м, что так поступать нельзя, однако те сделали по-своему, и пропавшие деньги надо списать не на растрату, а на чрезвычайные обстоятельства[1129]. Чугунов активно расставляет пикеты на мостах через Канал. В его распоряжении только триста мусульман, коммунистический Железный полк и моряки.
С другого берега по ним ведется беспорядочный огонь.
Красноармейцы отвечают выстрелами в воздух[1130].
В 15.00 двадцать вооруженных коммунистов выдвигаются к Ивановскому мосту, на Большие Исады. Патрулировавшая здесь милиция из 4-го участка отказала им в сотрудничестве, заявив о невмешательстве в события[1131]. Поэтому сюда чуть позже был направлен отряд авиаторов из 20 человек. В январе 1918 года здесь уже проходила линия боев. Только тогда большевики занимали консервный завод, а их противники стояли на мосту. Сейчас стороны поменялись местами.
15.30. Командир кавбригады Степанов сообщает, что у него в распоряжении имеется 150 конников, которых он использует как подвижную завесу, чтобы охранять мосты через Канал.
Тридцать красноармейцев занимают Полицейский мост. Железный полк, сформированный из числа членов и сочувствующих большевистской партии, перехватывает Красный, Троицкий и оба Армянских моста. Двадцать коммунистов направляются на усиление Мусульманского полка.
Однако часть коммунистов не берет в руки оружие. 15 партийцев, отказавшихся от мобилизации, чуть позже были исключены из РКП(б). Очевидно, что число таких людей было гораздо больше, так как часть из них просто «ушла из дома по делам», чтобы не участвовать в столкновениях, но и не ссориться с партийным начальством[1132].
Отовсюду ищутся резервы. В расположенный в двухстах верстах западнее Астрахани поселок Яшкуль шлется телеграмма: «Приказываю Вам возвратиться спешно в Астрахань в распоряжение Губчрезвкома. Отряд должен прибыть полностью и в полном снаряжении»[1133].
Не все части гарнизона готовы участвовать в подавлении восстания. Некоторые за это поплатились жизнью. В хронике того дня содержится очень жестокая и трагичная запись: «3-я легкая батарея отказалась выступать, за что и была переколота»[1134]!
Больше повезло 1-му эскадрону Калмыцкого полка, расквартированному в саду «Богемия»[1135]. В результате мятежа он оказался отрезан от остального гарнизона. Калмыки не стали пробиваться к гарнизону и не присоединились к восставшим. Весь день они хранили вооруженный нейтралитет, наслаждаясь курортной обстановкой городского парка.
16.00. Из Мусульманского полка поступают раненые.
К этому времени восставшие контролируют Эллинг, Татар-Базар, западную часть 2-й и 3-й Бакалдинских улиц[1136]. У них нет никакого плана, а утренний наступательный подъем стух. Остались только озлобленность и отчаяние. На Татар-базаре толпа окружает 2-ю пекарню. К ним в одиночку едет бесстрашный красный командир Коняев, который пытается уговорить рабочих разойтись. Его не слушают. «Стреляйте – всех не перестреляете!» – кричат люди. Миротворческая миссия Коняева сорвалась. По дороге обратно он сам едва не погиб – кто-то произвел из окна два выстрела по этому смелому человеку, но ему повезло, как часто бывает со смелыми людьми.
17.00. Обостряется ситуация на перекрестке ул. Братской и 3-й Бакалдинской[1137]. Здесь находится пекарня № 3, теперь окруженная толпой рабочих. Отряд ВЧК, посланный в караул, без сопротивления обезоружен рабочими. Командир отряда Василий Захаров спрятался за печку. Сюда подходит до 300 вооруженных солдат, вышедших из повиновения[1138].
Рабочие силой захватывают подводу со 150 мешками муки и разбирают их между собой. На выручку пекарям выдвигается отряд из 50 красноармейцев, однако его движение остановлено скоплением народа около Полицейского моста[1139].
В 17.15 в небе появился самолет. Авиатор – бывший эсер Торосов[1140] обстрелял мятежников из пулемета, не добившись, разумеется, какого-то заметного результата. Заодно Торосов раскидал листовки, после чего пилот приземлился у железнодорожного вокзала[1141].
В доме Розенблюма стали расстреливать пленных красноармейцев. Их спасла контратака матросов и мусульман. Атаке предшествовало событие, позже описанное в советской литературе как подавление пулеметной точки повстанцев на колокольне Иоанна Златоуста. На самом деле не было ни пулеметной точки, ни уничтожения артиллерией самой колокольни. Находившийся в плену у повстанцев Шилин описывает, что кто-то поднялся на колокольню, и оттуда раздался звон колоколов, что в создавшейся обстановке логично воспринималось исключительно в качестве военного сигнала. Через минуту грянул орудийный выстрел, и купол колокольни был сбит. По зданию разнесся крик: «Мусульманский полк наступает!» Это, по мнению Шилина, породило среди мятежников панику, и атакой они были выбиты из здания, успев буквально за четверть часа до бегства расстрелять еще двоих пленных[1142].
Дом Розенблюма действительно был занят Мусульманским полком, которому в усиление был придан бронеавтомобиль[1143]. К 18.30 вокруг зоны восстания создано войсковое кольцо, тянущееся вдоль всего Канала. Части гарнизона, оставляя в тылу надежно защищенные мосты, продвигаются вглубь Закутумья. На Петропавловской и Гилянской улицах вспыхивают перестрелки. Огонь ведется прямо из домов. Еще двое красноармейцев получают ранения[1144].
В 19.30 поступает приказ «наступать и покончить с восстанием во что бы то ни стало». Над городом сгущаются сумерки, прорезываемые вспышками выстрелов и огнями разгорающихся в разных местах пожаров.
Отряд, возглавляемый лично военным комиссаром Петром Чугуновым, переходит Приволжский затон у церкви св. Владимира и начинает продвигаться вдоль 2-й Бакалдинской улицы.
К 20.15 восставшие оставляют 2-ю Бакалдинскую улицу. Они отступают в трех направлениях: к Зацаревью, Паробичеву бугру и в район консервной фабрики.
Консервную фабрику[1145] занимает небольшой отряд Железного полка. Рабочие и примкнувшие к ним солдаты, применив пулеметы, выбивают этот отряд и захватывают территорию предприятия. Сам завод им, конечно, не нужен. Они пытаются покинуть город, уходя в направлении Солдатской слободы и ища лодки для переправы через Канал.
В 21.25 вспыхивают бои на Вейнеровской площади[1146]. 7-я рота Мусульманского полка в составе ста бойцов, пытавшаяся преследовать противника, попала под сильный огонь, понесла серьезные потери убитыми и ранеными и в панике стала отступать по Полицейской улице. Один из комиссаров смог остановить мусульман, после чего приказал им построиться и после короткой речи отправил обратно в бой. Мусульмане просят выдать им 10 лент патронов к пулемету «Максим» и еще 10 лент – к пулемету системы «Кольта». Они получают искомые боеприпасы, а также усиление, состоящее из ста бойцов коммунистического «Железного полка».
Правое крыло мусульман в это же время ведет вялую перестрелку у Белой мечети.
В 22.30 шесть красноармейцев, карауливших полуразграбленные склады 3-й хлебопекарни, были разоружены внезапно подобравшимися к ним окрестными жителями. Красноармейцы не пострадали, в отличие от остатков запасов пекарни. К 23.00 столкновения стихают. Мусульманский полк, сыгравший решающую роль в подавлении выступления, отчитывается о результатах дня. Три пулеметные команды, отработав весь день в секторе от Земляного моста до площади Вейнера, ушли на отдых. Восставшие были рассеяны, 6-й район взят под контроль, не считая его южных окраин, а попавший утром в засаду разъезд конной разведки освобожден.
За день мусульмане взяли в плен двести мятежников, захватили 150 винтовок и массу патронов. Факт взятия пленных свидетельствует о том, что расстрелы захваченных мятежников на поле бое если и практиковались, то не носили тотального характера.
Наступила полночь. С колокольни Иоанна Златоуста промигало три световых сигнала, в ответ на которые прошло три световых сигнала с колокольни Девичьего монастыря. В Девичьем монастыре стояли красные – выздоравливавшие солдаты 45-го и Мусульманского полков[1147]. Это вызвало серьезное беспокойство Чугунова, и он отправил несколько доверенных лиц из Кремля в монастырь для выяснения обстановки.
В 01.40 в донесениях красного штаба отмечено брожение среди персонала 2-й и 3-й батарей, стоявших в старых Белых казачьих казармах за Красным мостом. Брожение было вполне естественным, так как днем – напомним – расчеты третьей батареи были переколоты за отказ вести артиллерийский огонь по рабочим.
Были недовольны и другие красноармейцы. В боевых донесениях сообщается: «Красноармейцы 11-й армии, помещающиеся в Красном доме около Губернской тюрьмы[1148], выражают сочувствие мятежникам и говорят, что советской власти в Астрахани почти нет»[1149].
Под подозрением были и командиры. В первых числах марта в Реввоенсовете (у Кирова) был составлен список рекомендованных к аресту неблагонадежных лиц. В нем не было ни известных кадетов, ни офицеров царской армии, зато значились 27-летний начальник 36-го красного авиаотряда Торос Торосов, командир 1-й стрелковой бригады Эсвальд Орси-Кортт, минометчики Железного полка Алексей Сенчилин, Павел Воронов и Кузьмин