– Ради встречи с тобой я отменил все дела на сегодня.
– Нет уж, дорогой. Иди на работу. Дисциплина – очень важная штука. Нельзя так легко идти на поводу сиюминутных желаний, – поучительным тоном заявила Яся.
– А ты что делать будешь?
– Мне нужно проведать Алису. Я уже собираюсь к ней…
– Нужно? У нее что-то случилось?
– Нет. Понимаешь, мне сегодня снилась большая собака. Она меня ела…
– Ела? – перебил девушку Леша.
– Да. Но ничего страшного… Ты же знаешь, что собака во сне – друг. Вот я и решила, что нужно проведать Алису.
– А почему именно ее? У тебя куча друзей.
– Я хочу видеть именно ее, вот и все.
– Я тебе говорил, что ты очень умная?
– Да. Ой, у меня кофе вскипел. Целую, побежала.
Хорошенький друг – жрущая тебя собака! – раздраженно подумал Леша.
Он встал со стула и медленно поплелся на кухню. Позавтракав и одевшись, Леша еще раз позвонил Ясе, проговорился о том, что ему нечего делать, и получил длинный список дел, да таких, на которые можно согласиться только заранее – когда еще не знаешь, что именно придется делать. Ко всему добавилось и то, что машина отказалась заводиться. Так что путь, предложенный Ясиным списком, Леше пришлось преодолевать на общественном транспорте.
К вечеру Леша, уставший от беготни, маеты в бесконечных пробках на дорогах, замученный стоянием в гигантских очередях в магазинах, на почте и у банкоматов, не выполнив и половины списка, решил отправиться домой.
На конечную остановку подошел трамвай, выгрузил пассажиров и, сделав круг почета, открыл двери тем, кто «еще не оплатил за свой проезд». Взгромоздившись на ближайшее сиденье и обменяв потрепанный червонец на блестящий новенький билетик, Леша уперся лбом в окно и уснул.
– Эх ты ж! – проворчал кто-то рядом.
Леша открыл глаза. Около него стояла старушка, чем-то обеспокоенная.
– Присаживайтесь, – сказал Леша, уступая место.
– Спасибо, – ответила старушка, с удовольствием уступая свое.
Трамвай успел наполниться до отказа, поэтому перемещение, инициированное Лешей, никому, кроме старушки, не доставило удовольствия. Трамвай остановился на конечной. Через некоторое время раздался голос водителя:
– Вагон неисправен.
Последовала череда вопросов и возмущений.
– С этими же билетами пересядьте на кольцевой. Он едет прямо за нами, – устало проговорил кондуктор.
Снова вопросы. Леше с каждой следующей секундой все больше и больше хотелось выйти. Но со всех сторон его окружала стена упрямых пассажиров.
– Сразу за кольцевым едет семерка. Пересядьте на нее, – отвечал кондуктор.
Толпа посыпалась на улицу. Леша вышел одним из последних. Он отошел в сторону и уставился туда, откуда должен был прийти следующий трамвай. Мысли Леши вращались вокруг горячего обеда, который обещал по времени более походить на ужин. В своем представлении Леша уже пребывал дома, в тепле и уюте. Оттого действительное положение вещей становилось для него просто невыносимым. Ноги ныли, спина тянула, глаза закрывались…
Трамвая все не было. Вдруг порыв ветра принес какой-то до боли знакомый запах. Леша вздрогнул и принюхался. Пахло какой-то парфюмерной смесью. Сам запах был отвратительным – то ли кроме парфюмерных элементов в составе смеси было что-то еще, то ли сочетание оных было конфликтным. Но Леша этого не замечал. Для него вообще не было самого этого запаха. Потому что к нему намертво был привязан целый воз воспоминаний и чувств. Леша закрыл глаза и застыл в оцепенении, подчинившись тому, что его звало и манило. Он направился к источнику запаха.
Как я мог! Я проехал мимо тебя! Я забыл о тебе! Твое тепло, твой уют я чуть было не променял на подделки! Домик, мой милый домик! – бранил он сам себя. – Ты меня простишь?
Леша остановился напротив розового здания парфюмерной фабрики. На мгновение парня сковала тоска. Он вытер пот со лба и двинулся дальше – по тропинке, лежащей на скате вдоль тыльной стороны фабрики.
Прости, домик! Прости… – повторял Леша, по дороге оглядываясь вокруг.
Четырнадцать лет прошло с тех пор, как Леша покинул эти места. Покинул легко, ничуть не огорчившись. За это время он ни разу о них не вспомнил. Сейчас же воспоминания обрушились на Лешу с такой силой, будто намеревались отомстить за былое. За четырнадцать лет здесь ничего не изменилось. Та же лента частных домов, те же тропинки, деревья. Лицо Леши украсила детская улыбка и две крупные слезинки. Он шмыгнул носом и ускорил шаг. Навстречу ковылял пес.
– Привет, Бим, – поприветствовал его Леша и присел на корточки. Пес завилял хвостом. – Мне тебя даже угостить нечем, – сказал Леша, потрепав пса за холку.
Бим лизнул руку другу и побежал к дереву, из-за которого выглядывала сучка.
– Эх ты, бабский угодник! – улыбнулся Леша и, поднявшись, продолжил путь.
Напротив фабрики, в небольшом углублении Леша наконец обнаружил свой домик. Старый, покосившийся… Леша всхлипнул и подошел ближе. Ничего здесь не изменилось. Тот же забор, тот же дворик, та же скамейка, то же крыльцо, у которого все еще росла абрикоса, правда, теперь наполовину засохшая.
Леше захотелось зайти в свой домик. На крыльцо вышел мужчина – новый хозяин, по всей видимости. Леша тяжело вздохнул и пошел дальше.
Дорога вела к пойме реки. В детстве Леша с друзьями бегал туда купаться, втайне от родителей, которые строго-настрого запрещали отходить от дома дальше, чем на десять метров. Район этот считался, да и считается не самым благополучным, главным образом из-за того, что здесь расположена тюрьма.
По дороге Леша забрался на холмик и взглянул на небольшую железную дорогу, тянущуюся вдаль. По этим рельсам раньше, а может статься, и сейчас, колесили по территории фабрики вагончики с сырьем и готовой продукцией. Ребяческим шагом Леша спустился к тропинке и направился к пойме. Дорогой он то и дело вспоминал истории, связанные то с теми, то с другими местами: здесь он с лучшим другом ловил лягушек, здесь они искали клад, здесь всем двором играли в футбол. Череда домов закончилась метрах в двадцати от берега. Неожиданно для себя Леша понял, что уже успело стемнеть и что это не самое лучшее время для прогулок у поймы.
– Семки есть? – послышался голос сзади.
Ну вот, только этого мне не хватало… – подумал Леша, обернувшись.
– Че? – спросил он, рассудив, что вопрос был адресован ему.
– Семки есть, говорю? – повторил парень не очень интеллигентной наружности, вразвалочку приближающийся к Леше. В правой руке парень вертел зажигалку и периодически давал искру.
– Да, есть, – вздохнул Леша.
Незнакомец подошел очень близко и остановился.
– Скока? – спросил он, толкнув Лешу плечом.
– Три…
– Давай сюда! – проговорил парень.
Леша достал из кармана три тысячи рублей и вручил незнакомцу, который жадно выхватил деньги и спрятал в карман спортивных брюк.
– Ладно, – милостивым тоном произнес он, – а теперь уматывай, дружище, отсюда. Сегодня здесь намечается вечеринка, – стал вдруг заботливой мамочкой новый Лешин «друг». – Меня, кстати, Димоном зовут. Если че, обращайся, заходи там…
– Димон, скажи-ка, а кто это во‑о-он там собирается? – поинтересовался Леша, указав на компанию, скучковавшуюся у багажника старенькой «семерки».
– Тебе лучше этого не знать, – проскрипел Димон.
– Что ж такого? Они мне сделать ничего не могут. Я же тебе все свои деньги отдал. Познакомь…
– Да ты явно сбрендил, – насмешливо сказал Димон. – Ну ладно, если тебе жить надоело, пойдем…
Собравшиеся играли в нарды. Издали Леша заметил, что на столике нет алкоголя – видимо, одну из «шестерок» уже послали. Как и полагается, в центре происходящего восседал авторитет. Его Леша вычислил без труда – по поведению окружения. По мере приближения к компании перед Лешей начала вырисовываться картина происходящего. Между молодыми людьми завязывалась ссора. Некоторые из присутствующих перебранивались, активно жестикулируя. Главный, пребывающий до того в спокойствии, вдруг стукнул кулаком по столу. Схватил за шею щупленького парня, участвовавшего в перебранке, вытаращил на него полные ярости глаза и прохрипел:
– …потому что правила игры здесь определяю я!
– …потому что правила игры здесь определяешь ты, – вторил ему паренек.
– Значит, кто выигрывает всегда?
– Ты!
– И не стыдно тебе, – начал подошедший к тому времени Леша, обращаясь к здоровяку, – на такого доходягу злость свою спускать?
Димон от шока готов был съесть свою голову. Полузадушенный паренек, словно дохлый цыпленок, выскользнул из рук главного и упал без чувств. В глазах остальных загорелся огонек, они предвкушали драку. Все пристально взглянули на Лешу. Глаза главного налились кровью. Казалось, он сейчас набросится на Лешу, как лев на антилопу. Но вдруг выражение лица его изменилось.
– Братка! Лешка! – закричал авторитет, кинувшись в объятия Леши.
– Здорова, Хан! – прохрипел Леша, отстраняя от себя внезапно навалившуюся тушу.
Стервятники застыли в немой сцене…
– Это мой друг детства, – пояснил Хан. – Мы с Лешкой на унитаз один срать ходили. Да он мне роднее всех вас!
– Так-то оно так… – перебил его Леша. – Но знаешь, Хан, обидели меня твои ребята! Пять рублей у меня забрали…
У Димона затряслись поджилки.
– Этот? – спросил главный, толкнув Димона.
– Я-я-я, – залепетал он, – Хан, честное слово, только три взял. Клянусь!
– Этот-этот, – высокомерно ответил Леша.
– Отдал!
– Я только три взял! – настаивал Димон.
– Ты споришь со мной? – заорал Хан.
Димон вытащил из кармана три бумажки, еще две демонстративно достал из кошелька и протянул их Леше. Он с невинной улыбкой, нотки хитрости в которой заметил только раскулаченный Димон, взял деньги и положил в карман.
– Ну, Ханчик, – сказал Леша, протягивая руку. – Я, как говорится, побегу… Дела…
– Какие дела? – завопил Хан. – Ты че, обалдел? Мы сегодня Япоху провожаем! На пятерик беднягу забрали!