Позвонил Джерри, выходивший на связь каждые несколько часов, но, увидев возле кровати Никки принца Айвана, быстро распрощался.
После его отключения в воздухе повисла какая-то неловкость.
– Хочешь пить? – заботливо сказал Айван и аккуратно приблизил к лицу девушки стакан с прохладным кисловатым тоником.
Прикосновение стакана, который держал принц, к губам оказалось неожиданно приятным. Никто раньше так тепло не заботился о Никки.
Девушка отпила тоника – и внимательно посмотрела на принца.
Солнечные лучи ярко освещали его белокурые волосы, голубые глаза и румяные щёки. Айван был красив и мужествен – точь-в-точь принц из старинной сказки.
«Чертовски хорош!» – смущённо подумала Никки.
Болезнь всегда странное время – без привычных занятий и хлопот, с многочасовым лежанием в постели, с необычным сном днём и внезапными пробуждениями по ночам. В Никкину голову от безделья стали приходить причудливые мысли.
«Почему моё „я“ находится во мне, а не в другом человеке? Как так получилось? Можно ли передать своё „я“ в другое тело? Или самосознание есть принадлежность данного скопления клеток и непереносимо в другие биоструктуры, у которых есть персональное „я“, отлично подобранное и выращенное на своём месте?
Вселенная так просто делится пополам – вот я, а вот весь остальной мир. Очевидно, это гипертрофированное восприятие, взгляд изнутри личного объёма. Другой человек имеет своё „я“ – тоже величиной с целый мир. Наша Вселенная оказывается битком набитой миллиардами огромных, размеров с неё саму, личных миров.
Как же мы умещаемся в одном общем мире со столькими личными амбициями? Тесно! Драгоценное персональное пространство приходится сужать изнутри, чтобы его больно не ущемили снаружи. Равноправие – социоконцепция, противоречащая психологии индивидуума, для которого его „я“ гораздо важнее всех остальных… Здесь суть конфликта личного и общественного начал – конфликта, раздирающего человечество с эпохи обезьяньих стай.
Личная свобода ортогональна общему равноправию. Свобода Дитбита для него священна, и она чуть не прикончила меня».
Мысли от безделья её лишь развлекали.
Никки даже не подозревала, что настанет время – и она будет часто вспоминать эти сонные и отстранённые размышления.
Королеве Николь позвонила её главная фрейлина – Тина-Дракон. Она начала причитать и сокрушаться по поводу кошмарного события, но Никки прервала её:
– Тина, ты должна собрать своих подруг и узнать, кто из них и кому сообщил о времени моего отлёта. Катер был сбит направленным выстрелом – значит, кто-то наверняка знал, что я в нём лечу.
Тина вытаращила в ужасе глаза, но не посмела возражать.
Через два часа она перезвонила с совершенно убитым видом и, пряча глаза, сказала, что Кора-Дракон, по просьбе корреспондента из престижного журнала «Светская жизнь», собирала информацию о Никки. В том числе она вводила все данные о передвижениях королевы в файл, к которому этот журналист имел доступ.
– Он обещал, что в будущей статье будет много места отведено ей, Коре, самой верной фрейлине королевы… – сдавленным голосом объясняла Тина. – Мы узнавали в редакции «Светская жизнь» – там есть журналист с такой фамилией, но это не он разговаривал с Корой…
Никки понимающе кивнула:
– Надо было думать – хотя бы бантиками. Я позже решу – нужен ли мне такой Клуб фрейлин.
Тина запротестовала:
– Ваше величество, эта Кора – полная дура! Мы все искренне хотим вам помогать! Доктор Берринджер уложила Кору в медотсек – у неё сейчас истерика…
– Я тоже в лазарете, – сказала Никки. – Отделалась чертовски легко.
И выключила экран.
Соглашаясь на Клуб фрейлин, она не представляла, насколько это опасно – доверяться людям, которые сфокусированы на собственных интересах.
Теперь она это узнала, ещё раз заглянув в лицо смерти.
Джерри встретил Никки ещё в шлюзе Колледжа, похудевший и, при всей проявляемой заботливости, какой-то сдержанный в чувствах. Хотя он был внимателен не меньше Шихиных: в союзничестве с Робби заставлял девушку соблюдать режим, таскал еду из кафе и проводил с Никки столько времени, сколько было можно. А ещё он бережно переносил девушку с места на место на руках, оберегая её вывихнутую ногу. И хотя Никки могла медленно передвигаться сама, она никак не возражала против такой заботы и даже наоборот – стала отличаться непоседливым характером: то ей хотелось за рабочим столом посидеть, то в мягком кресле понежиться.
Девушка быстро шла на поправку и даже понемногу гуляла в парке. Через пару дней на её экране появилось встревоженное письмо Голоса Пространства:
«Марсианская чума на этих горилл! Будь впредь осторожнее!»
«Ты не сказал, как это сделать».
«Это значит жить, думая на несколько шагов вперёд. Быть легально готовым к нелегальным сюрпризам».
«Я не могу всего предусмотреть!»
«Глупые вымирают быстро».
Никки только вздохнула в ответ.
Понемногу приходя в себя от испытаний, девушка заметила, что, несмотря на её удачное спасение, Джерри выглядит мрачным. Какая-то тень лежала на его лице, а иногда по нему пробегала судорога боли, словно что-то грызло и жалило юношу изнутри.
Никки долго пытала его расспросами. Наконец он решился и сказал с кривой усмешкой:
– Пора признать, что из меня получился плохой защитник. Тебе нужно подумать о более могучих друзьях.
В его ироническом, но совсем не смешном тоне чувствовалось мучительное напряжение. Очевидно, эти слова были продиктованы долгими размышлениями и дались юноше с величайшим трудом.
– Что за глупости? – нахмурилась Никки. – Ты что, попал под влияние Элизы? – закончила она угрожающим тоном.
Джерри протянул руку и смело дёрнул за ухо ревнивую королеву.
– Речь идёт о тебе, только о тебе!
– А что будет с тобой? – спросила Никки. – Когда я найду могучего друга?
– Это не важно, – поугрюмел Джерри.
– Мне важно, – ответила Никки и захватила прядь его каштановых волос в свою ладонь. – Ты – вся моя семья. Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь… и она была бы совсем другая без тебя. Не говоря уж о том, что ты спасал меня от смерти несчётное число раз. Ты – мой Лев. У тебя нет крейсеров и крепостей, но у тебя есть один уникальный талант, которого нет у других…
– Мы говорим не обо мне и моих талантах, а о твой безопасности! – с досадой возразил Джерри.
– Я всю жизнь гляжу в глаза смерти, – спокойно сказала Никки. – Я выросла на кладбище. У меня со своей смертью тесные отношения: она – моя, и я её уважаю, но я не позволю моей смерти диктовать условия моей жизни.
– Ты можешь погибнуть… и эта мысль сводит меня с ума! – сказал Джерри, и его голубые глаза вспыхнули таким огнём, какого Никки ещё не видела.
– Да, чужая смерть бывает гораздо страшнее своей, – согласилась Маугли.
И неожиданно спросила рыдающим голосом:
– Если меня прикончат, ты будешь приходить на мою могилу?
Жутко легкомысленная девица!
– Один раз приду, – трагически вздохнул Джерри в тон ей.
– Почему только один? – возмущённо воскликнула Никки.
– Потому что я там сразу умру. Меня хватит секунды на три… – Он пытался замаскировать свои слова под шутку, но у него не получилось.
Никки улыбнулась и прижалась к его плечу.
– Вот в чём беда могущественных принцев: никто из них на такие чувства не способен. Я не знаю будущего, которое ждёт нас впереди, но мы встретим его вместе. Верь мне! – сказала с чувством девушка.
Не сразу, но он поверил ей.
Тень на лице Джерри медленно растаяла, и счастливая улыбка преобразила физиономию юноши, сделав его нос ещё длиннее.
Омерзительный осьминог захлебнулся и утонул, а змея поперхнулась собственным ядом.
Все мы простаки перед будущим, а надежда жалит безошибочно.
Пресс-конференция открылась точно по графику. Никки всегда старалась быть пунктуальной, когда её ждали.
После крушения катера и головокружительного слалома на прозрачном каноэ девушка всё ещё хромала из-за жестоко вывихнутой ноги и двигалась заметно медленнее обычного, оберегая растянутые связки. Левая сломанная рука после лечения действовала неплохо, но по-зубному ныла после неосторожных движений.
Никки зашла в главный зал Гринвич-Центра, поздоровалась с журналистами и села за стол с микрофонами. Рядом с ней устроился адвокат Дименс с непроницаемым лицом. По краям зала разместились несколько человек в чёрном из королевской службы безопасности династии Шихиных.
Никки мельком подумала, что пора заводить свою охрану, а также найти надёжный корабль. На общественном транспорте ей больше не летать…
Журналистов пришло столько, что в просторном зале многим не хватило кресел.
– Вы уж извините, что я сижу, а вы – нет… – сказала девушка стоящим на ногах репортёрам. – За последнюю неделю я совсем потеряла физическую форму.
В зале вспыхнул смешок. Одной из главных тем выпусков газет после аварии был удивлённый вопрос – как удалось выжить человеку при падении на Луну с такой скоростью? Это был первый случай в длинной и печальной летописи лунных аварий.
В зал принесли дополнительные стулья, и все стали устраиваться поудобнее.
– Прошу прощения, мы не рассчитывали, что пресс-конференция окажется такой популярной, – сказал адвокат Дименс, и со всех сторон посыпались вопросы:
– Как вы себя чувствуете? – спросила журналистка «Лунной Сакуры».
– Прекрасно! У меня всего лишь перелом руки, вывих ноги и растяжение пучка связок, – равнодушно сказала Никки. – Вам передадут заключение медиков.
– Почему упал корабль? – репортёр «Яхт и самолётов» задал главный вопрос, который интересовал всех.
– Этот бедняга не смог дальше лететь – его зажарили пучковым оружием, – спокойно ответила Никки, и зал взорвался шумом – эта информация была новостью. Вопросы последовали очередью.
– Вы знаете, кто на вас напал?
– Нет.
– Кем был произведён выстрел?