Один из создателей литературного национального языка, Данте Алигьери поместил астрологов в восьмой круг ада вместе с другими прорицателями: все они, желая смотреть слишком далеко вперед, вынуждены блуждать в преисподней с головой, развернутой лицом за спину. Данте поместил в эту печальную компанию одного хорошо известного ему астролога — Гвидо Бонатти. Но за что? Ведь сам поэт построил свой рай по классическому принципу девяти небесных сфер и связал каждую из них с определенным небесным телом. В своем воображении он достиг высшего уровня неподвижных звезд и за ним увидел сияние Любви — конечно, не только к Беатриче, но и метафизической Божественной Любви, «что движет солнца и светила». Это едва ли не самая известная цитата из его поэмы. Так в чем же разница между восхищением гармонией сфер, верой в единый высший Разум, управляющий миром, и скверной ролью Бонатти? Этот человек, как и многие другие «специалисты по востребованной дисциплине», служил персональным астрологом при разных правителях, и все они принадлежали к одной политической партии гибеллинов, сторонников императора Священной Римской империи германской нации. Данте был сторонником их противников, гвельфов, поддерживавших римского папу в противостоянии империи. Поражение флорентийских гвельфов в давней битве, итоги которой были «предсказаны» Гвидо Бонатти за деньги и с явным желанием угодить заказчику-гибеллину, кровопролитие и изгнание семей оппозиции из Флоренции стали для Данте личной трагедией, поскольку его собственное вынужденное бегство из родного города вызывало лишь гнев в адрес политиков и продажного астролога, превратившегося для поэта и политика в воплощение цинизма и беспринципности.
И все же, несмотря на сложную придворную карьеру и вынужденные уступки влиятельным и часто жестоким клиентам, Гвидо Бонатти был человеком увлеченным. Он полагал, что Фортуна сильнее человеческих намерений и планов, и это ставило под сомнение свободу воли человека и создавало опасную для христиан коллизию. Он написал «Десять трактатов по астрономии», посвященных именно астрологии, а еще точнее — предсказательной астрологии. Бонатти верил, что звездам можно задать любой вопрос — и они откроют истину. Мастерство астролога, как любого гадателя, заключалось в том, чтобы правильно понять и интерпретировать ответы звезд. Но тут, по мнению Бонатти, возникала серьезная проблема. Ценные сведения от звезд удавалось получить не в любой момент по своему желанию, а с учетом расположения небесных тел на момент обращения к ним. Именно поэтому следовало ждать момента, когда звезды (или астролог) соизволят прислушаться к вопросу заказчика. Если был не тот день или час — извините, ваша тема сейчас не интересует звезды, они молчат. Более того, на один и тот же вопрос в разное время можно было получить разные ответы — и исход дела тоже менялся, в зависимости от того, когда человек решил обратиться к астрологу. Кажется немного запутанным, но вспомним арабских астрологов, которые на вопрос «Можно ли отправляться в путешествие?» в один день говорили: «Нет, звезды сулят бедствия», а на следующий — «Да, звезды благоприятствуют». В конце концов, за прошедшие сутки обстоятельства тоже изменились. Правда, на практике это выглядело еще сложнее. Купец беспокоится, надо ли заключать сделку, сегодня ему говорят: «Да, момент благоприятный, клиент надежный», но через два дня он может услышать: «Нет, надо воздержаться, сделка сулит потери». Возможна ли такая перемена? Конечно, пара дней — и момент упущен: клиент нашел другого партнера, умер, получил большое наследство или внезапную прибыль, сделка стала ему неинтересна. Так что астрологи старались проявлять гибкость.
Однако то, что одни считали гибкостью и умением постигать тайны звездной карты, другие называли обыкновенным шарлатанством. Прекрасным небесным сферам и гармонии Любви на земле противостояли ложь, жестокость, готовность составить любые прогнозы за деньги. Презрение к астрологам не всегда означало неверие в астрологию. Более того, как и в прежние века, в более просвещенные столетия накануне Ренессанса практически все верили в магию и колдовство, и астрологи порой казались подозрительными персонажами, продающими душу дьяволу с целью заполучить богатства и земную славу. Одним из самых одиозных персонажей в европейских легендах был Герберт Орильякский, он же римский папа Сильвестр II, живший в Х веке (это его подлинные рукописи упоминает булгаковский Воланд, единственный в мире специалист по этому «чернокнижнику», во время разговора с Берлиозом на Патриарших, прежде чем сообщить, что Меркурий во 2-м доме, Луна ушла… и это означает, что Берлиозу отрежут голову). На самом деле Герберт Орильякский был одним из первых христианских ученых средневековой Европы, который пользовался армиллярной сферой, астролябией, применял абаку, читал арабские трактаты по математике и астрономии, всерьез относился к астрологии. В молодости он служил в Кордове и познакомился с достижениями Востока благодаря контактам с учеными мусульманских государств Пиренейского полуострова. Задолго до общего поветрия Герберт Орильякский стал применять арабские цифры, хотя не смог добиться их широкого внедрения. Какие только ужасы ни рассказывали об этом непомерно умном и образованном монахе! Его знания были непонятными и пугающими. В легендах он знался с самим дьяволом, был чернокнижником и предсказывал будущее с помощью бесов. И конечно, играл в кости с нечистой силой (см. приложение 3 «Игра с Судьбой»). Время для популяризации античной и арабской науки в Х веке еще не пришло.
Астролог и «чернокнижник» Герберт Орильякский, он же римский папа Сильвестр II. Неизвестный художник, 1675 г.
The Rijksmuseum
Но и позднее занятия астрологией и математикой могли оказаться смертельно опасными. В пример можно привести печальную историю Чекко д’Асколи (Франческо дельи Стабили). Известно, что он учился в Болонском университете, а затем стал его профессором, изучал математику и астрологию, опубликовал пространный комментарий к одному из астрологических трудов предыдущего столетия («Трактат о сфере» Иоанна де Сакробоско). В 1324 году Чекко д’Асколи впервые предстал перед судом инквизиции по обвинению в ереси, потерял право преподавать, покаялся и вынужден был покинуть Болонью. Во Флоренции он поступил придворным астрологом на службу к герцогу Карлу Калабрийскому и активно ввязался в политические и литературные интриги, среди прочего отметился нападками на Данте и поэта Гвидо Кавальканти, немало раздразнив сторонников разных партий. В итоге в июле 1327 года Чекко снова оказался под арестом. Его обвиняли в том, что он верит в расположение звезд, помогает общаться с темными духами, заклинаниями заставляет их творить чудеса. Ему вменялось, что он считает сошествие Христа на землю предопределенным астрономическими закономерностями — да, установленными Богом, но якобы само сошествие не было актом Божьей воли и Христос жил в соответствии со своим гороскопом. Утверждалось также, что и явление Антихриста он связывает с законами небесных тел, поскольку они оказывают сильное влияние на земную жизнь. Таким образом, Чекко д’Асколи сочли колдуном и еретиком на основании чрезмерного доверия к звездам и пренебрежения к Богу. Трудно сказать, насколько это соответствовало его реальным взглядам. Судя по оставленным им комментариям, он верил в могущество небесных сфер и силу астрологии, но определенно не отрицал Бога и христианские догматы. Вероятно, д’Асколи был виновен не столько в приверженности к астрологии (ее разделяли и герцог, и многие другие), сколько в заносчивости и чрезмерной запальчивости, в умении наживать опасных врагов и раздражать людей. По приговору суда 16 сентября 1327 года семидесятилетний Чекко д’Асколи был сожжен на костре во Флоренции, перед церковью Санта-Кроче. Впрочем, этот дерзкий человек оставил по себе память не только склоками и тем, что стал первым средневековым ученым, сожженным за ересь, но и изысканной энциклопедической поэмой, в которой изложил свои взгляды на астрономию, метеорологию (астрологию), историю человечества, добродетели и пороки, силу любви, особенности животных и многое другое. Безусловно, в этом он подражал древнеримским поэтам и почитал свое творение выше поэзии Данте и прочих современников, но знатоки утверждают, что его стихи и правда недурны.
Страницы из поэтического трактата L’Acerba Чекко д’Асколи, ок. 1325–1350 гг.
The Rijksmuseum
Еще одной жертвой инквизиции, всерьез взявшейся за астрологов и прочих подозрительных «умников», стал выдающийся ученый рубежа XIII–XIV веков, врач, астролог и философ, профессор Падуанского университета Пьетро д’Абано. В первый раз его оправдали, а во второй он скончался в 1316 году в церковной тюрьме еще до окончания судебного процесса, но его посмертно признали виновным в колдовстве и ереси. Друзья и ученики д’Абано тайно вывезли его тело для достойного погребения, а в Падуе сожгли его чучело. Теперь в городе стоит колонна в память о великом ученом.
Пьетро д’Абано учился не только в Италии, но и в Константинополе, свободно владел греческим языком и стал одним из тех, кто активно развивал новую медицину, безусловно основанную на практических знаниях и вере в роль астрологии в диагностике и лечении (см. приложение 4 «Медицинская астрология»). Помимо астрологии, он обращался к другим мистическим знаниям: хиромантии, геомантике (виды гаданий), алхимии. Он переводил труды иудейского ученого из Испании Авраама ибн Эзры, интересовался уже известными в Европе сочинениями арабских мыслителей Аверроэса и Авиценны. Любознательный человек, он расспрашивал Марко Поло о небесах, какими они предстают из Южных морей возле Китая, зарисовал по словам венецианца комету, предположил, что в Южном полушарии есть аналог Полярной звезды, доминирующий в той части неба. Его взволновала перспектива расширить астрологические теории, обративш