[818]. Прибывший отряд расстрелял девять бунтарей, включая двух семидесятилетних стариков – Агапия Маслова и Петра Воронцова. Остальным промысловцам выдали шинели и отправили в Астрахань[819].
Осень 1918 года: астраханцы против «центровиков» и «бакинцев»
Южнее Астрахани, в Баку, происходила своя политическая история. Еще осенью 1917 года власть в городе взяли Советы, ведущую роль в которых играли большевики. Ими было сформировано местное правительство во главе с Сергеем Шаумяном. Реально Бакинский Совет контролировал только город и предместья, но в зону его управления входили бесценные нефтепромыслы, и черное золото через Астрахань уходило в Центральную Россию. Только в апреле – июле было добыто 1,3 млн тонн нефти.
За пределами этого небольшого хинтерленда власть принадлежала Азербайджанской Демократической республике.
Летом 1918 года на землю Азербайджана вступили турецкие дивизии. Еще шла Первая мировая война, и Османская империя в последнем порыве совершала бросок на север, к Батуму, Шуше, Дербенту и Баку.
Наступление турок привело к кризису в Бакинском Совете. Ранее поддерживавшие большевиков армянские националисты заявили о необходимости привлечь на выручку англичан. Вместе с меньшевиками и эсерами они сформировали большинство в Совете и объявили о создании Диктатуры Центрокаспия. Британские войска вступили на Апшеронский полуостров и вместе с армянами и моряками Каспийской флотилии вступили в бой с турками.
Большевистские лидеры приняли решение покинуть Баку. Однако эвакуационные суда были перехвачены британским флотом и отконвоированы в Красноводск, а лидеры РКП(б) расстреляны. Они известны нам как 26 бакинских комиссаров. 15 сентября турецко-азербайджанские войска взяли Баку, устроив в городе армянскую резню.
Накануне этого штурма армянское население постаралось бежать из обреченного города, используя пароходы, баркасы и даже лодки. Часть из них смогла добраться до Астрахани. Среди этих людей были и многие бакинские большевики, избежавшие участи своих погибших в Красноводске товарищей.
«Вся палуба парохода была загружена чемоданами, корзинами и тюками с вещами, на которых сидели женщины и дети, – вспоминала комиссар просвещения Бакинского Совета Надежда Колесникова. – Днем было ужасно жарко, солнце жгло неимоверно, дети плакали, задыхались, некоторые женщины падали в обморок»[820].
Бакинцы представляли собой сплоченную команду, привыкшую действовать жестко и бескомпромиссно. Астрахань была для них лишь тыловой базой, вынужденным пристанищем, а астраханские власти – слишком много возомнившими о себе ненадежными тыловиками.
Их союзниками стали т. н. «центровики», то есть различные спецуполномоченные из Москвы, направленные на Нижнюю Волгу и возмущенные необходимостью считаться с какими-то требованиями местных органов власти.
Непосредственными препятствиями для «центровиков» и «бакинцев» были краевой Совнарком и Губисполком, городской Совет, губернская организация РКП(б) и региональная ЧК.
Красный террор
5 сентября 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР вынес постановление «О красном терроре».
Декрету предшествовала не только серия терактов против противников большевистского правительства (покушение на Ленина, убийство Урицкого и Володарского). В этот время страна уже была охвачена пламенем Гражданской войны. В мае 1918 года восстал чехословацкий корпус, который состоял из взятых в плен славянских солдат австро-венгерской армии.
Все лето в газетах шли нескончаемые публикации о расстрелянных, повешенных и запоротых рабочих и крестьянах в зонах, занятых белыми. Родственников советских работников брали в заложники. Восстававшие деревни сжигались. Эти публикации соответствовали действительности.
Красный террор как организованное явление был безусловным ответом на белый террор. В течение полутора месяцев в Москве, Петрограде, Царицыне и других городах было расстреляно шесть тысяч человек, преимущественно не виновных ни в чем, кроме принадлежности к состоятельному классу. В октябре кампания была свернута и ВЦИК объявил амнистию.
Астрахань красный террор стороной не обошел, но масштабами он не отличался.
Заложников, конечно, взяли. В общей сложности в тюрьме оказалось триста человек, из них 50 представителей состоятельных кругов, а остальные в основном офицеры, которых пригласили в здание цирка братьев Ефимовых для регистрации, где и задержали.
Среди арестованных были рыбопромышленник и бывший городской глава Николай Плотников, ресторатор Владимир Шарлау, купцы Григорий Казбинцев и Иван Фабрикантов, казачий офицер Догадин, армянский предприниматель и экс-депутат IV Госдумы Сергей Франгулов. Все они, а также 50 провинившихся красноармейцев сидели в местной тюрьме. Эта тюрьма, построенная в 1822 году по итальянскому проекту, сегодня хорошо известна астраханцам под названием «Белый город». В то время горожане именовали ее не иначе, как Бастилия.
Однако массовых казней не проводилось[821].
14 сентября по обвинению в контрреволюционном мятеже было расстреляно 17 человек[822]. Спустя неделю – еще 12, из которых девять участвовали в мятеже 15 августа, один хранил оружие и вел антисоветскую агитацию, другим был жандармский ротмистр Александр Глыбовский[823], а последним – расстрелянный по классовому принципу заводчик Павел Беззубиков. Ему не помогло даже ходатайство профсоюза[824].
Этим ограничивается весь список жертв красного террора в крае.
Среди расстрелянных оказались отнюдь не только сторонники белого движения. Среди них была Антонина Давгаль – секретарь местной партийной организации эсеров, что выглядело как откровенная месть правым социалистам. Впрочем, другого эсера – Сигалова – выпустили по личному ходатайству Трусова[825].
Как бы то ни было, очевидно, что в условиях Гражданской войны, ставшей продолжением кровопролитной бойни на фронтах Первой мировой войны, гибель тридцати человек не могла запугать миллионную губернию.
Газетным спискам вполне можно доверять, поскольку смысл террора заключался в его публичности, то есть создании атмосферы страха и запугивания. Понятно, что тайные расстрелы никого не могли и запугать. Именно по этой причине и в Астрахани, и в других городах списки казненных предавались максимальной огласке.
Красный террор был объявлен 5 сентября, а уже начиная с 10 сентября заложников стали выпускать по домам. Начали с самых опасных – офицеров. В течение двух недель было выпущено 132 офицера, поименные списки которых публиковались в прессе[826].
К 2 декабря все арестованные были освобождены. Уважаемые люди из числа заложников разъехались по своим квартирам, а красноармейцев отправили на фронт. В тюремном замке оставалось всего 18 осужденных и пять подследственных по делам, числившимся за Ревтрибуналом.
Буржуазные слои населения отделались легким испугом, но для советских работников борьба вокруг ЧК стала одной из основных точек политического соперничества.
Борьба вокруг ЧК в Астрахани
Уже первый состав Чрезвычайной комиссии, сформированный в июне 1918 года, не вызвал одобрения у местных органов власти и профсоюзных активистов. Создание органов с чрезвычайными полномочиями сопровождалось всякими чрезвычайными происшествиями. В губисполком посыпались жалобы на унижения и оскорбления задержанных. Об избиениях и расстрелах, отметим, речи не шло. Среди наиболее заметных арестованных оказались меньшевики Шалва Абдушели и Грачия Апресянц, которых не без оснований обвинили в выпуске антисоветской листовки[827].
9 июля по предложению максималиста Цыпина губисполком принял решение изъять у ЧК все материалы по политически арестованным и поручить Комиссариату юстиции немедленно разобраться с ними[828]. Уже на следующий день губисполком передумал и решил вообще распустить ЧК и создать новое аналогичное ведомство, включив туда трех представителей губисполкома, двух левых эсеров и Умерова из мусульманского комиссариата. Комиссар образования Бакрадзе предложил заодно отобрать у ЧК и здание, разместив там 1-ю Народную гимназию. Пораженные, словно громом, чекисты пытались ссылаться на Дзержинского и вертикаль власти, но их разогнали, а некоторых за злоупотребления отправили в тюрьму, откуда выпустили арестованных ранее меньшевиков[829].
Решение астраханских властей поддержал пребывавший в городе Виктор Радус-Зенькович, направленный ЦК РКП(б) для помощи местным товарищам.
На этом злоключения ЧК не закончились.
За коротких три месяца комиссия сменила трех начальников, которыми успели по очереди стать Гусев, Могильный и Рябов.
Сдерживающим фактором для ЧК стала и конкуренция советских ведомств. Отдел юстиции с готовностью возбуждал дела по фактам злоупотреблений чекистов, а Ревтрибунал принимал самые жесткие решения.
5 августа был открыт Народный суд. Из числа выразивших желание рабочих методом жребия было отобрано 12 народных заседателей, которые могли не только определяться по виновности обвиняемого, но и устанавливать меру наказания.
В сентябре 1918 года в Астрахань из Царицына Военно-революционным советом Южного фронта командируется с полномочиями председателя чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией Николай Латышев. «День за днем наша работа по наведению революционного порядка в Астрахани налаживается, – писал он. – В городе советская власть. Контру не щадим. Только что вынесен смертный приговор следователю и сотруднику военного ведомства за вымогательство взяток. Это пятый случай расстрела по приговорам комиссии»