— Но… Если я испорчу сенсор? — неуверенно произнес он.
— Ничего страшного, — беззаботно ответил я. — У меня шесть зондов и аж восемь камер – две смело можешь бить. Пошли, покажу, где они сложены, и как их соединять. Но будь внимателен, возможно, от этих штук будет зависеть наша жизнь.
— Хорошо, пошли, — легко согласился тот. — Хоть бы чем-то займусь, а то точно какую-то глупость сделаю!
«Одной проблемой меньше, — отметил я про себя, после того как показал Дину, где лежат контейнеры с устройствами. — Вот бы он удивился, если бы знал, что именно собирает».
А собирал он ни много ни мало систему наведения для невиданной в ДДГ вундервафли, под названием «рентгеновский лазер с ядерной накачкой». Да, по местным меркам его мощность была ничтожной, особенно учитывая то, что конструкция была одноразовой, вот только в отличие от всех местных так называемых лазеров и турболазеров, он не использовал частиц, и просто игнорировал все известные типы щитов[143].
Впрочем, тут нет ничего удивительного. Свет сам по себе очень неэффективное оружие. Мало того, что при увеличении мощности фокусировка луча затрудняется, так еще и бронебойность оставляет желать лучшего. К примеру, от импульсного лазера защититься можно, разместив перед броней лист фольги – ну нагреется ее участок до миллиона градусов, ну взорвется с силой, равной нескольким килограммам тротила, в вакууме, на расстоянии в полметра – такое даже стандартная обшивка фрахтовика выдержит. А у лазера непрерывного свечения другая проблема – необходимо долго удерживать луч на одной точке корпуса размером с монету, на расстоянии в сотни километров, при ускорениях обоих кораблей в несколько g, в трех плоскостях. Другое дело, что современные корабли этой самой фольги не имели, а оружие предназначалось для единичной акции.
Сама боевая часть лазерной мины представляла собой шестьдесят тысяч стержней-проволок из монокристаллического вольфрама длиной в полтора метра, и диаметром 0,06 мм, на конце, обращенном к цели размещались стигиевые фокусирующие линзочки. Они устанавливались в стенках дюрапластовой трубы диаметром 1320 и длиной 1600 мм, вокруг центрального ядерного заряда мощностью в 30 килотонн. Когда последний взрывался, стержни мгновенно испарялись, но перед этим успевали испустить из торцов по 6–7 тысяч джоулей энергии в виде жесткого рентгеновского излучения. А все шестьдесят тысяч стержней обрушивали на цель около 400 мегаджоулей энергии.
Первоначально это чудо моего сумрачного гения планировалось использовать в качестве минных заграждений в системе Набу, но цена одной мины в двести тысяч (как у истребителя N-1), при том, что для уничтожения среднего фрегата требовалось от трех до пяти единиц, делало их применение нецелесообразным. Так что я со спокойной совестью забрал пять из восьми опытных зарядов – все оставшиеся после испытаний.
Озадачив Дина, заодно переведя на его счет двадцать тысяч кредитов – вознаграждение за честный труд, оно стимулирует – я занялся собственным мехом. В смысле сборкой и покраской собственной шагающей боевой платформы.
Проект ее я подготовил еще на Набу, а последние компоненты получил перед самым отлетом с Яги Минор, но приступить непосредственно к сборке смог только сейчас – постоянно не хватало времени. Сама по себе машина представляла собой небольшую по размерам, всего 1,68х1,12х1,16 метра помесь АТ-SТ или «Сентинела» с туловищем Дредноута[144]. Я размещался в полностью скрывающем меня корпусе лежа, а наблюдение осуществлял через сенсорные системы брони. Собственно, такую ерунду пришлось делать с одной целью – чтобы никто не догадался, что внутри скрывается дроид серии R-2. Я даже раскрасил этот «гробик» в цвета «Смурфиков»[145], изукрасив корпус, где только можно омегами, аквилами, черепами и текстами священных литаний на латыни (вообще, конечно, хрен знает чего, но зато готическими буквами). Вышло оно еретично, но выглядело круто, и никто в здравом уме сие ни со мной, ни с Набу не свяжет. И, главное, обеспечивалась очень даже приличная подвижность, а благодаря паре движков в наплечных контейнерах и нескольким маневренным микродвигателям в корпусе, я еще и летать мог, правда, только в вакууме и задом наперед, но по-другому обеспечить соосность центра масс и вектора тяги двигателей не получалось.
Оружие, установленное больше про запас, также было довольно мощным: два фузионных меча для ближнего боя, восемь однозарядных 70-миллиметровых электромагнитных гранатометов для отстрела термальных детонаторов и 4 стреляющих блока от бластерных карабинов Е-5 в предплечьях рук. И, конечно же, нормальные пятипалые кисти для использования того, что под них попадется.
Пока все вместе я не собирал, опасаясь того, что кто-то увидит мой аппарат раньше времени. Но не особо переживал – когда будет нужно, на все понадобится всего полчаса. Сейчас следовало все по максимуму проверить и подогнать. Чем я и занимался до самой системы Роксули – нашей крайней остановки в пределах Республики.
А там нас поджидал канцлер Палпатин, который, даже не особо скрывая облегчения, забрал с корабля крайне раздраженных Энакина и Оби-Вана, вроде как для урегулирования каких-то местных терок, а на деле, чтобы не губить вместе с экспедицией перспективного кандидата в ситхи.
Глядя вслед их челноку, я испытывал двоякие чувства: с одной стороны, облегчение оттого, что мой друг не будет рисковать жизнью в этой авантюре, а с другой, я как никогда отчетливо понимал, что если я провалюсь, его будет ждать что-то более страшное, чем смерть… И не его одного.
— Удачи тебе, Энакин Скайуокер! — пожелал я в пространство, и пообещал. — Уж я постараюсь, чтобы она не отвернулась от тебя, а пока для этого нужна сущая мелочь, чтобы мой план удался, и чтобы Второй на борту «Хранителя» отработал как надо.
— Братья, настало время послужить Создателю! Активировать протокол 815603! — произнес Второй, используя для передачи команды вокодер – в таком деле не стоило полагаться на радиоканал, который относительно легко можно было прослушать.
— Понял!.. Понял!.. — в один голос ответили 14 дроидов-командиров серии В-1 и трое протокольных дроидов, опустившись на колено перед ним.
Если бы кто-то из неймодианцев видел происходящее в небольшом техническом отсеке «Хранителя», он бы очень удивился. И тому, что дроиды-командиры подчиняются простому В-1, и даже тому, как торжественно звучит привычная фраза подтверждения приказа.
Но если бы они увидел то, что скрывалось под корпусом этого самого «простого В-1», они бы удивились еще больше. Да и сам внешне совершенно обычный материал корпуса, мягко говоря, вызвал бы их удивление.
Под разнесенной композитной броней из дюрастали, пластика на основе наноуглеродной ткани и кортозиса размещались компоненты вычислительного блока ДУМа, микрореактор и сервоприводы, превосходящие штатные в три раза по мощности, и на 70 % по скорости. Но при этом шасси специального диверсионного дроида, с непонятным названием «Штирлиц», весило всего на 10 кг больше обычного В-1, а все контрольные и управляющие интерфейсы выдавали вполне стандартную информацию самого заурядного боевого дроида Торговой федерации.
«Главное, справиться с заданием, и не подвести Создателя!», — с тревогой думал Второй. Нет, в том что Его план верен, сомнений у дроида не было. Вызывали сомнения лишь собственные способности принимать правильные решения исходя из конкретной ситуации. А причины сомневаться у дроида были – слишком многое в плане зависело от него. А он даже не мог просчитать, как Эрдванычу удалось с такой точностью спрогнозировать события по фактам и месту действия. Ни одна из созданных им моделей не давала даже приблизительного ответа, даже версии с вероятностью выше, чем 1 к 2,16х108. Кроме совершенно нелепой гипотезы, что Он все знал заранее.
Но с другой стороны, Второй испытывал радость оттого, что скоро все должно закончиться. За то время, что он находился на борту этого корабля, он в полной мере осознал, насколько мучительно ожидание, и как ему не хватает возможности просто общаться с разумными. Там, на Набу можно было в любой момент поговорить с органиками или другими разумными дроидами, как его брат Первый, или умник Три-пи-о, даже с самим Создателем, а тут, на «Хранителе», даже протокольникам каждые полгода стирали память, что уж говорить о дроидах-командирах с их примитивными процессорами.
— Сигнал с неопознанных кораблей, Командующий, — доложил ООМ-172. — Как вы и прогнозировали, некий коммандер Митт'рау'нуруодо из флота Экспансии и Обороны чиссов требует назваться и объяснить цель нахождения в данном пространстве.
— Реакция неймодианцев? — уточнил Второй.
— Пока отсутствует.
— Что ж, значит, пока у нас есть время, — произнес шпион. — Я буду в ядре управления. Ваша задача обеспечить размещение «Стервятников» по намеченной схеме.
— Понял-понял, — отозвался тот.
Пройдя по коридорам огромного корабля в его центральный сферический модуль, и, заняв место одного из операторов систем жизнеобеспечения, Второй с удивлением отметил, что командование Торговой федерации только приказало готовить к взлету 50 % авиакрыла «Хранителя», и это через 36 минут после обнаружения потенциального противника. «А ответить они удосужились лишь через 17 минут 23 секунды. Интересно, они себе тоже память периодически стирают?» — подумал дроид. Ну не мог он представить подобной некомпетености от существ, считающих себя разумными. Даже самый тупой дроид пятого класса уже что-то бы пискнул и начал делать, хотя бы для того, чтобы получить больше информации для анализа, ведь все, что можно выжать из сообщения и полученной сигнатуры кораблей, нормальный человек, без отклонений умственного развития и прочих психических заболеваний, теоретически должен был бы проанализировать за три-пять минут. Впрочем, сверившись с базами данных об организационной структуре флота Торговой федерации, он пришел к выводу, что, по всей видимости, вахтенные ожидали прибытия старшего по званию, не имея права самосто