Губиспоком мог проконтролировать не все. Несколько партийных организаций РКП(б) заявили о том, что стоят выше не только местных Советов, но и губернского руководства. Так, в Тишково ячейка компартии приняла решение распустить Совет и объявить партийную диктатуру. Основанием послужило ведение священником Блаховым уроков закона Божьего, чему не противился местный исполком. В итоге военком Гордеев арестовал председателя Совета, священника и еще десять человек[1189].
На Форпосте местная организация РКП(б) потребовала убрать коменданта, угрожая в противном случае красным террором[1190].
Если красный террор сводился в основном к угрозам и арестам, то белый террор повсеместно сопровождался казнями. Село Вольное (Княжино) Енотаевского уезда было ненадолго занято противником, совработников повели расстреливать, и лишь доброжелательность солдат-конвоиров позволила им сбежать[1191].
Гораздо трагичнее обернулось дело в Вышке. После взятия села воинами генерала Драценко был заживо сожжен коммунист Свиридов, повешен его товарищ по партии Денин, а еще несколько человек расстреляны[1192].
Но конфликты не всегда были вызваны приходом вооруженных отрядов извне. Политика твердых цен на хлеб и изъятия его излишков не могла понравиться тем, у кого хлеб был.
В январе в Биркосе прошли стычки между жителями и бойцами группы продразверстки. Погиб милиционер, и были ранены два коммуниста. Скорее всего, в ходе продразверстки были допущены нарушения, поскольку реакция властей оказалась крайне мягкой: все арестованные – 18 человек – были отпущены на поруки[1193].
19 февраля в селе Раздор был убит осуществлявший продразверстку коммунист Мещеряков. Он обнаружил почти шесть центнеров зерна и 65 кулей угля у местного перепродавца Василия Фомина. Товар был замаскирован соленой воблой. Конфискация послужила толчком к выступлению. Местная комячейка была вынуждена покинуть село и вернулась уже с отрядом из Астрахани[1194]. Двадцать семь селян, узнав об этом, бежали в камыши и к знакомым в соседние села. Из числа тех, кто остался, один был расстрелян, а семеро арестованы[1195].
Спокойнее развивались события в Ханской ставке. 8 марта у здания исполкома собралась толпа, потребовавшая снятия с должности председателя исполкома Вигдорчика, обвиненного в злоупотреблениях. Никаких особых столкновений не было, и вышедшие навстречу людям советские руководители пообещали принять к своему коллеге меры. Вероятно, так и произошло, поскольку больше конфликтов в городке не происходило[1196].
Восстание в Астраханском уезде
Выступление 10 марта рабочих и солдат в Астрахани всколыхнуло ряд окрестных сел. На юге и востоке всегда жили слухами, которые каждый новый рассказчик разукрашивал в силу полноты своей фантазии.
Соответственно, стремительно распространилась версия о падении власти в городе, проникшись которой, зажиточные селяне решили свести счеты с местными комитетами бедноты и ячейками РКП(б).
Восстание охватило Башмаковку, перекинувшись оттуда дальше на юг – в Увары, Чаган, Иванчуг, Травино, Камызяк и еще десяток сел приморского направления.
В каждом селе ситуация складывалась по-своему, но жизнь крестьянина тяжела, и крестьянские выступления очень часто носят крайне жестокий характер. Мартовские бунты 1919 года вблизи Астрахани не были исключением. За сутки было убито более восьмидесяти сторонников Советов, причем во многих случаях убийства сопровождались средневековыми пытками.
Восстановив контроль над мятежной Астраханью, Реввоенсовет отправил вооруженные экспедиции в села.
13 марта в 04.00 конный отряд Мусульманского полка, возглавляемый Султановым, Сардаровым и Губайдуллиным, отправился восстанавливать советскую власть. В поселке Мардан отряд без всяких сложностей освободил посаженных в амбар местных коммунистов, после чего пересек широкую реку Кизань и вошел в Татарскую Башмаковку. У местного населения было изъято 23 винтовки, а их владельцы арестованы и переданы под охрану подоспевшему отряду моряков. Рядом, в Русской Башмаковке, были освобождены трое сторонников Советов, сильно избитых и посаженных в амбар[1197].
Далее конники последовали в Чаган. С Чаганом было хуже. Местные антибольшевистски настроенные жители, возглавленные владельцами рыбного промысла Буниным и Вороновым, убили 17 человек, поддерживавших Советы. Люди были зверски зарублены. И среди них – 14-летняя девушка, дочь одного из коммунистов. Перед смертью их «били прикладами, штыками, шашками, выкалывали глаза, рубили лицо, по окончании такого насилия бросили в речку»[1198].
Течение вынесло тела погибших на берег. Дозор восставших заметил красноармейцев, и на звоннице стали бить в колокола, собирая сход. Султанов направил в село шесть красноармейцев с требованием сдаться. В противном случае он угрожал применением артиллерии, которой у него не было. Записка мало повлияла, быстро собиралась толпа, и тогда красные всадники просто галопом промчались к селу, стреляя в воздух и подбадривая себя воинственными криками. Толпа разбежалась, бросив на площади у храма полсотни винтовок и столько же револьверов[1199].
После этого отряд Султанова арестовал около 150 человек. Выявить среди них убийц помог неожиданный свидетель – городской следователь Золотарев. Золотарев оказался в Чагане в разгар дикой расправы и тоже был схвачен мятежниками. Но, будучи человеком с образованием, смог убедить именно на нем прекратить дальнейшие убийства. Теперь Золотарев и родственники погибших опознавали виновных.
К 17.00 отряд прибыл в спокойное Троицкое, откуда последовал в Иванчуг. Здесь, как и в Чагане, было совершено массовое убийство. Услышав про падение власти в городе, недовольная твердыми ценами часть селян прошлась по дворам, вытаскивая на улицу сторонников компартии. Их избивали, после чего вели под арест в одно из складских помещений. Если бы дело окончилось избиениями и арестом, беды бы не было. Но людей по одному, по два выводили на улицу и убивали, зверски издеваясь и глумясь. Достаточно отметить, что раскаленными шомполами им выжигали глаза. За сутки было казнено 18 человек.
Отряд Султанова взял село в полукольцо и в 20.00 без боя вошел в него. Первым делом были освобождены погруженные в шок шестнадцать арестованных селян. После этого красноармейцы провели задержания убийц, которых и расстреляли утром. Нельзя сказать, что казни были огульными и необоснованными. К примеру, священника Федора Лушпанова после получения объяснений и установления невиновности освободили[1200].
Мятежники из Иванчуга навестили и соседние спокойные Самосделки. Двадцать три иванчугца арестовали местных советских симпатизантов. Пытавшийся отстреливаться председатель сельсовета Косарев был убит, а высказавшая свое возмущение происходящим коммунистка Ширяева зарублена. Еще восемь человек иванчугцы заперли в хлеву, но собравшиеся числом несколько сот человек селяне потребовались освободить своих земляков, и те были выпущены еще до прихода отряда Султанова[1201].
Более трагично развивались события в Николо-Комаровке. Сюда через воду с Чагана прибыла группа всадников – примерно десять человек, – которая стала выискивать коммунистов. Это воодушевило местных кулаков, поддержавших восстание и осуществивших аресты. Один из них – Павел Лаврентьев – разрубил шашкой голову советскому активисту Феодосию Девякину. Также был убит коммунист Александр Иванов. Их трупы сбросили в прорубь, предварительно сняв обувь. После восстановления порядка один из убийц был казнен, несколько других бежали, а остальных участников выступления власти амнистировали[1202].
Утром 14 марта оставалось подавить последний очаг сопротивления – в Уварах. На подходе к селу отряд был обстрелян из винтовок, но неприцельно и неэффективно. Однако эта недружественная и обреченная на неудачу акция повлекла за собой вполне предполагаемый эффект. Он усилился, когда отряд добрался до села и обнаружил изувеченные тела девяти человек[1203], сторонников Советов. Султанов согнал в центр села всех мужчин – триста человек – и потребовал выдать виновных. Толпа вытолкнула из своих рядов сорок человек, из которых десять были расстреляны сразу, а остальных отдали местным коммунистам, которые расстреляли еще 13, включая лидера восставших, бывшего старосту села Алексея Шапкина[1204].
Довольно мирно все закончилось и в Травино. Хотя коммунистов арестовали и, жестоко избив нагайками, свезли в лавку Макаровых (дом стоит и сейчас), ночью брат дружинника Миронова Яков собрал сход граждан и рассказал о зверствах в Иванчуге. После этого народ сам решил освободить арестованных, так как среди них у многих были родственники. Все произошло без кровопролития, а тех, кто сторожил и избивал коммунистов (Сомова, Тяпугина и др.), посадили в тюрьму[1205]. Чуть дальше на восток располагался Камызяк. Здесь во время выступлений погибло пять человек, включая любившего использовать плетку налоговика Саксонова. Возмездие не заставило себя ждать. Но оно обрушилось на этот раз не только на тех, кто убивал коммунистов. «Схватили ротозеев, которые из простого человеческого любопытства смотрели, как казнили коммунистов. Схватили родственников тех, кто участвовал в мятеже; неугодных советской власти. Например, Ольгу Корневу (56 лет) приговорили к расстрелу за то, что она, когда карательный отряд ходил по дворам, агрессивно встретила членов отряда. Ефима Федорченкова расстреляли за то, что он якобы пожалел для советской власти коня»