии.
Маркевич возглавлять мятеж не хотел. У него были тревожные предчувствия. Поэтому офицеры буквально силой вытащили его из дома, дав попрощаться с близкими. В два часа пополудни полковник прибыл в крепость и сформировал импровизированный штаб[789].
В течение короткого времени отправленные им отряды взяли почту, комиссариаты и после небольшой перестрелки железнодорожный вокзал.
Двести человек окружили тюрьму, сломали ворота и освободили арестованных, в том числе немало казачьих и белых офицеров. Среди освобожденных оказались начштаба Астраханского казачьего войска Николай Сережников, его брат сотник Григорий Сережников, командир Астраханской казачьей батареи Евгений Федоров. Тюремная картотека была уничтожена[790].
Наиболее решительные из покинувших тюрьму офицеров пытались возглавить выступление.
Восставшие активно использовали преимущество положения для грабежей. В комиссариате по труду, например, ими было похищено 140 000 рублей. Шестеро солдат вошли в здание милиции, разоружив единственного охранника, обыскали помещения, захватили деньги и личные вещи (вплоть до ботинок) и, погрузив награбленное на извозчика, отбыли вглубь городских улиц[791].
На протяжении нескольких часов в крепости царил хаос. В отсутствие всякого начальства целые делегации с предприятий могли беспрепятственно проходить к арсеналу и забирать оттуда винтовки, патроны и даже пулеметы[792].
Удивительным образом в восстании приняли участие некоторые лидеры Советов, захваченные общим водоворотом. Спустя две недели на профсоюзной конференции некий Ефимов с трибуны рассказывал, что «сам был во временном штабе и спрашивал Маркевича, почему тот освобождает белогвардейцев»[793].
Боевое столкновение возникло только у дома Агабабова у Армянского моста[794]. Здесь 5–6 сотрудников Военного совета с пулеметом сдерживали на протяжении нескольких часов напор ста солдат, подтянувших с собой 4–5 пулеметов. В результате здание было взято штурмом, а все его защитники погибли. Сопротивлявшихся расстреливали. Среди погибших оказался председатель Мусульманского совета Касим Туйбахтин (левый эсер), имевший высокую популярность и авторитет среди татар. Получив утром сведения о волнениях в крепости, Туйбухтин распорядился спрятать находившуюся в здании комиссариата казну (почти триста тысяч рублей) и попробовал собрать профсоюзных лидеров. Ворвавшиеся в комиссариат солдаты обезоружили охрану, избили советских лидеров и расстреляли Туйбахтина[795].
Банды ходили по квартирам комиссаров и грабили их. Едва не погиб комиссар земледелия левый эсер Митенев. Царил хаос. Избранный в состав ревтрибунала профсоюзный активист Мухин позже рассказывал: «Арестовал меня рабочий-каменщик, а когда я его спросил, за что, он тоже не знал. Ему указал на меня какой-то студент».
За некоторых советских работников неожиданно заступились представители криминального мира. Астрахань – город с развитыми горизонтальными связями, и речь, скорее всего, шла о знакомых. Кроме того, во время январских боев часть преступного мира смогла нажиться на поджогах и разграблении магазинов. Чуть позже сидевший в «Бастилии» представитель этой среды Василий Бубнов, прося об амнистии, писал:
«во время выступления 15 августа Уголовным каноном были спасены от смерти некоторые советские работники». Его письмо было опубликовано в советской печати[796].
В общей сложности жертвами бунта пали 13 человек, не считая, видимо, жертв среди самих мятежников[797].
Военный комиссар Соснин, комиссар образования Бакрадзе, комиссар внутренних дел Хумарьян, комиссар финансов Жадаев, командир интернационального отряда Гавра, комиссар продовольствия Чернов, руководитель продовольственного комитета Непряхин, организатор Красной гвардии Иван Лемисов и еще человек десять руководителей края были арестованы.
Охрана, впрочем, проявляла рассеянность, и 23-летнему Соснину удалось бежать, пробравшись через чердак. По дороге он встретил отряд моряков под Андреевским флагом. Впереди отряда ехал броневик. После этого Соснин зашел к знакомому священнику, который пожертвовал ему в целях конспирации гражданскую одежду[798].
Тем временем на пристань общества «Мазут» прибыл чекистский отряд, вернувшийся из села Воскресеновки с юга губернии. Там отряд проводил обыски, по всей видимости, пытаясь обнаружить припрятанные винтовки. Успехи экспедиции отряда в Воскресеновку неизвестны. Зато здесь, в городе, чекисты сами быстро были обезоружены и пленены[799]. Часть краевых руководителей вместе с верными властям красноармейцами отошли к вокзалу и на двух эшелонах отбыли на Астрахань-2. Мост через Болду был занят повстанцами