Тимур невольно отступил, но тут же взял себя в руки. Нельзя показывать, что боишься. Отец его так учил, и дядя Илья тоже. При мысли о приемном отце Тимур приободрился. Он его наверняка ищет. Значит, главное – не падать духом.
Прямо глядя в глаза охраннику, Тимур твердо сказал:
– Это наш мячик. Можно? – и протянул руку.
Охранник слегка опустил голову, разглядывая раскрытую ладонь Тимура. Даже если он ее сейчас расплющит своей клешней, как этот мячик, я его не боюсь, подумал Тимур и встал прямее.
Металлическая рука медленно описала дугу и вложила грязно-зеленый обмахрившийся мячик в ладонь Тимура. Красноватые глаза сфокусировались на его лице.
Впервые Тимур видел одного из этих существ так близко. Голова робота была металлическая, но не вся – кое-где виднелись заплаты сероватой искусственной кожи, и под нее уходили окончания оплетающих шею проводов. Сенсорный датчик бугрился на манер носа, вместо рта – решетка динамика, а вот уши были – тоже искусственные, с решеткой, как у микрофона. Железный обруч обхватывал лоб: он то светился ярче, то почти угасал. Возможно, если потренироваться, по интенсивности свечения можно читать его мысли, подумал Тимур.
Клешня робота была теплая от работающего мотора.
– Иди играй, – пролязгал в динамике искусственный голос.
– Спасибо, – ответил Тимур.
Робот задержал мячик, не отдавая. Динамик потрескивал, но железный охранник молчал. Его красные глазки еле заметно двигались, осматривая Тимура.
– Иди, – повторил робот. Потрещал динамиком и добавил: – И будь осторожен. Очень.
Тимур хотел идти, но что-то его удерживало. Жалко этого железного ему было, что ли… Хотя с какой стати жалеть робота?
Тот сделал шаг вперед, протянул обе конечности и обхватил ими плечи Тимура. Железные руки давили всем весом, словно хотели вогнать его по пояс в землю, но Тимур стоял и терпел.
– Как тебя зовут? – сказал без выражения металлический голос.
– Тимур, – и с неожиданной гордостью добавил: – Тимур Нагаев, сын Булата Нагаева.
Клешни, как тиски, сжали его плечи, но тут же отпустили.
– Тимур Нагаев, – повторил голос. – Я запомню. – И слегка оттолкнул Тимура. Тот потерял равновесие и чуть не упал, но робот уже отвернулся обратно к решетке и застыл.
Тимур вернулся к Ясону. Тот наблюдал за сценой, сидя на порожке открытого люка.
– Странный он какой-то, – он протянул руку за мячиком. Тимуру не хотелось его отдавать. Он еще чувствовал стальную хватку робота на нагревшемся сукне покрытия.
Ясон посмотрел роботу в спину и повторил, еле слышно шевеля губами:
– Так что, когда бежим?
Тимур нахмурился, соображая.
– Сегодня ночью, – наконец сказал он. – Подождем, когда все утихнет. Ты будь наготове и жди меня. Без толку по коридорам не шатайся, чтоб ничего не заподозрили. Понял?
Глаза Ясона загорелись, рот разъехался в широченной улыбке.
– Понял! – шепотом крикнул он, зажал рот рукой и воровато оглянулся на неподвижного, поблескивающего на солнце металлом охранника.
Глава 11
Бой-Баба выудила из россыпи инструментов на полу аппаратной замызганную тряпку и обтерла ею потное лицо. Отдышалась. Огляделась в полумраке на мертвые корпуса машин. Сердце все еще возбужденно колотилось в груди: она торопилась успеть, найти неисправность, подключиться к источнику энергии.
Но успеть не получилось. Она скомкала тряпку, бросила обратно. Все еще на что-то надеясь, заставила себя встать, цепляясь руками за стену, и пошла, еле передвигая ноги, вдоль рядов мертвых аппаратов.
Температура внутри помещений уже заметно поднялась. Кислород вырабатывался. На сколько его еще хватит – на сутки, двое? Она уже притащила баллоны со склада в комнату, где лежал Живых: вот и еще пара суток форы. Вдруг за это время кто-то услышит их сигнал бедствия…
Тусклые плафоны на потолке начали мигать. Аварийка больше не тянула. Нужно торопиться, а то придется возвращаться на ощупь. Бой-Баба опустилась на колени, подобрала тряпку, завязала в нее инструменты. Замерла с узлом в руках, вслушиваясь в гудение ламп. Оно меняло тон, становилось ниже и слабее. Вот лампы померкли, но различить что-то еще можно было. Все темнее, темнее… и погасли совсем. Только газ внутри продолжал фосфоресцировать с десяток секунд, уже не освещая ничего вокруг. Наконец померк и он. Воцарилась мертвая тишина.
Кряхтя, Бой-Баба поднялась. Свободной рукой вытянула из кармана фонарик, нажала кнопку. Слепящий свет отбросил резкие тени во тьму, успокаивая и возвращая к жизни. А ведь и пяти минут не прошло, сердито подумала она. Что-то с ними дальше будет.
Ее работа тут была закончена. Источника энергии на базе нет. Только зря время и кислород потратила на поиски. Теперь нужно возвращаться к Живых. Захватить рацию, загерметизировать отсек и продержаться, сколько получится, на баллонах. И не терять надежды.
Сердце ее сжалось при мысли о поселенцах в капсулах консервации. Автономного питания хватит тоже на сутки-другие. Они ничего не почувствуют.
Всех она подвела, всех! Бой-Баба зло пыхнула и мазнула лучом фонарика по стенам. В его пронзительном свете все казалось новым, странным, невиданным. Блестящие плиты пола отсвечивали зайчиками на стенах. Она медленно шла, стараясь ни на что не наткнуться, и вертела по сторонам головой в поисках выхода. Вот какая-то квадратная чертяка… отсвечивает стеклом, как аквариум… ну да, конечно, будка контролеров.
Бой-Баба торопилась, но решила еще раз проверить будку. Все записи, все журналы они уже с Живых изучили, надеясь найти описание источника энергии. Она осторожно положила узел с инструментом на край стойки. Что-то внутри узла лязгнуло, и она чуть не подпрыгнула. Сердце заколотилось. Нервишки пошаливают… хотя теперь это уже неважно.
Водя лучом по стенам, она переступила высокий порожек будки. Два кресла… мертвые приборные панели. Забытая на полу матерчатая сумка одного из контролеров. Широкая блестящая панель позади, с эмблемой Общества Соцразвития – устремившаяся в клубах дыма в небеса тонкая ракета в человеческий рост.
Пот струился по лбу, затекал в уши и глаз. Бой-Баба заморгала, обтерла рукавом лицо. Подошла к креслу, села, провела лучом по панелям. В непривычном пронзительном свете она не узнавала мертвые пиктограммы. Например, вот эта… что-то знакомое… зачем она тут?
Бой-Баба наклонилась над панелью, светя фонариком. Под тонким треугольником пластика с начертанной пиктограммой – смутно знакомый угловатый знак – внутренняя полость отсвечивала зеленым, и в ней просматривались проводки и микросхемы. Луч начал желтеть. Бой-Баба вытянула ручку подзарядки и принялась ее вертеть, пока луч не засиял прежним белым светом. Все. Пора уходить.
Она уже потянулась подхватить со стоянки узел с инструментом, когда луч, мазнув по задней панели с ракетой, высветил в углу панели зеленоватую треугольную врезку. Бой-Баба сфокусировала глаз.
На врезке стояла такая же пиктограмма, что и на панели. А чуть пониже – тонкая узкая щель. Бой-Баба подошла поближе, потрогала пальцем. Рядом со щелью – темная мертвая капелька индикатора. Щель для электронного ключа.
Как пружина, Бой-Баба развернулась, высвечивая фонариком закоулки будки. Ключ электронный. Энергии нет, так что без толку. Но что-то он открывает. Что-то там позади есть.
Она шагнула к пульту и споткнулась, чуть не полетела носом вниз. Под ноги попалось что-то мягкое. Сумка эта чертова. Бой-Баба в сердцах сгребла ее и швырнула на сиденье кресла. Оглядела пульт: может, ключ торчит откуда-нибудь? Ощупала поверхность под пультом: ничего. Пооткрывала по очереди ящички, бардачки, защелкнула обратно. Ничего. А сердце колотилось, требуя кислорода.
Слабея, она положила фонарик на край приборной панели и опустилась в кресло. Скомканная сумка бугрилась под задницей, мешала, ну да ничего. Только минутку посидит. Что толку, если что-то там и есть за панелью? Теперь уже все равно.
Она машинально вытянула сумку, механически сунула внутрь руку. Прощупала складки размахрившейся, в дырах, подкладки: нет, ничего. Вот, впрочем, монетка… или не монетка… или жетончик… или…
Она вытянула руку с зажатой в ней полоской металла. Поднесла к фонарику. Электронный ключик с бегущей вдоль зеленой бороздкой чипа. Она усмехнулась и повернула его в руке, чтобы бросить обратно в сумку. И замерла.
На обратной стороне ключика стояла та же угловатая пиктограмма.
Бой-Баба поднесла его к приборной панели, вгляделась в треугольник сенсора. Да, такая же. Изогнулась в кресле, посветила на панель с ракетой. Посмотрела на ключик. Эх, найти бы его на день раньше, когда все еще работало и можно было сунуть его в щель и посмотреть, что из этого выйдет!
Бой-Баба громко рассмеялась и не узнала собственного голоса. Крепко сжав полоску металла в руке, она поднялась и сделала шаг к панели.
Дурой ты, Ольга, была, дурой и помрешь. И все же, зная, что ничего из этого не выйдет, зная, что совершает глупость, она протянула руку и сунула ключик в щель.
Ничего не случилось. Она вздохнула и вытянула ключик. Посмотрела, покрутила и для очистки совести сунула в щель другим концом.
В свете фонарика она не увидела, что индикатор загорелся тусклым красным огоньком. Внутри панели загудело и задрожало, и ключик выскользнул из ее руки, втянутый внутрь ожившим механизмом.
Панель с взлетающей ракетой медленно поехала в сторону. За ней лежала тьма. В ее глубине начали тускло разгораться плафоны.
Ужин металлическая нянечка привезла Тимуру в его «одиночку», как он решил называть свою палату. Поставила поднос на столик возле кровати, рядом с ним пластиковую бутылку с водой, поправила сползшее одеяло и молча укатила.
Мрачные они тут все. Хотя, конечно, кому приятно роботом быть. Тимур вылез из кровати и заглянул в пластиковые судки с едой. Салат, макароны и кекс. Кекс еще ладно, но салат… Тимур вздохнул и потянулся за вилкой. Тетя Эйла его бы ни в жизнь не заставила салат есть, но тут придется следить за своим здоровьем. Если он хочет убежать, он должен быть в отличной форме. Тимур скривил рожу и потащил в рот блестящий от масла салатный лист.