Теперь следовало познакомиться с мнениями других членов Тайного совета. Магистр вызвал высокочтимого Игнатия.
Он был старше остальных высокочтимых, говорили, что ему уже за сорок. Скорее всего, так оно и было — ведь Игнатий почти не изменился за те четырнадцать лет, когда они увиделись впервые. В те дни будущий магистр был маленьким, испуганным мальчиком, которого отец привел обучаться грамоте и счету, а Игнатий уже тогда был серьезным и мудрым, совсем как сейчас. Может быть, время не властно над вкусившими от знаний прежних людей? Магистр надеялся, что рано или поздно Игнатий поделится и секретом долголетия, и многими другими тайнами, которые собирают в монастырской библиотеке образованные. Нужно только подождать, нетерпеливость в Монастыре не поощрялась, даже если ее проявлял сам магистр.
— Знаете ли вы, высокочтимый Игнатий, о преступных замыслах Замка? — спросил магистр.
— Да, милорд.
— Не понимаю, чего конкретно хочет добиться король Генрих? Почему он вдруг решил нарушить миропорядок, завещанный нашими предками?
Игнатий поморщился.
— Конфликты между Замком и Монастырем случались и раньше. Короли из династии Наблюдателей всегда мечтали контролировать и направлять духовные поиски Монастыря. Надо полагать, что Генрих почему-то решил, что отныне это ему по силам. Мы должны понять, что заставило его изменить мнение и предать закон. Тогда мы с ним справимся.
— Но это же абсурд!
— Нет, надо признать, что задумано неплохо. После того, как Монастырь будет оккупирован, предполагается, что победители разрешат вам, милорд, высказываться по любым вопросам религии и веры абсолютно свободно. Но только один раз. После чего ваши слова будут тщательно записаны и объявлены истиной в последней инстанции. Любые отклонения от ваших формулировок будут сурово пресекаться и беспощадно преследоваться по закону. Даже если вы признаете свои ошибки и передумаете, за эти новые, не включенные в списки, вы будете жестоко наказаны.
— Но с какой целью?
— Король Генрих искренне считает, что строительство государства требует, чтобы каждое его решение было подкреплено цитатами единственно верной религии, не допускающей вольнодумства и отсебятины. Для него это крайне важно. Он поверил в безграничные возможности государственной религии и налоговой службы. По плану вы, милорд, должны будете добровольно отказаться от религии своих предшественников и стать сподвижником короля, подчинив свои помыслы и устремления планам и решениям государственной политики Замка. Потому что застывшие догмы, какими бы умными и богоданными они не казались на первый взгляд — это всего лишь пустая игра в слова, которую будут наполнять нужным смыслом королевские ставленники. Монастырь будет уничтожен. Обсерватория разрушена.
— Какая мрачная картина! Есть ли у нас выход?
— Конечно. Каким бы трудным не казался текущий день, невзгоды обязательно отступят. Об этом так хорошо написано в «Обещании святого Иеронима». Наша вера помогает обрести уверенность в завтрашнем дне даже в самые суровые моменты истории! Черпайте оптимизм из лучшей на свете притчи, милорд. Нашлись люди, которым не нравится наш образ жизни. Разве это что-то меняет? Нам надлежит прилежно заниматься астрономией, копить новые знания, молиться и надеяться на скорое прибытие покровителей. Трудно придумать что-то новое.
— Хорошо сказано, — сказал магистр. Слова Игнатия окончательно привели его в чувство. — Мы достаточно сильны, чтобы дать отпор захватчикам. В своих людей я верю. Но нет ли в предсказаниях Иеронима намека на наше поражение?
— Напротив, милорд, в «Обещании святого Иеронима» утверждается, что постоянный духовный поиск — это наилучшая защита от любых невзгод! Как известно, эти слова святой Иероним повторял чаще других!
— Конечно, я помню притчу наизусть, — задумчиво произнес магистр. — Но может быть, вам известно какое-нибудь другое предсказание?
— Нет. Святой Иероним считал основание Монастыря главным делом своей жизни.
— Двести лет жизнь Монастыря подчинена духовным исканиям и напряженным наблюдениям за небом, — сказал магистр убежденно. — Страшно подумать, что мы пропустим прилетевших покровителей. Пришло время, когда преимущество в умении наблюдать больше, чем когда-либо прежде, определяет безусловное мировое господство. Отсюда и глупая вражда с Замком. Очевидно, что тот, кто первым обнаружит покровителей, получит огромное преимущество перед прочими. Мы должны усилить поиски! Ответьте, Игнатий, справятся ли наши специалисты?
— В этом нет сомнений.
— Рад слышать. Но, насколько я понимаю, настоящего Мастера до сих пор обнаружить не удалось?
— Для этого нужно время. Мирное время. Однако у нас появился достойный кандидат. Из стажера Андрея выйдет толк. Я вам о нем уже докладывал.
— Мне иногда кажется, что предки совершили ошибку, создав Резервацию. Почему они отказались от намерения дать образование каждому желающему?
— К сожалению, это невозможно, милорд, — явно огорченно ответил Игнатий. — Мы не можем обучать всех подряд. Нашей казне это не по карману. Люди должны работать: нужна пища, одежда, жилища… Нет, решение организовать Резервацию, где обучались бы наиболее талантливые дети, было мудрым и единственно верным. Мы должны были выжить. Потом, когда покровители помогут нам, мы собираемся учить всех поголовно, а вот сейчас это слишком накладно и помешает выбрать Мастера… И главное, у нас не хватает учителей.
— Учителей можно подготовить.
— Мы стараемся. Ищем подходящих людей. Это не легко, чтобы учить детей, нужен особый талант.
— От ваших слов мне впервые за последние дни стало легче на душе, — признался магистр. — Мы делаем все от нас зависящее.
— Я рад, милорд!
— У нас появилась надежда! Но меня беспокоит другое: а вдруг самый талантливый парень, который отыщется в Резервации, попадет в Замок?
— Нет-нет, это невозможно, — засмеялся Игнатий. — У советников короля Генриха очень странные критерии отбора. Если в Резервации появится талантливый парень, он обязательно попадет к нам, в Монастырь.
Глава 9Высокочтимая Айрис
Магистр Захарий проводил высокочтимого Игнатий и стал ожидать третьего, последнего члена Тайного Совета. Высокочтимая Айрис была на четыре года младше него, но уже успела многократно проявить себя жесткой и умелой воительницей. Храбрости Айрис мог позавидовать любой мужчина. Банды расхитителей старались обходить стороной верные Монастырю деревни, поскольку отныне ни один набег или грабеж не оставались без отмщения. Магистр не сомневался, что и король Генрих обязательно получит достойный отпор. Айрис приучила так думать. Магистр видел у нее один существенный недостаток — ее потрясающую сказочную красоту. Эту женщину он тайно любил, это было великим счастьем и источником очень большого разочарования. Правила, введенные святым Иеронимом, запрещали действующим магистрам иметь семью. Захарий не мог ослушаться… Но и победить свое чувство не сумел.
— Разрешите, милорд? — в кабинет вошла Айрис.
Магистр увидел ее и на миг забыл о покровителях, о безопасности Монастыря, о надвигающейся войне, обо всем на свете. Его переполняла любовь к этой женщине. Запрещенная и бесперспективная и потому особенно болезненная. Не удивительно, что он думал не о долге магистра, а о собственном бессилии.
Айрис была готова сражаться, магистр это чувствовал. Значит, она не сомневалась в неизбежности войны.
— Наши дела так плохи? — тихо спросил он.
— Увы, милорд, — твердо сказала Айрис. — Верный нам человек сообщает, что Генрих, король Наблюдателей, принял окончательное решение захватить Монастырь. Его советники считают, что, только упразднив вашу духовную власть, Замок получит абсолютную власть и завершит строительство государства Наблюдателей. Все знают, что объединение земель — давняя навязчивая мечта Генриха, отказаться от которой он, увы, не в состоянии! Кто-то из приближенных внушил ему, что Монастырь — последняя преграда на пути к всевластию. Вот он и решил, что война поможет осуществить его планы.
— Разве мы соперники Генриху?
— Конечно. Наша независимость и самодостаточность вечная угроза его величию. Так он думает. Есть люди, для которых чужое счастье — хуже ножа острого. Но мы не покоримся.
— Абсурд! — не удержался от комментария магистр. — Генрих действительно в последнее время слишком много говорит об укреплении государства, но он лучше других должен понимать, что его мечта о единой власти может исполниться только при условии, что Монастырю будет разрешено свободно развиваться. Нужно объяснить ему, что поддерживать мирное сосуществование с Монастырем выгодно.
— Часто жадность оказывается сильнее разума. А там, где нет разума, царит беззаконие.
— Мы должны договориться с Генрихом!
— Если откажитесь подчиниться грубой силе, король Генрих собирается казнить вас на базарной площади при скоплении народа и возложить сан магистра на более сговорчивого человека. Так говорят его советники, а он привык доверять им.
— Любому человеку, заинтересованному в судьбе Мира святого Иеронима, ясно, что это прямой путь к гибели нашей цивилизации!
— Но король Генрих не обучался в Резервации! — ехидно сказала Айрис. — Лишние раздумья и сомнения ему чужды. Он не способен заглядывать в будущее дальше, чем на две недели.
— Это его не оправдывает!
Магистр поднялся со своего места и нервно прошелся по кабинету. С каждым шагом к нему возвращалась уверенность. Ему навязывают кровавую борьбу, что ж, он готов дать отпор агрессору. Проклятый Генрих пожалеет о своем решении. Магистр мельком взглянул на Айрис и удивился тому, как она спокойна и невозмутима. Одно из двух: либо она не понимает всей опасности положения, а поверить в это очень сложно, либо она действительно посланница Богов. Ангел небесный.
— Вы не боитесь? — спросил он, рассчитывая, что ее ответ поможет ему стать настоящим воином и заставит биться с любым врагом, каким бы коварным и сильным он ни был.