— К делу, ради которого вы попросили о встрече. — я нарочно так сформулировал предложение, чтобы Арамаки понял, что балаган действительно пора сворачивать, иначе мое терпение кончится.
— Вынужден вас разочаровать. — Арамаки покачал головой. — Но никакого дела нет. Никакого плана. Ничего. Я пригласил вас к себе лишь для того, чтобы убедиться в своих предположениях. Познакомиться лично и узнать, что мы на самом деле знакомы уже очень давно — вот для чего я вас пригласил. На дно идти приятнее с теми, кого ты знаешь хотя бы по имени, нежели с абсолютными незнакомцами.
— Что вы имеете в виду? — я скосил глаза на плачущую в ладони Скай, которую медленно уводили прочь еще двое сотрудников аналитического отдела, кидающие на меня осуждающие взгляды. — Вы хотите сказать, что у вас нет никаких разработок на случай, подобный тому, что происходит сейчас? У вас же есть проект «Горизонт», вы его разрабатывали — для чего? Какой смысл в этом «последнем рубеже обороны», если не существует ничего, что позволило бы, собравшись с силами, вернуть себе все то, что забрала Тьма?
— Вот вы вроде говорите все правильно… Но при этом не учитываете огромного количества разных… Факторов. Например, тот же проект «Горизонт» — вы говорите, что он есть, но на самом деле его нет. Проект «Горизонт» предполагал распространение по всему Городу, а то, что мы имеем сейчас — это только самый ранний прототип, который не защищает и одного процента всей предполагаемой площади. Я вам больше скажу — он не готов не просто в отношении площади покрытия, но и механически! Первый тестовый пуск системы предполагалось провести только через неделю, так что то, что сейчас он сработал штатно, как предполагалось — это сродни чуду! И нет никакой гарантии, что буквально в любое мгновение вся система не пойдет вразнос и «Горизонт» не отключится.
— Ну хорошо, пусть так. — не сдавался я. — Но какие-то разработки у вас же должны быть! Хотя бы на уровне идей, я ни за что не поверю, что корпорация, которая сделала себе имя, статус и состояние на снаряжении, причем в первую очередь — снаряжении для борьбы с Тьмой, не имеет какой-то секретной разработки в этих самых областях.
— Я буквально снова слышу голос агента Марса в этих суждениях, я буквально вижу его образ мышления. — довольно произнес Арамаки. — Но больше ничего. В отличие от вас, агент Марс никогда бы не стал давить вот так напрямую, даже в той ситуации, в какой мы все оказались. Он вообще не стал бы давить, он всегда ходил окольными путями, утаивая и аккумулируя в своей голове несравнимо больше информации, нежели выдавал в ответ. Все-таки вы кардинально разные.
— Не меняйте тему. — грубо перебил я. — Если разработки или нет?
— Есть. — ответил Арамаки, чуть помедлив. — И… нет.
Я вздохнул:
— Что на этот раз? Опять испытания только через неделю?
— Нет, что вы! — хохотнул Арамаки. — На этот раз все намного хуже! И сложнее, само собой.
Я кивнул:
— Я слушаю.
— Как вы знаете, просветленные используют проводники для того, чтобы… скажем так, «передавать» Свет во внешний мир. Без них прямое воздействие на окружение очень сильно ограничено, а в ряде случаев — практически невозможно. А знаете, почему?
— Нет. — честно признался я и повернулся к девчонкам. — Может, вы знаете?
Лиза и Кейра тоже покрутили головами, Фиби только печально улыбнулась, а Трилла по своему обыкновению вообще не сочла нужным как-то реагировать.
Ну, раз даже Фиби не знает…
— Сначала мы думали, что Свет это инструмент для управления миром. — откуда-то издалека начал Арамаки. — Но это шло вразрез с тем фактом, что человек не способен применять Свет без проводника. То есть, он, конечно, способен, но воздействие без проводника это как… Удар молотом, что ли. В малых количествах, точечно, буквально по лучику, человек способен излучать Свет и контролировать его буквально как есть, но стоит ему буквально чуть-чуть увеличить интенсивность — и получается неконтролируемый поток. Это все равно что пытаться есть лапшу палочками, держа их в руке, затянутой в боксерскую перчатку, вот что я пытаюсь сказать. Для того, чтобы контролируемо и предсказуемо оперировать Светом, необходим инструмент. Он сработает примерно как антенна, в которой сосредоточится Свет отдельного индивидуума в нужном количестве, в нужном векторе, с нужной плотностью. И что интересно — у всех людей проводником всегда было что-то металлическое. Чаще всего это был нож, и выдвигались гипотезы, что это потому, что нож является для человечества одним из самых первых орудий труда, которые человек осознанно производил именно для того, что им предполагалось делать. Но иногда попадались и другие интересные вариации — например, у одного подопытного проводником была металлическая ложка.
— Подопытного? — я хмыкнул. — Это вы про ваши центры изоляции сейчас? Про тюрьмы для светлячков? Для этого вы их там запирали?
— Отрицать не буду. — Арамаки поднял ладони. — Это действительно имело место быть, и мы… Я этим не горжусь.
— Врете. — спокойно перебил я.
— Отнюдь. — Арамаки опустил руки. — Я правда этим не горжусь. Считаю это необходимым — да. Но не горжусь. Я делал, что должен делать. Мы сейчас живы и разговариваем здесь в том числе благодаря этим центрам изоляции.
— Ладно. — я вздохнул и махнул рукой. — Продолжайте.
— Мы изучили многие тысячи проводников различных просветленных. Изучили их взаимодействие с носителями, пытались вывести какую-то зависимость между силой просветленного и типом его проводника, материалом, возможно, чем-то еще. Но все тщетно.
— Тогда зачем вы это рассказываете? — из-за спины у меня спросила Кейра. — Как нам это поможет?
— Терпение, милая дама, терпение. — Арамаки поднял указательный палец. — Если я все донесу до вас одним предложением, без предыстории, вы вряд ли сможете понять суть нашего проекта.
— Кей, помолчи. — бросил я через плечо и снова повернулся к Арамаки. — Ладно, здесь вы ничего не выяснили… А где выяснили?
— Вот правильный вопрос. — Арамаки щелкнул пальцами. — Мы же работали не в одном направлении, а в нескольких. И в некоторых из них достигли определенных успехов. Например, мы узнали, что проводник и человек не связаны. Человек привыкает к определенному проводнику — да, это так, но он способен работать и с другим, если утратит первый. Мало того — в ряде случаев новый проводник показывал даже более хорошие результаты, чем старый. Мы оставляли подопытного наедине с некоторыми образцами изделий из металла в защищенном боксе и просили его взаимодействовать с ними, как он делал бы это со своим проводником. Почти всегда испытуемые выбирали изделия, которые по форме были схожи с его прежним проводником, но далеко не всегда это давали лучшие результаты. Лучшие результаты могло дать простая металлическая палка, или крест, или просто бесформенный кристалл. Но что интересно — при повторном тесте, спустя некоторое время, испытуемый уже не пытался взять тот предмет, что напоминал его старый проводник, он заранее хватал тот, который показал лучшие результаты. В основном, после этого они пытались сбежать, пользуясь своей возросшей активностью Света… Но это уже другая история.
— И в чем же был секрет возрастающей активности? — я хранил терпение.
— Вот и мы думали. И в конечном итоге пришли к интересному выводу — все дело в материале, из которого сделан проводник. А вернее — в кристаллической решетке этого материала. Как вы знаете, металлы имеют определенную кристаллическую структуру, так вот все материалы и их сплавы, которые показывали лучшие результаты, имели примерно одинаковую решетку. И тогда мы решили найти тот материал, решетка которого будет идеальна для Света. Мы испытывали десятки и сотни материалов и сплавов, тщательно протоколируя все результаты и на основании их изменений вывели определенную формулу, которая позволяла определять эффективность каждого из материалов. Мы приблизились к отметке в восемьдесят пять процентов при помощи одного из стеллитовых сплавов, но это оказался наш потолок. Все дальнейшие эксперименты не помогли нам преодолеть этот барьер, ни один вариант не показывал результата лучше. И тогда мы пришли к выводу, что на планете не существует материала, который был бы эффективен на сто процентов в вопросе проведения Света. Нам оставалось только одно — создать его.
К горлу подкатил комок, а ладонь, в которую всосались жидкие золотистые капельки светолита резко зачесалась. В ушах снова звучали записанные на карту памяти голоса погибших ученых и их последняя мольба «Не пытайтесь воссоздать светолит!»
Ведь светолит, когда я его нашел, имел форму кубика — по сути, тоже кристалла. И даже название его схоже с тем самым «стеллитом», который являет собой сплав металлов. И даже в ладони он плавился и некоторое время держался блестящими лужицами, как какой-нибудь цезий…
Так что сомнений не остается — светолит это тоже металл.
Недаром говорят, что история идет по спирали. Даже не зная, чем занимались в заброшенном и захваченном Тьмой исследовательском комплексе, люди все равно попытались снова наступить на те же грабли.
И, кажется, успешно.
— Только не говорите, что все то, что происходит снаружи, это следствие ваших экспериментов… — я глянул на Арамаки.
— Что? Нет, насколько я знаю. — он даже слегка растерялся. — С чего вы взяли?
— Да так, предположил. — я пожал плечами. — А почему вы так уверены, что вы тут ни при чем? Вы же создали материал, как я понял?
— Да, создали. — Арамаки пожал плечами тоже. — Вывели идеальную кристаллическую решетку, собрали атомную структуру, прикинули техпроцесс… И синтезировали.
— Это лишний раз доказывает, что происходящее снаружи имеет отношении к вашему металлу. — отбрил я.
— Понятия не имею, с чего у вас такая уверенность, но вот вам два факта против этого. Факт первый — люксий, как мы назвали новый металл, был синтезирован уже два месяца назад, так что к происходящему сейчас он точно не имеет отношения.
— Ладно, а второй?