Дуга из плёнки выросла до нескольких метров и пыталась задержать падение Джерри. Но он был тяжёл и уже набрал захватывающую дух скорость. Ещё одна пуля пролетела так близко, что юноша почувствовал на щеке воздушную волну.
– Пять секунд. Перелом ног. Молодец!
Внизу по тротуару бежала Никки, запрокинув голову. Красные лазерные лучи летели от неё вверх, за спину Джерри.
Девушка была ещё далеко от ивы, в которую он должен был врезаться.
– Три секунды. Обе ноги.
Тело Джерри прошило насквозь облако тонких ивовых веток. Они были слишком слабы, чтобы задержать его! Земля стремительно приближалась.
Кто-то сильно потянул Джерри за руки вверх – да так, что они затрещали в плечевых суставах. Это его импровизированный параплан сгрёб сразу половину ивовой кроны и зацепился, пригибая упругие ветки вниз. Тросы стали неудержимо выскальзывать из горящих ладоней.
Джерри изо всех сил вцепился в верёвки, но они всё равно заскользили в мокрых от крови ладонях, разрезая их.
БУМ!
Юноша врезался в зелёный газон, выбив кроссовками ямы в мягкой земле.
Ноги взвыли острой болью. Джерри перекувыркнулся и обессиленно распластался на траве.
Прибыл.
Уже никуда не нужно было прыгать и лететь.
В следующую секунду он попробовал пошевелить ногами и с облегчением понял, что они ноют и здорово ушиблены – но не больше.
– Ты хи-итрый!.. – удивлённо протянула Тамми. – Ничего не сломал!
Никки подбежала к юноше с таким белым лицом, что Джерри даже испугался за неё. Он поспешил крикнуть ей:
– У меня всё в порядке! Но сверху стреляют!
Девушка упала рядом, всхлипнула и крепко обняла его.
– Уже не стреляют! – прорычала она.
Ничего не понимающие редкие прохожие таращились на двоих молодых людей, лежащих на газоне. Юноша был исцарапан и окровавлен, но, кривясь от боли, улыбался. Девушка была невредима, но с яростным лицом кричала кому-то:
– Офицер Горбин! Если ваши супермены сейчас же не оцепят это чёртово здание на Мейн-стрит, то завтра они будут сторожами на городской свалке!
Никаких сомнений в реальности этой угрозы не возникало. Может, поэтому – или просто пять минут подходили к концу – так или иначе, но воздух наливался стремительным воем полицейских сирен.
– Мы не можем допросить напавших на Джеральда Уолкера, – с сожалением сказал офицер Горбин. – У одного из них серьёзное повреждение мозга от удара высокочастотным излучением. Второй повредил стеклом сонную артерию и из-за потери крови был в клинической смерти шесть минут. Третий получил проникающее ранение черепа лазерным лучом. Эти раны не смертельны, но все трое находятся в лечебной коме. Врачи обещают вернуть их в сознание, но лишь через несколько месяцев… правда, вряд ли с полным восстановлением умственных функций. До тех пор никакие допросы невозможны. Жаль.
– Только с детективной точки зрения… а так – ничуть, – кровожадно проворчала Никки. – Эти ребята сами выбрали опасную работу – красть, пытать и убивать людей. Простреленные или сваренные мозги – логичное следствие профессионального риска и хороший повод выйти на пенсию. Вернее – тюремный пансион.
Глава 18Сомнение
Никки была потрясена нападением на Джерри. Одно дело – теоретически осознавать опасность, угрожающую твоим союзникам, и совсем другое – смотреть, как капли крови стекают по лицу друга, который разминулся со смертью на долю секунды, на одно отчаянное усилие рвущихся сухожилий. Имеет ли она право подвергать друзей смертельной опасности, вовлекая в противостояние могучему врагу?
Ещё Никки не давала покоя история с менеджером «Фаст-Фуда». А если она разрушит империю Дитбита, как самонадеянно обещала? Сам Дитбит её мало волновал, но в его компаниях работали миллионы людей, и они почувствуют на себе последствия этого разрушения. А появление новой гравиэнергетики? Любые перестройки производства приводят к тому, что кто-то остаётся без работы, вырастают число распавшихся семей и процент самоубийств. Появляются новые дети-сироты…
Что-то можно подстраховать, но жизнь всегда будет непредсказуемо сложной, и всех негативных последствий таких масштабных действий не предусмотришь и не предотвратишь. А быть причиной несчастий других людей Никки категорически не хотела. Чем она тогда будет отличаться от короля Дитбита, для которого смерть нескольких человек была недорогой платой за реализацию его планов?
– Что ты думаешь по этому поводу, Робби?
– Надо посоветоваться, – ответил тот. – У меня есть друг, сведущий в этических вопросах…
Верх башни Леопардов редко кто посещал, хотя стеклянная остроконечная крыша с золочёными переплётами открывала в любом направлении захватывающий вид. Лифт сюда не добирался – наверх вела узкая крутая винтовая лестница. Пол мансарды вымостили округлыми плоскими камнями, живописно разбросав их среди низкой густой травы. Мебелью служили несколько лёгких шезлонгов и столиков.
Никки села в одно из складных кресел, и сразу же перед ней появился бородатый человек в греческой хламиде и свитком в руках. Мудрец сидел на возникшем вместе с ним валуне.
– Ты хотела со мной поговорить?
– Да, – кивнула Никки. – Ты слывёшь экспертом в вопросах этики. А меня волнует проблема: можно ли примириться со смертями и горем, которые ты приносишь, совершая доброе дело?
– Сложный вопрос, – сказал человек в хламиде. – Объясни подробнее.
Когда Никки закончила говорить, мудрец произнес:
– Кто видит слишком далеко, неспокоен сердцем. Не печалься же ни о чём заранее и не радуйся тому, чего ещё нет.
– Я не могу не печалиться заранее, – нахмурилась Никки. – Потом грустить будет поздно.
– Правильно, – покладисто согласился эллин. – Того, кто не задумывается о далёких трудностях, непременно поджидают близкие неприятности. У мудрого глаза его – в голове его, а глупый ходит во тьме.
– Ты что – говоришь цитатами? – удивилась Никки.
– Да! – с удовольствием подтвердил старик. – Афоризмы – это мудрость в портативной форме, концентрированный экстракт мыслей и чувств. Пословицы суть плоды опытности всех народов и здравый смысл всех веков, переложенные в формулы. Издревле есть у людей мудрые и прекрасные изречения; от них следует нам поучаться.
Старик вздохнул.
– Правда, не все человеческие афоризмы мне до конца понятны. Например, я долго бился над таким: «Чтобы добиться успеха в этом мире, недостаточно быть просто глупым, нужно ещё иметь хорошие манеры».
– Называй автора цитат, пожалуйста, – попросила Никки, – чтобы я знала, с кем советуюсь.
– Рад выполнить твою просьбу, – откликнулся мудрец. – Приветливость, подобно шулеру, играет наверняка. Грасиан. Приятен старик, который приветлив и серьёзен. Демокрит.
– Повторяю вопрос, – сказала Никки. – Что делать с неизбежными несчастьями, которые сопровождают любое масштабное действие?
Мудрец, отвечая, сидел совершенно неподвижно, двигалось только его лицо.
– Если у тебя не будет дурных мыслей, не будет и дурных поступков. Конфуций. Нравственные качества обнаруживаются в связи с намерением. Аристотель. Ни в чём не ошибаться – это свойство богов. Демосфен. Истинно честен тот, кто всегда спрашивает себя, достаточно ли он честен. Плавт. Следует заранее примириться с тем, что всякое решение сомнительно, ибо это в порядке вещей, что, избегнув одной неприятности, попадаешь в другую. Макиавелли. Страх перед возможностью ошибки не должен отвращать нас от поисков истины. Гельвеций. Живи и ошибайся. В этом жизнь. Олдингтон. Совесть обычно мучит не тех, кто виноват. Ремарк.
– Уф… – ошарашенно сказала Никки. – А не лучше ли оставить историю двигаться своим путем? Сохранить нейтралитет?
Мудрец ответил:
– Всякий человек, превосходящий других по интеллекту и нравственным качествам, помимо своей воли или желания отвечает за других. Жюль Верн. Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, что во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет. Данте. Если желаешь, чтобы мир изменился, – сам стань этим изменением. Ганди. Интеллект обязывает. Добин-Го.
– Выбрать никого не ранящий вариант действий так сложно, вероятнее всего – невозможно… – грустно покачала головой девушка.
– Безопасные корабли – это вытащенные на берег корабли. Анахарсис. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Матфей. Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине – только один. Руссо.
– Сколько книг ты прочитал, мудрец?
– У меня в файлах восемьдесят миллионов томов. Двенадцать миллионов из них я прочёл и обдумал, – гордо сказал собеседник. – Книги – корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению. Фрэнсис Бэкон.
– Ещё я боюсь, что ненависть к Дитбиту может толкнуть меня на безрассудный, опрометчивый поступок, – нахмурилась Никки. – Так уже случалось.
Мудрец немедленно ответил:
– Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим. Ларошфуко. Оскорбления – это доводы неправых. Руссо. Страстям мы обязаны, быть может, наибольшими победами ума. Вовенарг.
– Как остаться человеком в по-звериному жестокой борьбе?
– Кто не желает зла обидчику, тому завидуют боги. Индийский мудрец. Если у вас есть возможность явить милосердие, не пропускайте вперёд даже учителя. Конфуций. Настоящий способ мстить врагу – это не походить на него. Аврелий. Кормить врагов весьма похвально. Иоанн Дамаскин.
Толку от мудреца было немного – он предпочитал роль мгновенного цитатника. Ладно, сейчас Никки задаст ему вопросы посложнее.
– Удастся ли мне победить моих противников? У них богатый опыт интриганства и подлости.
Но мудрец ни секунды не затруднился с ответом:
– Для интриг нужен ум, но когда его много, человек стоит настолько выше интриг и происков, что уже не снисходит до них; в этом случае он идёт к успеху и славе совсем иными путями. Лабрюйер. Всякого рода беспринципная деятельность в конце концов приводит к банкротству. Гёте.