– Не думаю, что стоит потакать вкусам простаков и раздувать их до ранга общего мнения, – проворчала Никки. – Порция горькой правды полезна для здоровья социума. Когда дело дойдёт до реальных проблем, то все эти надувные киносупермены лопнут, и спасать лодку придётся непопулярным «умникам». Если они останутся к тому времени.
Они дошли до стеклянной беседки на конце дорожки и сели на скамейку. Джерри сказал:
– Кстати, скоро будет готов список из трёхсот ключевых «умников», от которых зависит наше общее будущее. Вернее, список из трёхсот технологий. Если они ещё не открыты, то их авторов определить достоверно невозможно.
– Хорошая новость. – Никки внимательно посмотрела на Джерри. – Но вокруг этого списка столько вращается событий… Люди списка вызывают острое сочувствие…
– Ты думаешь, что они достойны жалости? – хмыкнул Джерри.
– Да, ведь они ещё не знают, в какую ловушку попали…
Пока они беседовали, из лесу вышел рыжий олень с мягкими рожками-карандашами и стал спокойно щипать траву совсем рядом с беседкой.
– Интересно, – сказала Джерри, – олень совсем не боится человека за стеклом беседки. Думает, что человек в клетке – и не опасен?
Они смотрели вместе на оленя, и их головы слишком сблизились. Логическое течение мыслей нарушилось, и молодые люди сделали длинный перерыв на поцелуй. Если кто-нибудь ворчливо заметит, что они отвлеклись от учёбы, то таким людям надо не менее ворчливо возразить. Мягкие губы любимого человека – это важнейший урок, который никто не должен пропустить в своей жизни. Иначе душа человека вырастет перекошенная, с высушенной частью. Есть такие яблоки в неухоженных садах: с одного боку наливное и красное, а с другого – мёртвое и скукоженное. Сладкий ли сок зреет в этом однобоком плоде или горький стрихнин? Можно ли доверять человеку, который никогда не любил?
– Отец, я тебя просил не делать этого! Посмотри, чего ты добился, – теперь все считают нас виновными в покушении на королеву Гринвич.
– Не нужно со мной так разговаривать, сын! Сейчас от меня… от нас зависит сто пятьдесят миллионов человек. А скоро их будут миллиарды. Ты должен понять важные принципы управления династией и империей. Эффективное управление включает и жёсткую хирургию. Вялость и слабость губительны для власти. Если кто-то встаёт на пути нашей династии, он должен быть уничтожен!
– Нашей династии нанесён серьёзный урон из-за твоей негибкой политики. Сейчас нельзя управлять, попросту убивая своих соперников!
– На наших компаниях и заводах каждый день погибает десять человек. И меня хвалят за отличную организацию труда – в других династиях погибает больше людей. С определённой высоты зрения начинаешь относиться к смерти других спокойнее.
Король Дитбит повысил голос:
– Посмотри на наши успехи: мы пробили дорогу закону о геномодификациях. Вот-вот закончится апелляционный срок – и закон вступит в силу. Мы пойдём дальше – достигнем бессмертия, откроем путь к звёздам! Мы завоюем галактику. И ты всегда будешь стоять рядом со мной. Если я умру – ты меня заменишь. Если мы оба станем бессмертны, то ты будешь править половиной галактики.
– Мы будем решать, кому жить, а кому умирать? И люди навсегда потеряют свободу?
– Разве нужна свобода маленькому человеку? Ему нужен достаток, чтобы гордиться перед соседями. А для спокойствия – да, ему нужен император. Свобода, равенство, братство – во имя таких идеалистических лозунгов было пожертвовано множество жизней, но эти искусственные химеры так и не стали реальностью – они слишком чужды обычному человеку.
– Отец, не уводи разговор в сторону! Что ты собираешься делать с королевой Гринвич?
– Я пока возглавляю династию и не собираюсь давать тебе отчёт в своих действиях.
– Отец, ты делаешь большую ошибку, считая меня несмышлёнышем и не считаясь с моим мнением!
И младший Дитбит в гневе выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.
Традиционный последний аргумент проигравшего.
Джерри зашёл в комнату Никки со странным выражением на лице.
– Что случилось? – поинтересовалась Маугли и поднялась с кресла, с удовольствием разминая ноги.
Юноша молча протянул тонкую папку.
Никки раскрыла её и увидела на листках бумаги заголовок «Список-307».
– Молодец! – воскликнула Никки и всмотрелась в текст. И её брови удивлённо полезли на лоб.
– Вот так подарочек… – сказала она, перевела глаза по листку ниже и присвистнула.
– Мы оба в этом списке, – сердито сказал Джерри.
– И ты там первый.
– А ты – вторая.
– Это не принесёт нам счастья.
– Мы этого не знаем.
– Я это предчувствую.
– Нелегко быть самыми важными людьми на Земле…
– Я уже раздавлена.
– Не паникуй. Я тут из-за теории отца, ты – из-за… многого.
– А кто на третьем месте списка?
– Профессор Лвин.
– А на четвёртом?
– Точно не знаю. Какой-то студент-биолог.
Никки потрясённо сказала:
– Мы уже не принадлежим себе… Мы – рабы этого дьявольского списка… На нас выжжено клеймо, которое страшнее проклятья древних богов!
– Не паникуй.
Но лицо Никки выражало горькую обречённость.
Джерри никогда раньше не видел Маугли такой испуганной.
Они приземлились на крыше штаб-квартриры Спейс Сервис.
Погода стояла по-летнему замечательная. Солнце медленно ползло к зениту, заливая лучами глубокие, обычно мрачноватые городские каньоны. На дне узкой улицы из глянцевых небоскрёбов зеленели рослые ивы, рядом с каждой – узорный шлейф тени, брошенный на газон между автолиниями и тротуаром.
Они зашли в кабину лифта. Джерри сказал:
– Я буду, как обычно, в кафе. Освободишься – позвони.
Никки рассеянно улыбнулась, уже сосредоточенная на предстоящей встрече, и вышла из лифта на тридцать пятом этаже. Джерри спустился на наземный уровень.
Улица с ивами выглядела обычно. Но – только на первый взгляд.
Неделю назад трое неприметных мужчин снова собрались вокруг круглого стола в комнате без окон. На совещании был подведён итог операции «Наследник»: объект на контакт с «Профессором» упорно не идёт, на «Сирену» отреагировал отрицательно и дал красный свет на детекторе – значит, что-то скрывает, и пора запускать фазу «Беседа». Тем более, к результатам «Беседы» проявляет интерес и группа, ведущая операцию «Маугли».
Зловещий смысл любит рядиться в невинные названия.
Для фазы «Беседа» операции «Наследник» был выбран сегодняшний день.
И улица между глянцевыми небоскрёбами превратилась в простой, но надёжный капкан.
Джерри в последние годы редко бывал в крупных городах, поэтому картины озабоченной многолюдной жизни вызывали у него острый интерес. Он любил сидеть за столиком открытого кафе, слышать звон чашек и негромкий смех, чувствовать запах свежей сдобы и горячего молока для капуччино, смотреть, как мимо проходят самоуверенные подростки с тревожными глазами и морщинистые старики с меланхоличным взглядом; длинноногие оливковолицые девушки в ярких платьях и приземистые узкоглазые мужчины в потрёпанных комбинезонах. Люди поражали разнообразием – они шли весёлые и грустные, в деловых костюмах и в беззаботных шортах, стройные и толстые, в чёрных шляпах и с солнечными щитками, с т-фонами, шепчущими в уши, и новостными голограммами, яркими бликами парящими у глаз. В усталых плечах, в задумчивом выражении лиц просвечивал целый мир. Он хмурил брови, давил заботами, но и придавал осмысленность торопливой походке.
Сейчас на тротуарах людей было мало – утренний час пик закончился, а время обеденной суеты ещё не наступило. Лишь пухлый мальчик с школьным рюкзаком неспешно шагал по улице. Шнурки его кроссовок развязались и тянулись по асфальту. Чтобы не упасть, наступив на собственные шнурки, мальчик шёл косолапой походкой, широко расставляя ноги.
Джерри пересёк пустынную дорогу с каймой запаркованных автомобилей. Возле кафе стояла крупная машина с зеркальными стёклами и раскрытым багажным отсеком. Худой высокий человек с рукой в медицинском чехле пытался вытащить из машины инвалидную коляску, но та не поддавалась.
– Помогите, пожалуйста, – жалобно обратился к Джерри худой человек. – Там, наверное, крепёж не отстёгнут.
И человек с чехлом кивнул в глубину отсека.
– Сейчас разберёмся, – вежливо сказал Джерри.
Он забрался в машину и стал приглядываться в полутьме – где застряла коляска.
Вдруг дверь багажного отделения закрылась.
– Эй! – сказал недовольно Джерри. – Что за шутки?
Огоньки на подлокотниках коляски мигнули в ответ, и раздалось негромкое шипение.
Обожгла мысль: «Это ловушка!»
Джерри бросился всем телом на дверь, но она не поддалась.
«Никки!.. будет ждать… зря…»
Улица в окне быстро потемнела. Юноша упал – сначала на колени, а потом и на пол, ударившись головой о подножку кресла. Кожа на черепе разорвалась об острый угол металла, но боль уже не ощущалась. А через секунду погасло и сознание.
Джерри пришёл в себя от горячей рези в левой руке. Его голова свесилась на грудь и гудела, а рука была плотно перемотана серебристой лентой, глубоко передавившей мускулы. Браслет с Тамми скрывался под изолирующим слоем ленты.
«Чтобы она не могла позвать на помощь…» – понял Джерри и порадовался, что он сконструировал для Тамми неснимаемый браслет. Конечно, в отсутствие плазменного резака…
Юноша медленно поднял голову – и ощутил резкую боль в затылке и тянущую корку подсохшей крови на волосах.
Ему в лицо внимательно смотрел тот самый, худой и высокий, человек. Рука у него была уже вполне здорова; медицинский чехол исчез. Лицо худого кривилось в неприятной улыбке. Человек был раздражающе одноцветным – цвет его блёкло-рыжих волос сливался с загорелой кожей бурого оттенка. Светло-коричневые глаза тоже легко прятались на лице.
– Очухался, – удовлетворённо сказал одноцветный. – Ты хороший объект, без сюрпризов. План «А» сработал как часы. Все бы такие были, а то иногда возишься, возишься – вспотеешь, как индеец.