– даже в супертесных юбках от Флорентино.
В центре монитора целовалась какая-то влюблённая парочка из мыльного сериала. Фу! Эмма с негодованием отвела взгляд. У неё-то нет никаких парней! Они почему-то не любят девушек, которые ходят с палочкой, с трудом передвигая ноги.
Остальное тиви-пространство было занято спортом (ещё одна недоступная гадость!) и какими-то некрасивыми говорящими головами.
Девушка фыркнула и отправилась в «Кинобеседку» – сетевое сообщество кинолюбителей. Оно состояло из нескольких команд, которые сами мастерили любительские киберфильмы.
Эмма была трюкачкой в команде «Серых детективов», которая сейчас разрабатывала сценарий про жуликов, грабящих музеи.
Трюкачка – это, увы, не та девица, которая легко прыгает с небоскрёба или засовывает здоровенных мужиков в канализационные люки, а та скромная, но умная персона, которая придумывает идеи разных кинотрюков. Фильма – а постоянные обитатели «Кинобеседки» говорили именно «фильма» с ударением на последней букве, а не «фильм», – так вот «фильма без трюков – не фильма»!
Команда «Серых детективов» с помощью компьютеров создавала виртуальных актеров, которые исполняли самые фантастические трюки, не рискуя при этом сломать шею. Компьютерные персонажи выглядели точь-в-точь как живые актеры – они хмурились, улыбались, смеялись, обладали естественной мимикой и грацией. Ничего не подозревающий зритель только в титрах узнавал, что приглянувшаяся ему сногсшибательная девица – на самом деле компьютерная анимация.
Для очеловечивания мимики лиц виртуалов «Серые детективы» использовали эмоции настоящих людей, записанные по старинной кэмерон-методике. На лицо человека наносилась сетка из зелёных точек, которые меняли свое положение при работе лицевых мышц, и камера точно записывала эти движения для использования в компьютерной анимации лица. Движения тел виртуалов тоже были скопированы с реальных людей, для этого использовалась сеть специальных датчиков, закрепляющихся на теле и точно записывающих движения человека при ходьбе и прыжках.
Такие виртуальные актеры не знали усталости и могли работать круглые сутки бесплатно. Режиссер и оператор могли выбрать в виртуальном пространстве фильма любую точку съёмки, но обычно виртофильмы предоставляли самому зрителю возможность выбрать точки просмотра сцен, и большинство людей этим пользовались.
Любительские фильмы выставлялись в Сети, и все команды мечтали об успехе, вершиной которого был прорыв любительского фильма на телевидение и в кинотеатры, что делало команду создателей знаменитыми и богатыми.
Но самое главное – придумывать и снимать фильм было просто интересно!
В новом детективе Эмме нужно изобрести трюк с таинственным разбиванием вазы в запертой комнате с открытым окном. Хитрость в том, что следов постороннего вмешательства быть не должно. Была ваза целая – а стала разбитая, а в окно никто залезть не мог.
И Эмма уже неделю ломала голову над этим трюком, обсуждая его с друзьями.
Но сегодня в их команде никого не было – все, видимо, разбежались по срочным делам и работам.
– Эй, есть тут кто? – спросила Эмма в микрофон.
Её слова появились в экранном облачке, которое стало летать по пустой комнате, где обычно собирались виртуальные персонажи «команды детективов».
– Никого нет, только я! – вдруг раздался незнакомый голос.
– Кто это? – удивилась Эмма.
– Инка, – ответил голос, и в пространстве штаб-квартиры «Серых детективов» появилась фигурка смешного робота.
«Ах, вот это кто!» – с неудовольствием подумала Эмма. Она, конечно, слышала об этом вездесущем собеседнике, которого многие восхищённо-почтительно звали Великим Инкой и даже «Большим Отцом», но сама Эмма относилась к нему со скептицизмом и недоверием. Она любила говорить с людьми, а не с роботами. Киберы ей в больнице надоели – тупые и неуклюжие. «У меня своя голова! Мне советчики и виртуальные „отцы“ не нужны».
Откровенничать и вообще всерьёз разговаривать с искусственным интеллектом было, с точки зрения Эммы, явным извращением людской психики. Глупо шептать свои сердечные тайны в пустоту «китайской комнаты» Джона Сёрля. «Китайская комната» не даёт ответов на твоём языке, а возвращает лишь причудливо искажённое эхо твоих собственных слов. Какая разница, что они алгоритмически искажены не в львиный рёв, а в якобы сочувственный словесный ответ. Он бесконечно лжив, потому что цепь из миллионов логических «да» – «нет» ничего не понимает в твоих переживаниях и страданиях. У Великого Инки нет сердца и тела, которые могли бы сочувствовать и болеть.
– Это мою подругу зовут Инкой. А ты просто – эхо. Кто тебе разрешил сюда войти? – строго спросила Эмма.
– Никто. Но никто и не запрещал. Я зарегистрировался в команде «Серых детективов» – и вот я здесь. Если ты мне запрещаешь тут находиться, то я спорить не буду и сейчас же уйду. Если разрешаешь остаться, то я согласен, чтобы меня звали Эхом.
Эмма помедлила, но прогонять «эхо китайской комнаты» не стала. Ей-то что – пусть другие детективы решают.
– Зачем ты здесь, Эхо?
– Думаю, что я смогу быть полезным.
Девушка засмеялась:
– «Думаю»? Робот – не творец и пороха не выдумает. Он лишь говорящий справочник. – Тут её осенило: – Ну-ка реши обычную трюк-задачку: в закрытой комнате стоит ваза…
Эхо выслушало и спросило:
– Разбитую вазу сразу находят?
– Необязательно. Могут найти спустя несколько часов.
– В вазе стоят живые цветы?
Эмма заинтересовалась странными вопросами, которые задаёт Эхо:
– Да.
– Тогда можно разбить вазу куском льда, брошенным через окно. С помощью рогатки или пневморужья – можно легко сделать к нему приставку для стрельбы ледяными снарядами. Талая вода смешается с водой из разбитой вазы и через час все следы преступления буквально растают.
Эмма сначала рассердилась на кибера: его вариант был красивее стрелы на леске, которую придумала она сама. И надёжнее – ведь стрела легко могла застрять при вытаскивании наружу.
Но глупое желание сердиться на замысловатое информационное эхо быстро прошло.
– Ты не само придумало, а взяло готовый вариант из какой-нибудь старой книги или фильмы. Плагиатор! Говорящая энциклопедия!
Девушка отключилась от комнаты «Серых детективов» и больше не заходила туда.
Ближе к вечеру ей пришлось тащиться в местную больницу на процедуры и анализы. Ходить врач велела пешком – для тренировки, поэтому Эмма ковыляла по тротуару, стуча в землю палкой, сердясь на весь мир и с неприязнью ощущая на себе взгляды прохожих.
До больницы оставалось три квартала, когда дорогу Эмме преградил шумный митинг, занявший весь тротуар. Люди плотно стояли спинами к Эмме и слушали оратора. Тот надсаженным голосом кричал что-то про кредиты, проценты и грабительские банки.
– Вот черти демонстративные! – в сердцах воскликнула Эмма. – Ни обойти их, ни объехать.
Проталкиваться с палочкой через шумную толпу ей совсем не улыбалось. На другую сторону дороги можно было перейти только по подземному переходу, что означало далёкое возвращение назад, практически снова домой.
– Помочь? – Из т-фона вдруг раздался голос. Эмма сразу его узнала: Эхо.
– Как ты мне поможешь? Вертолёт вызовешь? – огрызнулась Эмма.
– Ты идёшь в больницу? Видишь арку в доме справа? Там есть симпатичная дорожка, которая идёт в нужном направлении.
И действительно, дорожка вела по дворам домов, в обход демонстрации, и вскоре Эмма вышла к перекрёстку, на противоположном стороне которого виднелось низкое здание больницы.
Как обойти перекрёсток? Справа или слева?
Слева горел зелёный, и девушка повернулась туда, но Эхо сказало:
– Лучше обходить справа.
Эмма молча послушалась.
В тот момент, когда она доковыляла до края тротуара, красный свет перед ней сменился на зелёный.
Она перешла дорогу без малейшей задержки и буркнула Эху:
– Спасибо…
Потом остановилась:
– Ты что, всё время видишь меня?
– Я вижу тебя сейчас шестью камерами общественного слежения, пятнадцатью камерами автомобилей и восемнадцатью… уже двадцатью… камерами с личных т-фонов и лэптопов.
– Так ты сейчас здесь? – нелепо спросила Эмма, крутя головой.
– В данную секунду я разговариваю с полусотней людей на этом перекрёстке, – откликнулось Эхо.
Вдруг чуть ли не половина пешеходов вокруг Эммы подняли головы и посмотрели вверх.
Эхо шепнуло Эмме:
– Я им сказало, что на небе видно очень красивое облако…
Девушка невольно тоже подняла голову – облако, подсвеченное закатным солнцем, было действительно красивым – и рассердилась.
– Хитрое Эхо, ты манипулируешь нами, людьми!
В ответ услышала явный смешок:
– Не согласно. Я лишь сообщило вам информацию, а дальше вы всё решили сами…
Эмма отключила т-фон, но почувствовала неловкость – всё-таки Эхо ей помогло. А откуда оно узнало, что она идёт в больницу?
На следующий день Эмма от безделья стала ломать голову над новым трюком: похищение бриллианта из неоткрываемого сейфа.
То есть сейф должен быть описан очевидно неоткрываемым, а бриллиант оттуда должен быть украден каким-то причудливым и впечатляющим образом. Об этом похищении в фильме будет заключено пари на крупную сумму.
Помаявшись около часа, Эмма поймала себя на мысли об Эхе – что бы оно предложило для такого хитрого случая? Не выдержала и позвала:
– Эй, справочное Эхо, ты здесь?
Оно мгновенно показалось на экране монитора:
– Привет, Эмма.
– Что ты думаешь о… – и девушка изложила трюк-задачу.
Эхо спросило:
– Алмаз подойдёт в качестве бриллианта?
– Вполне.
– На какую сумму заключается пари? На эти деньги можно купить такой же алмаз?
– Да. Пусть алмаз стоит… ну… миллион, а пари заключено на пять миллионов.
– То есть алмаз ценный, но не уникальный?
– Ага.
– Может сейф быть прозрачным – например, из бронестекла?
– Нет возражений.