Я отшатнулся и больно ударился спиной о тумбочку. Так… Спокойно, говорящих псов не существует. Это мираж. Ущипнув себя за запястье, я ощутил боль, сел на матрас…
– Вставай! – рявкнуло контральто. – Нельзя спать! Работать пора. Ты болен?
– Нет, – машинально ответил я.
– Живо на работу! – донеслось из-под кровати.
Я опять опустился на колени, засунул голову в щель над полом и, держась рукой за матрас, уставился на Демьянку. Собака широко разинула пасть.
– Хватит балбесничать, – донеслось до моего слуха.
– Демьянка! – ошалело протянул я. – Демьянка…
Псинка вылезла из укрытия и попыталась лизнуть меня. Я увернулся от ее языка и опять опустился на матрас. Демьянка пошла к двери и притормозила.
– Безобразие! – прогремело в комнате. – Лентяй!
Собака толкнула головой дверь и ушла.
Я пошел в ванную и принял душ. Потом взял телефон, позвонил в клинику, где раз в год прохожу обследование, и сказал:
– Доброе утро, мне нужно попасть на прием к доктору. К отоларингологу, у меня проблема со слухом.
– Уточните, пожалуйста, какая именно проблема, – попросила девушка. – У вас врожденная глухота? Отит? Травма? Необходимо подобрать слуховой аппарат? В зависимости от ответа я направлю вас к узкому специалисту для наиболее качественного обслуживания.
– Я сегодня разговаривал со своей собакой, – ответил я. – Вернее, это она со мной беседовала – приказывала встать с кровати, обзывала лентяем. Понимаю, это звучит странно, сам бы не поверил, скажи мне кто-либо подобное. Думаю, у меня была слуховая галлюцинация. Хотелось бы от нее избавиться, чтобы впредь это не повторялось.
– В жизни случается всякое, – философски заметила служащая. – Минуточку, пожалуйста.
Затем ее голос зазвучал тише. Судя по всему она позвонила кому-то по внутреннему телефону.
– Это Катя с рецепшен. Звонит пациент, говорит, что беседовал утром со своим псом. Это по вашей части, или его к Марии Николаевне записать? О’кей.
– Вы здесь? – снова обратилась ко мне девушка.
– Да, – ответил я.
– Записываю вас к доктору Горелову. Он лучший по таким проблемам.
– Мой случай не уникален? – уточнил я. – К вам еще обращались люди, которые болтают с собаками?
– Да каждый день по пять человек, – хихикнула администратор. – Ничего страшного, не переживайте. Доктор – супер. Вы Подушкин Иван Павлович?
– Как вы догадались? – изумился я.
– Вы наш постоянный пациент, аккуратно проходите диспансеризацию. В карточке указан номер телефона клиента, он у меня на компьютере определился, – на одном дыхании сообщила Катя. – Отправлю сейчас вам эсэмэску с указанием времени приема. Хорошего дня.
Я положил сотовый в карман. Что со мной? Сначала разговариваю с Демьянкой, затем задаю дурацкий вопрос, как дежурная выяснила мою фамилию… Надо выпить кофе, авось в мозгу прояснится.
Выйдя в коридор, я сделал несколько шагов и остановился около двери, в гостевую. Из комнаты раздавался голос великого, но, увы, покойного Эрика Курмангалиева. Вот только исполнял он не оперную арию, а нечто блюзовое, причем на английском языке. Я очень люблю этого певца, храню виниловые пластинки с его записями. Но понятия не имел, что гениальный казах пел и на эстраде.
Любопытство помешало мне дойти до кухни, я постучал в дверь, потом приоткрыл ее и спросил:
– Фред, можно войти?
– Ты же тут хозяин, – засмеялся Безумный, – открывай дверь и заходи. Я слишком громко включил музыку? Разбудил тебя?
– Нет, меня сдернула с постели Демьянка, – сказал я чистую правду и прикусил язык. Мысленно одернул себя: «Ваня, не следует всем рассказывать, что ведешь беседы с собакой».
– Люблю слушать Слона на полную мощность, – признался Фред. – Жаль, что больше он не споет.
– Курмангалиев был великим певцом, – согласился я. – Почему вы назвали его слоном? Если не ошибаюсь, Эрик не отличался огромными размерами, скорее наоборот.
– Насчет этого… Барманлиева понятия не имею, – пожал плечами Фред, – а Никиту прозвали Слоном из-за пуловера, который ему фанатка связала. У нее плохо получилось – сделала Никите свитер с воротником хомут, а тот свернулся трубочкой и повис, как хобот. Все обрыдались, когда Слонов его нацепил: ну типичный слон! И фамилия свою роль сыграла.
– Вы о ком говорите? – не понял я.
– О Слоне, – сказал Фред. – Я часто говорил: «Никита, у тебя уникальный голос! Бросай Гнома и компанию, они балласт, поступай в консерваторию». Куда там! Спасибо Володе Марану. Знаешь его?
Я покачал головой.
– Прикольно, – заржал Фред, – в Москве нашелся человек, который не знаком с Вовкой. У Марана всегда водились пиастры, потому что он наикрутейшие квартирники устраивал.
Безумный прищурился.
– Про квартирники слышал?
– Да, – кивнул я. – Это подпольные концерты рок– и других не признаваемых советскими властями музыкантов, которые подпольные же продюсеры устраивали на квартирах. Пару раз я ходил на подобные мероприятия, но не особо впечатлился. Какие-то группы из Екатеринбурга были. Играли неплохо, но публика! Народ пил много водки, закусывал карамельками, а я даже в юности не любил наливаться по уши.
– Серьезный ты, Ваня, человек, – вздохнул Фред. – А мы с Вовкой обалдуи. Когда справляли юбилей Марана, он мне сказал: «Пятьдесят лет мне уже, а ума нет и не будет. И ты безумный. Давай, Фред, как всегда, с моста сиганем?» Традиция у нас такая есть – в именины, его и мои, в парке в пруд с моста прыгать. Когда-то думали: вот стуканет Вовану полтос, и завяжем. Ни фига! Так и скачем до сих пор с перил вниз. Именно Вовке спасибо, что он Слона записывал, а потом, когда «Ронди Кар» пропали, пластинку выпустил. Бабла нарубил! Прямо сноп тугриков. Хотя мне на Вована злиться не след, он первый диск записал, когда ребята только начинали, благодаря ему они известность получили. Правда, ненадолго. Том, Бом и Гном на фиг никому не нужны, а Слон другое дело. Я его часто слушаю.
– Хотите сказать, что сейчас пел не Курмангалиев? – уточнил я.
– Нет, это Слон, – повторил Фред. – Вот, смотри.
Безумный встал и взял с подоконника конверт из-под диска. Его обложку украшало фото, на которое я уставился во все глаза. Фред показал пальцем на бородатые лица:
– Том, Бом, Гном…
– Слон и Лошадь, – договорил я. – Правда, я вижу только четверых музыкантов. Была еще девушка… Но ее здесь нет!
– Лошадь одна из них не исчезла, до сих пор в шоу-бизнесе, – пустился в объяснения Фред. – А тогда ее рожу от фотки я отрезал, на обложку не дал – не солистка, девчонка на побегушках. Эй! А откуда тебе про Лошадь известно? Где ты целый кадр видел? Его ни у кого нет! Тот, что мы для диска использовали, нам мать Гнома дала. Единственная фотка, где они все вместе – группа «Ронди Кар» и Лошадь, их общая герла.
Глава 24
– Точь-в-точь такой снимок лежал в книге, которая принадлежала священнику из подмосковного города Бойска, – пояснил я.
– Батюшке? – заморгал Фред. – Ну ваще! Он что, фанател от «Ронди Кар»? Не церковная же музыка совсем. И на сцене они себя вели улет как. Слон мог раздеться, Гном матерился, Лошадь не пела, не играла, выходила воду им подавать, но в такой юбке, что мужики из публики с табуреток падали. Не было почти юбчонки, типа поясок.
– Вы их хорошо знали? – спросил я. – Группу эту?
– Ха! А кто им приличную аппаратуру купил? Я! – Фред хлопнул себя ладонью по груди. – Именно я был у парней за администратора, продюсера, гримера, костюмера, пиар-агента. Они жили за счет моей изворотливости. Куда Фред скажет, туда и ехали петь.
– Вам имя Игорь Семенович Сидоров знакомо? – прервал я Безумного.
Тот рассмеялся.
– Ваня! Ты встречался с Николаем Петровичем Кузнецовым?
– Возможно, – пробормотал я. – У меня большой круг общения, мог пересекаться с мужчиной, имя-отчество, фамилия распространенные, а…
Я умолк.
– Наконец-то догадался, – заржал Фред. – Теперь сам ответь на свой вопрос про мое знакомство с Игорем Семеновичем Сидоровым.
– Игорь прекрасно пел, – остановил я гостя, – мог поступить в консерваторию, но предпочел духовную семинарию, стал священником. Вот я и подумал: может, он дружил с ребятами из группы «Ронди Кар»? В школьные годы?
Фред забрал у меня конверт от пластинки.
– Всех, кто вокруг «Ронди Кар» вертелся, я не помню, да это и невозможно, а среди близких Игоря Сидорова не было. Группа просуществовала несколько лет. Лошадь взяли на побегушки, потому что она со всеми спала. Безотказная. После концерта к ней Гном зайдет, она с ним, через час-два Том в дверь поскребется – перед ним ноги раздвигает. Очень удобно было всем. А потом надоело. Тем более что Лошадь начала звезду из себя жечь. Парни мне хором заявили: «Отрежь ее от нас!» Я им в ответ: «Зыко придумали. Сами с ней спали, а как девчонке коленом под зад дать, так я?» Короче, случился у нас лай. Нехороший такой, громкий. Они телегу покатили, мол, я неумеха, поэтому у группы концертов мало и соответственно денег нет. Я им в ответ: «Предлагал вам репертуар расширить, на гонор свой наступить и петь в ресторанах. Но вы же не хотите! Завтра надо ехать в клуб, так вы уже обстонались, что там придется под заказы публики работать. Вы мне надоели, найду себе другой проект. И с Лошадью сами разбирайтесь, я в ваше дерьмо лезть не желаю».
– И что, так и расстались? – поинтересовался я.
– Да нет. Погрызлись мы, а на следующий день Слон ко мне домой приехал. Довольный – аж взвизгивает! И говорит: «Представляешь, Фред, Лошадь нам вчера вечером объявила: «Идите в задницу, больше я с вами не общаюсь». Я ничего ей сказать не успел. Здорово вышло – сама отлипла, скандалить не надо. Едем сегодня в клуб без нее. Ты с нами?» А я еще злой на них был до жути, поэтому сказал, что дома останусь.
Мой гость уселся в кресло и продолжил рассказ:
– Парням тогда лет по двадцать было, а Слону, как мне, четверть века. Вроде мы одногодки, но ребята лабухи без знакомств и связей, а у меня, их продюсера, много приятелей, которые вес имели. То, что я большего в жизни достиг и денег немало имел, бесило Никиту. Вечно он мне нахамить пытался, и в тот день какую-то гадость брякнул, а я ответил. В общем, понятно. Слон убежал, хлопнув дверью. Потом Маран пришел, мы с ним водку пить затеяли, дня два гудели. Никита мне не звонил, я ему тоже, фасон держал. Через неделю мать Гнома приехала. «Фред, где ребята?» – спрашивает. Я удивился: «Дома небось. Мы с ними повздорили, я их больше никуда не посылал. Последний раз в пятницу в подмосковный клуб они без меня погнали. Запросы на них есть, но первый я Слону звонить не стану. Вы, Надежда Марковна, Гному втолкуйте, пусть он Никите втюхает, что нельзя Фреда поносить, без меня им фиг заработать получится». А она мне: «Парней в Москве нет, как уехали в конце прошлой недели, так и не вернулись. Думала, ты их по области кататься отправил. Мой-то мне подробностей не докладывает, свою комнату на замке держит».