Был открыт детсад на 60 мест в городе Красный Яр[1416].
В июле власти провели выставку детского рисунка. Ее посетили 1000 взрослых и до 3000 детей. Играл духовой оркестр, а по распоряжению коменданта города Петра Чугунова детей угощали хлебом, яблоками и черешней[1417].
При поддержке комиссариата образования работало «Общество детей улиц», разместившееся близ Ямгурчеевского моста. Женский коллектив вел занятия с беспризорниками, выдавал им на руки детские и приключенческие книги, привлекал при необходимости к помощи доктора. Это была важнейшая социальная практика, смягчавшая нравы и дававшая подросткам возможность подняться над жестоким безысходным миром. Дети менялись, вместо арго они учились использовать литературный русский язык, учились позитивному сотрудничеству и формировали для себя образ положительного будущего[1418].
Беспризорных было очень много. Весной 1919 года были открыты детские дома в Камызяке, Чагане, Каралате и отдельный детдом для мусульман в Зацаревском ауле[1419].
Также для детей был организован санаторий на 600 мест[1420]. Весьма возможно, что под санаторием имелся в виду летний трудовой лагерь, резко раскритикованный в «Коммунисте» за плохую организацию. В нем работали дети в возрасте от 8 до 14 лет, босиком, без кипяченой воды и со скверной организацией обедов, когда ожидать еду приходилось целый час[1421]. Впрочем, это могли быть и разные учреждения. Но даже если речь идет об одном и том же, критика в газете почти наверняка способствовала устранению недостатков.
Возникали проблемы и с всеобщим начальным образованием. В Красном Яру, Архаровке, Сеитовке из-за отсутствия керосина пришлось закрыть курсы для взрослых-мусульман. Из 39 детей школьного возраста, живших в красноярском приюте, занятия посещали только 17, так как у остальных не было обуви[1422]. Эксперимент по выбору учителей сопровождался утратой части опытных кадров, обвиненных в ретроградстве. Наконец, часть родителей предпочитала привлекать детей к работе на полях, в качестве предлога пропуска занятий высказывая протест ввиду отмены закона Божьего. Начальник отдела образования Нариман Нариманов использовал метод кнута и пряника. Детей он завлекал играми, а родителей пригрозил лишить хлебных карточек. Это сработало[1423].
В целом за 1918–1919 годы было открыто 820 (!) учебных заведений разного типа, а также библиотек. Образовательная система Астраханского края включала в себя Университет, 23 средних учебных заведения и 1111 начальных школ. Общее число обучающихся превысило 64 тысячи человек[1424].
Власть шла по пути решительных экспериментов.
8 марта 1919 года в Астраханский университет, которому присвоили имя Луначарского, было разрешено поступать независимо от наличия даже начального образования. Спорное решение отдела образования объяснялось задачами демократизации и доступности высшей школы.
Понятно, что малообразованный человек не только не может быть готов к познанию сложных вещей, но и тянет за собой вниз остальную аудиторию. Поэтому Университет открыл специальные лекционные курсы по основам мироздания, философии, истории и медицины. Подготовительные курсы посещали 75 человек.
Профессура не хотела ограничиваться Астраханью. Было принято решение открыть филиалы Университета для киргизов (в Ханской ставке) и калмыков[1425]. Профессор Усов прочитал несколько лекций в Ханской ставке, после чего продолжил путь к озеру Эльтон в рамках научной экспедиции.
В самом Университете к осени 1919 года работали два курса медицинского факультета (он вырос из естественного факультета), один курс истфака, открывался горный факультет. Было закуплено оборудование для аудиторий, открыта библиотека на 4000 книг и столовая на 250 мест. Восемьдесят студентов находились на полном гособеспечении[1426].
Здравоохранение
Мы уже писали об эпидемии тифа, поразившей Астрахань в начале 1919 года.
Без системных мер город был обречен на большие человеческие жертвы.
Весь 1919 год был посвящен системным мерам. Фактически именно в 1919 году и была сформирована разветвленная сеть медицинских учреждений.
В январе были открыты вендиспансер (100 коек) и инфекционная больница для заболевших тифом (150 коек)[1427].
В течение года появилось до двадцати лазаретов, между тем как число врачей не превышало семидесяти, включая дантистов. К работе активно привлекали студентов-медиков из Университета.
Была развернута 21 амбулатория, представлявшая собой что-то среднее между фельдшерско-акушерским пунктом и поликлиникой. Для них были отведены помещения в Трамвайном дело и нескольких особняках: доме Цветкова на Поперечно-Кутумной улице, доме Пономарева на Татар-базаре, доме Ушакова на Старо-Кузнечной улице[1428]. Однако амбулатории открыли двери не только в центре города, но и на Солянке, Заячьем острове, Эллинге, районе совр. поселка III Интернационала.
В поселках Джанибек, Эльтон и Шунгай были открыты кумысолечебницы летнего типа, в которые было направлено двести туберкулезных больных[1429].
При краевом управлении здравоохранения была открыта баня пропускной способностью 1500 человек в день. Врачи проводили санитарные инспекции в школах. В селах читались лекции о профилактике сыпного тифа и чумы.
Это был великий подвижнический труд. К апрелю от тифа умерли 22 врача[1430]. Задерживалась – почти на месяц – зарплата[1431]. Но врачи и медперсонал делали все, чтобы выручить родной город.
Врачам помогали студенты университета. В конце апреля был опубликован список из 296 студентов, мобилизованных на борьбу с эпидемией[1432].
Осенью тиф вновь вернулся. В октябре было зафиксировано 139 случаев, за первую декаду ноября – уже 178. Больницы испытывали дефицит лекарств, расходных материалов и продуктов питания. Пациентов кормили кашей, ухой и соленой рыбой. Молоко, кофе, сахар и яйца отсутствовали.
К проблемам снабжения добавлялся управленческий хаос. На протяжении трех дней в объединенной городской больнице не было электроэнергии, пока не вмешался губисполком. Если врачи и медсестры работали самоотверженно, то с техперсоналом были проблемы. Распространенным явлением стали кражи вещей у больных.
На этом фоне выгодно отличалась больница на Паробичевом бугре. Ее главврачом был бывший комиссар народного здравия Павел Гузиков. При общей бедности он поддерживал дисциплину, порядок, санитарию и уважительное отношение к пациентам[1433].
Культура
В самых сложных ситуациях астраханцы проявляли оптимизм. Они стремились уйти из мира голода, темных улиц и насилия в мир литературы, искусства и научного просвещения.
На Христорождественской улице[1434], в доме Касьянова, квартира 2, работали курсы эсперанто – нового языка, призванного объединить человечество и стереть границы между народами. При технических курсах для подростков были открыты особые занятия по истории, географии, природоведению, арифметике, рисованию и т. д. Мальчишки и девчонки открывали для себя новый мир – безраздельно широкий, завораживающий и полный потрясающих открытий.
Работала школа современных европейских и латиноамериканских танцев. Астраханцы имели возможность записаться и на бальные танцы[1435].
В театре «Вулкан»[1436] шел балет. В Зимнем театре исполняли произведения Бетховена. Ставили пьесы Луначарского. Драмтеатр радовал астраханцев балетом, вальсом, арабским танцем, «Кармен» и «Травиатой».
В лютеранской церкви проходили органные концерты. Исполняли произведения Шуберта, Генделя, Шопена и Годара.
Шли концерты на фронте.
Потерявший пост председателя горсовета Дайковский перешел на работу в политотдел и организовал плавучий театр. На специально оборудованном корабле артисты и музыканты передвигались от одного речного села к другому, посещая в том числе и воинские части[1437].
В Астрахани был проведен конкурс революционного плаката, по результатам которого выиграл рисунок с мальчиком, указывавшим отцу на строй марширующих красноармейцев («Отец, защити наше светлое будущее»)[1438].
В январе 1919 года в разгар глубокого кризиса в газете «Коммунист» была размещена большая статья с призывом к созданию скаутского движения. «Разве не прекрасна и не великолепна по духу эта организация?» – спрашивала газета[1439]. В это же время открывается клуб «Юный коммунист», в котором ставят разные театральные постановки[1440].
Михаил Непряхин создал Союз писателей, выпустив к 1-й годовщине революции сборник рассказов.
Еще осенью 1918 года все тем же Непряхиным была открыта художественная студия. Занятия вели такие мастера, как Власов, Котов и Дворников. Записалось 150 человек. Весной 1919 года художники провели выставку, а в сентябре 1919 года была открыта Высшая художественная школа.