– Эх, техника, – вздохнул Живых. – Хоть со стороны поглядеть.
Бой-Баба не отводила взгляда от эстакады. А по ней шли и шли машины: грузовых транспортеров четыре штуки, за ними мягко съехали погрузчики, а затем прогрохотали два закрытых транспорта с личным составом. На отполированных серых дверцах транспортеров краснела эмблема Общества Социального Развития – взлетающая ракета, нарисованная одним тонким росчерком. Все они вырулили на растрескавшуюся шоссейку и гуськом тронулись в сторону базы.
Со своих мест астронавтам было видно приземистые квадратные здания модулей за воротами базы. Ворота так и стояли нараспашку – они с Живых еще не все оборудование перетащили. Транспортеры с личным составом подкатили к воротам и остановились. Из них высыпали люди в гермокостюмах.
– Похоже, базу открывать будут, – Живых оттолкнулся металлическими ладонями от скалы. За смотровым стеклом лицо у него было бледное, черные лохмы прилипли ко лбу.
Бой-Баба вглядывалась в происходящее у ворот базы. Человечки в гермокостюмах распахнули ворота ангара, принялись выгружать из транспортеров оборудование полегче, по двое-трое заносили его внутрь. Погрузчики затарахтели между транспортерами и ангаром, перевозя на покачивающихся платформах ящики и зачехленную технику.
Она подняла руку, указывая на грузовой док прилетевшего корабля.
Два тягача колдыбали по эстакадам, проседая под тяжестью стотонных контейнеров. Мягко, как сороконожки, съехали на поверхность десятком двухметровых колес темно-зеленые военные ракеты, похожие издалека на десятиметровые огурцы. За ними появились два ощетинившихся антеннами грузовых транспортера, но направились не к базе, а в противоположную сторону, к скалам. Бой-Баба настроила фокусировку глаза. Далеко у скал малюсенькие человечки на казавшихся игрушечными автопогрузчиках принялись вывозить из транспортеров коробочки и ящички – каждый метра в три высотой.
Бой-Баба пихнула Живых локтем в бок. Но не успела ничего сказать. Человечки отогнали транспортеры в сторону и сами отошли подальше. В бетонной толще космодромного покрытия беззвучно разверзлась круглая дыра. Ракетная шахта. Человечки рядом с ней были не больше блох.
– Вот оно как… – в голосе Живых было только удивление. Они смотрели, как человечки разворачивают пусковую установку, готовя ракеты. База на Киаке превратилась в военный форт.
Бой-Баба развернулась и зашагала по камням обратно к транспортеру:
– Быстро в бункер! Надо снимать Троянца… пока его не обнаружили!
Трясясь по камням и стукаясь на ухабах шлемами об потолок транспортера, они подошли к базе с неосвещенной стороны. Фар не зажигали – прожектора «новых хозяев», как уже окрестил их Живых, заливали всю долину мертвенным синеватым светом. Транспортер оставили за скалами и приготовились пробираться к запасному выходу перебежками.
Но прятаться не надо было: густые тени от включенных по другую сторону здания прожекторов погрузили двор за проволочным ограждением во тьму. Кое-где в черных окнах базы проскальзывал свет: новые хозяева вошли в помещение с фонариками. Живых своей железной клешней схватил Бой-Бабу за рукав гермокостюма, и оба припустили через двор к запасному выходу.
Изабелла, умница, его за собой не заперла. Отключили переговорники, чтобы новые хозяева не засекли частоту. Живых толкнул люк, и оба на ощупь прошли отключенный шлюз и вылезли в темный коридор.
В наушниках раздавались удары по металлу, рычали моторы, звенели инструменты. Астронавты переключили зрение в инфракрасный режим и по памяти, считая повороты, добрались до обгоревшего силового блока. По стеночке, прижимаясь к вспучившимся от огня панелям, пошли вглубь – туда, где в будке оператора панель с нарисованной ракетой скрывала вход в бункер.
Бой-Баба первая заметила неладное и схватила Живых за локоть. Он остановился. Минуту выжидали, вглядываясь в мутно отсвечивающее стекло операторской будки. Померещилось ей движение внутри или нет?
Не могло померещиться. Но и стоять на месте нельзя: вот-вот войдут остальные. Бой-Баба сжала стальную клешню в кулак и осторожно двинулась дальше.
Протянула руку – отодвинуть стеклянную дверь в будку. Рука натолкнулась на пустоту. За ней зеленели угловатые очертания приборов.
Конечно, это Изабелла не закрыла дверь за собой, сказала себе Бой-Баба. Она медленно поворачивала глаз: широкая приборная панель, полувыдвинутые ящики стола – неужели она сама тогда забыла их задвинуть? Ее взгляд скользнул по креслу, повернутому спинкой вперед. Сделала Живых знак: можно идти.
Ослепительный свет ударил в спину. Она дернула Живых за рукав, и оба повалились внутрь, на руки. Перекатились к приборной панели и затаились за ее широким краем.
В наушниках зазвенела сталь. Пол сотрясся от полутонных нечеловеческих шагов. Лучи фонариков рассекали тьму, останавливались на обгорелых пятнах: хозяева осматривали повреждения. Голосов слышно не было, только стук инструмента по стенам, грохот вносимой аппаратуры. Шаги становились громче: хозяева приближались. Бой-Баба вжалась под пульт как могла. Живых рядом с ней достал излучатель, но в боевое положение переводить не спешил.
В мечущихся лучах фонариков у входа выросла тяжелая угловатая фигура. Человекообразный робот: огромный, неповоротливый, вроде Изабеллы. Он неуклюже поднял фонарик и скользнул им по стенам будки. Луч ударил в лицо, ослепил. Боковым зрением Бой-Баба увидела, как Живых поднимает излучатель.
Чего он еще ждет, подумала она. Луч фонарика слепил – робот не торопился, разглядывал две скорченные на полу модифицированные фигуры: полулюди-полумашины. Со щелчком фонарик погас. Воцарилась тьма. Но устройство ночного видения тут же адаптировалось, и Бой-Баба успела заметить, как робот опустил фонарик и сделал шаг назад. Вышел из будки, потянул дверь в сторону, закрывая ее за собой. Щелкнул дверной рычаг. Загрохотали в наушниках шаги, удаляясь.
– Быстро! – скомандовала Бой-Баба, забыв, что напарник ее не слышит. Но Живых и так понял – оба ползком перебрались к панели. Неловкими от напряжения стальными пальцами Бой-Баба вытянула из нагрудного кармана электронный ключ и сунула его в щель обратной стороной.
Почему робот не позвал хозяев? Бой-Баба отбросила мысль – не до того сейчас. Ушел, и слава богу. Панель отъехала в сторону. Бой-Баба выдернула карту, и астронавты кувыркнулись в проем. Снаружи снова забегали лучи фонариков – возвращаются. Закрывайся же, скорей!
Панель выдерживала положенные десять секунд. Шаги снова приближались – на этот раз не роботы, а люди, несколько. Задержались у закрытой двери: сквозь стекло были видны угловатые очертания гермокостюмов. Она заметила среди них робота – того ли, который их обнаружил, или нет, не понять. Он стоял позади остальных.
Зашелестев, дверь наконец поехала вбок, закрываясь. Стоящий впереди всех человек потянул дверь в будку. Остальные вошли внутрь, и только робот так и стоял позади, не двигаясь. Его неподвижный мертвый взгляд был сфокусирован на задвигающейся панели.
Наконец обрезиненный край двери мягко стукнул о косяк. Бой-Баба только успела заметить, как луч фонарика скользнул по стенам будки. Но было поздно – панель закрылась. Их не заметили. Кажется.
– Изабелла! – шепотом позвала Бой-Баба, прижимая к груди снятый шлем. Голос гулко раздался в темном пустом ангаре. – Ты где?
Живых поставил свой шлем на пол, рысцой взбежал по ступенькам, распахнул дверь охранницкой будки. Затем отступил и помотал Бой-Бабе головой: пусто.
Та всматривалась в тени, пытаясь засечь движение. Живых заковылял по лестнице вниз, подошел, переводя дыхание.
– Испугалась, – сказала Бой-Баба. – Испугалась и спряталась, как ребенок. И ничем ее теперь не выманишь, пока сама не выйдет.
Живых оглядел ангар, шмыгнул носом. Потер поросший черными кудрями затылок.
– Она будет рассуждать логически. Значит… – он наморщил лоб.
Бой-Баба кивнула.
– Троянец.
Издалека доносились тяжелые ритмичные удары: новые хозяева принялись за ремонт энергоблока. Астронавты одновременно выскочили из ангара, звонко столкнулись стальными боками в коридоре. Здесь, уже не опасаясь, Бой-Баба включила фонарик и шла, обыскивая лучом стены и приговаривая:
– Изабелла? Ты тут?
Живых за спиной хрипел, топал сапожищами. В ангаре стоял тяжелый грибной дух от зреющего Троянца. Найти Изабеллу – и сниматься отсюда на фиг, подумала Бой-Баба и краем рукава отерла капнувший со лба пот. Выдержит ли Троянец свой первый полет – это большой вопрос… придется рисковать, не только собой, но и его развитием. Она задержала дыхание, затем осторожно втянула воздух через ноздри, принюхалась. Вроде бы созрел. Но все равно… еще бы полгодика, и она бы куда угодно Троянца повела. А так – боязно.
Дверь в отсек связи стояла нараспашку, и Изабелла там побывала. По полу раскиданы обрывки пластиковых упаковок, растерзанные картонные коробки. Стояки с аппаратурой опустели; пара вырванных с мясом кабелей свисала с отключенной, мертвой панели узла связи. Упавший монитор растекся желейной лужей по плитам пола.
– Она психует, – сказал за спиной астронавтки Живых. – Ты думаешь, это нормально? Что она тут делала?
Бой-Баба уже поняла.
– Она готовится к отлету. Не нашла внутри Троянца отсек связи и потащила туда все, что смогла уволочь, – она приподняла обвисший кабель. – Ладно. Давай наших грузить.
Они вернулись в ангар, где на платформе погрузчика в углу тихонько гудели в окружении медицинских приборов капсулы консервации. Бой-Баба, кряхтя, влезла по крутой лесенке в кабину. Сунула ключ в щель замка, и погрузчик затрясся, загудел во всю мощь.
Живых замахал, раскрывая рот, но слов в грохоте было не разобрать. Услышат, поняла она. Новые хозяева услышат. Но поделать ничего уже нельзя было.
Она слетела с трясущейся лесенки, и вдвоем они принялись переводить капсулы в автономный режим. Отсоединили от генератора. Оба забрались в кабину, пристегнули шлемы, и Бой-Баба тронула погрузчик с места. Тот зашелестел мягкими гусеницами по бетону, разворачиваясь к дальним воротам, за которыми находился питомник.