Я внимательно слушал актрису, а та уже, кажется, не могла остановиться.
– Бом и Слон тоже были беспризорные по сути. Жили с родственниками, которым до них дела не было. Мама Гнома, Надежда Марковна, очень авторитарная женщина и феерическая зануда, шагу сыну без своего одобрения сделать не давала, Сережка из дома как можно раньше старался уходить и приходить ночью. Познакомились ребята в военкомате, когда их в четырнадцать лет на учет ставили. Оказались в очереди у кабинета врача рядом, разговорились, выяснили, что все четверо обожают музыку, и придумали группу «Ронди Кар». Почему так назвались? Ну не «Космонавтами» же именоваться. Да и все советское они презирали. «Ронди Кар», по их мнению, звучало очень красиво, по-иностранному. К моменту нашего знакомства у них уже было множество песен и совершенно отсутствовали деньги. Инструменты они покупали постепенно, когда Том удачно сбывал краденое. Я сначала отдала им свои сбережения, а потом начала таскать из дома вещи на продажу: статуэтки, серебро… Мама по первости не замечала, потом поняла, что ее коллекция фарфора поредела, призвала к ответу домработницу, потом меня. Я заявила: «Подумаешь, дерьмо разбилось». Мамочка поняла: с дочкой неладно. Она выяснила, что я с плохими мальчиками связалась, пришла в ужас и решила изолировать свое чадо от парней. Дело было в мае, я подслушала разговор родителей, узнала, что непутевую дщерь хотят на все лето фиг знает куда подальше от Москвы отправить, и сделала свой ход. Получились умопомрачительные июнь-июль-август.
Лисонька засмеялась. Я молчал, ожидая продолжения. И оно последовало.
– Просто удрать было нельзя, мать подняла бы на ноги всю московскую милицию. Поэтому я объявила: «Уезжаю на гастроли с известным коллективом, меня берут костюмером». Мама схватилась за сердце, крикнула: «Под замок тебя посажу!» Я открыла окно и заявила: «Или сейчас же отправляюсь куда и с кем хочу, или прыгаю вниз». Родительница перепугалась, поскольку знала, что я способна выполнить угрозу. Произошел жесткий разговор, я объяснила, что мне уже шестнадцать, имею паспорт, хочу своей жизнью сама распоряжаться. И отец с матерью смирились. Только попросили звонить им, сообщать, как дела, дали денег. И я ушла к Слону.
Актриса стала накручивать на палец прядь волос.
– Господи, как я была счастлива! В сентябре не вернулась в школу, заявила предкам: «Мне аттестат не нужен. Если хотите, чтобы он у меня был, придумайте, как его получить». Представляете, какой штучкой я росла?
– Вас захлестнула любовь, – пожал я плечами.
– Ванечка, вы излишне деликатны, – хихикнула Лисонька. – Сейчас-то я правильно оцениваю свое тогдашнее поведение: маленькая дрянь, из-за которой родители поседели. Но вы попали в точку – любовь меня и впрямь сначала захлестнула, а потом утопила.
Глава 32
Грибанова потянулась к чайнику.
– Дурман длился несколько лет. Я зависела от Слона, как наркоманка, ничего и никого не замечала. А парни считали меня своей птицей удачи. Как только я начала с ними везде таскаться, они познакомились с Фредом, тот стал у них вроде как продюсером. Хотя ну какой он босс? Старше всего на пару лет и – явно безумен. Во всяком случае не совсем нормален. Фред фанат мотоциклов, любитель выпить, покурить какой-нибудь дряни. Но у него была тьма приятелей. С его подачи парни стали выступать в клубах, на вечеринках, у них появились деньги. Я в группе служила всем: костюмером, гримером, парикмахером, ведущей концертов…
Лисонька протяжно вздохнула.
– Жили мы все вместе в однокомнатной квартире, за которую платили мои родители. Находилась она у чертовой матери в заднице на окраине Москвы. Мы со Слоном спали на кухне, там стоял диван, остальные в комнате. Парни туда девок приводили, гудели ночи напролет, потом дрыхли до часу дня, репетировали и, если удавалось, ехали на концерт. Фред забирал себе большую часть гонорара. Сколько он группе платил, я не знала, деньгами ведал Слон. Потом парни купили машину. Горбачев уже объявил перестройку, и первое, что стал делать народ, это гонять в Германию за подержанными тачками. Но на импортный транспорт средств не хватило, парни взяли подержанные «Жигули», совсем гнилые.
Рассказчица залпом опустошила чашку.
– Но все равно, как мы на них рассекали! Я была счастлива! Чего греха таить, появлялись в моей голове мысли о свадьбе. Говорила Слону: «Если мы распишемся, мои родители перестанут злиться, примут тебя. У них большие связи, познакомят зятя с нужными людьми в музыкальном мире». А он мне всегда отвечал: «Лошадь! Поход в ЗАГС буржуазная затея. Мое астральное тело холостяка против». Это у него присказка такая была. Если что-то делать не хотел, заявлял: «Мое астральное тело холостяка против». Безмерно. Бесконечно. Не замечала ничего вокруг. «Ронди Кар» никак нельзя было назвать известной и успешной группой. Наши смеялись над «Самоцветами», «Песнярами» и другими музыкальными коллективами, чьи названия были на слуху, но втайне мечтали об их популярности. А главное – о деньгах. И вдруг Фред каким-то образом ухитрился записать пластинку своих подопечных. У парней прямо ум поплыл, они стали считать себя круче «Биттлз», на полном серьезе обсуждали, как поедут в мировое турне. И вот тогда прозвенел первый звоночек. Том, как всегда, пьяный, в одном разговоре заявил: «Лошадь мы в поездку по Америке не возьмем. На хрена она нам? Там такие девки будут, не ей чета!» Все заржали. И Слон тоже. Я, дурочка, решив, что мои друзья так шутят, захихикала. Понимаете, Ванечка, они все, включая Фреда, ко мне приставали, хотели переспать. Вроде живем в одной квартире, как гномы с Белоснежкой, все общее, и я в том числе. Но у меня был короткий ответ на их приставания: табуреткой по башке. Фреда один раз так по роже двинула, что выбила ему все передние зубы, и верхние, и нижние. Он после того случая у нас больше ночевать не оставался и стал распускать слухи, будто я сплю со всей бандой музыкантов. Как потом выяснилось, он эту гадость упорно Слону внушал. Но я жила, как во хмелю, ничего не замечала, только Никиту видела, не понимала, что вокруг происходит. Это было опьянение, наркотическая кома – как хочешь назови. Я не в реальном мире существовала, у меня была собственная страна, в которой веселилась наивная влюбленная Лошадь.
Лисонька пошла в кухонную зону и загремела там жестяными банками.
Я воспользовался возникшей паузой, чтобы задать вопрос:
– Почему вам дали такое прозвище?
– Фиг их знает, – ответила Грибанова, – даже не помню, кто первый так меня обозвал. Лошадь… Совсем не романтично. Но такие уж они были, парни из «Ронди Кар», ехидные и злые. Глаза у меня открылись в один день. Я себя несколько месяцев плохо чувствовала, в туалет сходить не могла, сильная резь начиналась. Терпела-терпела, потом невмоготу совсем стало, пришлось маме позвонить. Не хотелось мне с ней беседовать, да обстоятельства вынудили – предстояла очередная поездка в Бойск. Там работал клуб, народу в нем уйма собиралась, хозяин хорошие деньги платил. Отправляться нужно было через два дня, а у меня – ба-бах! – температура сорок, какие-то прыщи по всему телу высыпали, пописать вообще не могу. Парни к Никите, орут: «Она заразная, пусть вон убирается!»
– Интересное дело, – возмутился я. – Квартира-то ваша была, на деньги вашей семьи снималась!
– Об этом все давно забыли, – засмеялась актриса. – В общем, набрала я наш домашний номер. Маман, надо отдать ей должное, выслушала меня спокойно и сказала: «Езжай к тете Лене Мордвиновой, она гинеколог». Я Елену Петровну прекрасно знала, пришла в поликлинику и услышала восхитительный диагноз: запущенное венерическое заболевание. Хорошо, что не сифилис. Мордвинова меня в клинике оставила, объяснила: «Надо срочно капельницы ставить». Я заплакала: «Откуда болячка?» Тетя Лена сердито ответила: «Наверное, спишь с кем попало». Я начала отрицать: «Нет, я люблю Никиту, никого, кроме него, к себе не подпускаю». – «Значит, он всех подряд в постель тащит, – не дрогнула доктор, – эта зараза передается исключительно половым путем».
Вспоминая ту сцену, Грибанова разволновалась, начала ходить по комнате туда-сюда.
– Я с врачом спорить стала, но у тети Лены был совсем другой характер, чем у моей кроткой мамули. Мордвинова заорала: «Дура! Жизнь свою из-за подонка гробишь! Разуй глаза, коза тупая, парню с тобой удобно: живет за счет твоих родителей, секс-игрушка по имени Людмила всегда рядом, ответственности никакой, одни удовольствия. На что угодно спорю, он спит с разными бабами, от какой-то подцепил эту гадость и передал тебе. Ему-то пустяк, курс антибиотиков – и он здоров, или вообще не заметил, что болен. А ты теперь забеременеть навряд ли сможешь». Я на нее с кулаками бросилась: «Никита мне не изменяет!» Мордвинова усмехнулась: «Ага, сказка для дурочки».
Лисонька тяжело вздохнула.
– В какой-то момент тетя Елена вдруг предложила: «Давай поступим так. Звони своему уси-пуси и скажи, что тебя в клинике на неделю оставляют. Вот и посмотрим, как он себя поведет, приедет к тебе через час с яблоками или нет. Спорю на сто долларов, что не увидим мы его». Я была так уверена в нашей с Никитой неземной любви, что обрадовалась: клево, заработаю сотняшку. Побежало время. До полуночи Никита не появился, и тут тетя Лена внесла новое предложение: «Он сейчас с другой на вашем диване прыгает. Поехали, сама убедишься: парень думает, что ты под капельницей лежишь и можно спокойно развлекаться. Если я ошибаюсь, дам тебе пятьсот гринов». За такие деньги я в то время легко могла голой на Красной площади сплясать. Прикатили мы в наше логово, я дверь открыла. Вау! Парни в комнате с кем-то тусят, орут, ничего не слышат. Я на кухню, а там и правда Никита с девкой на диване. «Ронди Кар» не самая популярная группа в России, но фанатки у нее были. Ту крашеную блондинку я хорошо знала, она постоянно Слону улыбалась, хрень ему разную дарила, то зажигалку, то шарф. Никита над девчонкой смеялся, называл прилипалой. И вот вам кордебалет в кухне… Я сначала застыла, а потом сказала: «Слон, астральное тело холостяка сейчас довольно?» Никита растерялся. А девка его обняла и говорит мне: «Чего приперлась? У нас любовь, тебя не звали, канай отсюда». И тут тетя Лена как завопит: «А ну пошли все вон, подонки, из квартиры, за которую не платите!»