Через некоторое время коловращение вечеринки вынесло Майкла и Элизу к группе стариков и старушек, сидевших в тихом месте веранды. Среди них была и близкая родственница Элизы – тетка её матери, надменная старуха, всю жизнь ненавидевшая династию Гринвич за страдания племянницы. Она, собрав всю ярость к своим исконным врагам, сурово сказала Майклу:
– Так вы, сударь, не принц, а всего лишь бастард! Незаконнорождённый сын!
Окружающие впали в шоковое состояние.
Майкл, сохраняя великолепное спокойствие, всерьёз поинтересовался:
– А вы рожали своих детей «по закону»? Чем это отличается от «незаконных» родов?
– У меня не было детей, зато все мои пять браков были легитимны!
Майкл пожал плечами и улыбнулся свирепой старухе в инвалидной коляске:
– А у моих родителей брак был всего один. Возможно, для кого-то и незаконный, но, слава богам, совершенно настоящий. Иначе бы я не родился и не имел бы редкого счастья беседовать с вами, мадам.
– Я никому не позволю обижать свою единственную внучатую племянницу! – сурово молвила старуха.
Её никто не понял, кроме самого Майкла и родителей Элизы, со смешанными чувствами слушавших издали эту беседу.
– Я тоже никому не позволю обижать вашу внучатую племянницу, – сказал Майкл, после небольшой паузы, успев вслушаться во что-то, – ведь она и моя родственница тоже.
– Как так? – с подозрением уставилась на него сварливая старуха.
– Очень просто, высокочтимая графиня Андерсон, – рассмеялся Майкл. – Ваш последний муж, граф Андерсон, является младшим кузеном принцессы Анны, которая впоследствии стала женой короля Шихин-а.
– Да, это так, – величественно сказала старуха.
– А моя старшая сестра Сюзан, урождённая Гринвич-Шихин-а, является родной внучкой королевы Анны, тем самым я оказываюсь вашим троюродным внучатым племянником по линии последнего мужа.
Тетка Элизы просто онемела.
– Я был бы счастлив называть вас «грандма», – вкрадчиво сказал Майкл, – но, будучи обычным бастардом – тут, графиня, вы совершенно правы! – даже и не смею мечтать о такой милости… о, как мне жаль, дорогая бабушка…
Надменная старуха совершенно опешила от шустрого нового родственника и растерянно посмотрела на племянницу. Та с такой надеждой глядела на свою любимую тетушку, держа Майкла за локоть, что старуха всё поняла, и её сердце сдалось.
– Ну и пройдоха же ты, принц Майкл! Твоя взяла, племянничек, называй меня бабушкой!
И разрешила принцу Майклу поцеловать себя в надушенную морщинистую щёку.
Окружающие разразились аплодисментами.
Элиза в полном восхищении смотрела на великого дипломата Майкла.
А тот, не останавливаясь на достигнутом, вызвал по т-фону своего дворецкого и попросил:
– Срочно привези бутылку лучшего «бастардо» из моего винного погреба… – и ласково обратился к растаявшей старушке: – Сейчас мы выпьем за нашу долгожданную встречу, дорогая грандма…
Страшный человек!
Позже Элиза шепнула:
– Как тебе повезло, что ты оказался в родстве с графиней Андерсон!
– Это просто математика – на уровне высшей знати практически все люди находятся в дальнем родстве – моя удача заключалась лишь в том, что родство оказалось не слишком замысловатым.
– Ты само обаяние – действуешь неотразимо на женщин любого возраста, даже на тех, кому за восемьдесят!
– Ну, восемьдесят – это не возраст для настоящей женщины! – уверенно сказал Майкл.
– Вот-вот – именно об этом я и говорю! – рассмеялась Элиза.
Майкл хмыкнул:
– Что такое возраст? Старенький дядюшка Борис из династии Шихин-ых всегда утверждал, что жениться нужно в последнем приступе молодости, собравшись с духом и подгребая под пиджак остатки стройности.
– Что-то плоховато ты следуешь этой мудрости, – улыбнулась Элиза.
– Силы воли не хватает… – вздохнул Майкл.
Через некоторое время он попросил у Элизы разрешения оставить её на минутку. И она с ужасом увидела, как он подходит к её родителям и о чём-то с ними говорит. Что он затеял? У отца с лица не сходило хмурое выражение. Вот они повернулись и втроём зашли в дом. Элиза страшно разволновалась, но тут на неё напало целое семейство Хопкинсов с полудюжиной детей и собак – они целовались, галдели и кусались – и переживать стало некогда.
После довольно долгого отсутствия Майкл возвратился с двумя бокалами шампанского. Элиза так обрадовалась ему, что даже забыла спросить, о чём он говорил с её родителями.
Вдруг музыка стихла без всяких знаков со стороны молодой хозяйки. На открытый центр веранды выступил отец Элизы и сказал с очень серьёзным и бледным лицом:
– Дорогие гости, вы уже хорошо знаете принца Майкла, нашего нового островитянина…
Одобрительный смех раздался среди гостей, увидевших Майкла впервые два часа назад.
– …и ещё лучше вы знакомы с нашей Элизой…
Взволнованный отец откашлялся и собрался с духом:
– Я хочу сделать важное объявление… об официальной помолвке между нашей дочерью Элизой дю Снайдер и Майклом Гринвич-Уолкером, младшим принцем династии Гринвич!
Толпа гостей ахнула и разразилась бурей аплодисментов.
Элиза в ужасе посмотрела на Майкла. Что он наделал! Никки ему никогда не простит! И ей тоже.
Ответный взгляд Майкла был ласков и серьёзен.
Тут людской гул всплеснулся ещё больше и затих, как по команде. Рядом с бледным отцом Элизы и её матерью, беспрерывно вытирающей глаза платком, возникла голограмма величественной императрицы Николь в длинном строгом чёрном платье, украшенном лишь крупной алмазной брошью в виде короны.
Всё поплыло перед глазами Элизы, и она вцепилась в локоть Майкла, как в спасательный круг.
– От имени всей династии Гринвич поздравляю с помолвкой Элизу и Майкла, а также миссис и мистера дю Снайдер!
Звучный голос могущественной императрицы был слышен далеко за пределами веранды. Взрыв аплодисментов и криков выплеснулся ещё дальше.
В этот момент в небо над островом ударил фейерверк. Красные и синие орхидеи расцвели на полнеба, но Элиза не смотрела вверх. Она, едва удерживая сердце в груди, на подгибающихся ногах подошла к Никки, не отрывая от неё взгляда.
– Здравствуй, Никки… – еле слышно сумела сказать Элиза.
– Здравствуй, Элиза… – ответила негромко императрица Северных.
– Неужели, ты… – не сумела закончить свою мысль Элиза, но Никки её поняла.
– Будь счастлива, принцесса Элиза, – твёрдо сказала Никки, – для нас с Джерри счастье Майкла важнее всех политических расчётов. Мир не погибнет без его жертвы на алтарь долга…
– Спасибо тебе, Никки… – шепнула Элиза и несмело протянула дрожащие пальцы.
Никки помедлила, а потом подняла свою руку.
Их ладони слились. Хотя это было невозможно с точки зрения техники, Элиза почувствовала тепло Никкиной руки. И это незаметное тепло без следа испарило её застарелую ненависть.
– Поздравляю тебя, сын, – сказала Никки, переведя глаза на подошедшего Майкла. – Ты быстро возмужал.
И величественная фигура в чёрном исчезла.
Элиза перевела дух и посмотрела на Майкла. Тот улыбнулся и крепко обнял девушку за плечи. В следующее мгновение они попали в объятия совсем уж безудержно плачущей матери Элизы и еле сдерживающегося взволнованного отца.
И всех их захлестнул поток друзей, поздравляющих, обнимающих, пожимающих руки. Шампанское щедро полилось, наполняя тесные ряды тонких бокалов, и громко зазвенел хрусталь во имя новой счастливой пары. А над толпой взволнованных людей без устали распускались гремящие и шипящие цветы фейерверка.
Не обращая никакого внимания на небесный грохот и людскую суматоху, в кронах старых каштанов кружилась метель мерцающих огоньков.
Для влюблённых светлячков был самый сезон.
Они отчаянно вспыхивали зелёным светом и звали, звали друг друга… Ведь главное в этом мире – найти свою любовь, единственную и вечную.
Это может быть прекрасный светлячок или обычная принцесса.
Не важно. Главное – успеть найти, пока не настала зима.
Глава 21Летучий голландец
Быть изгоем – несладкая работа. Но я привык.
На серьёзные конференции по внеземной жизни меня давно не приглашают, доклады мои ни в повестку секций не ставят, ни на стенды не допускают. Не в том дело, что специалисты по внеземному разуму («внеразумники» на жаргоне аспирантов) не соглашаются с моими работами или имеют что возразить.
Просто я – persona non grata.
Написать со мной в соавторстве статью – значит потерять лицо или стать объектом насмешек коллег. Я слишком нетерпим к чужой глупости и слишком скандален. И, конечно, мои работы кажутся всем ненаучной фантастикой. «Основы дипломатических взаимоотношений с инопланетными цивилизациями» – никто в здравом уме не станет писать такую работу, в то время как все наличные инопланетяне исчерпываются марсианскими бактериями.
Я – пишу.
Значит, я – не в здравом уме. Очевидно же? А если вспомнить длинный список других моих работ: «Схемы военных действий в межзвёздном пространстве», «Звёздная колонизация: мифы и реальность», «Потенциальная вариабельность психологии инопланетных гуманоидов», «Понятие рациональности в негуманоидных цивилизациях»…
Короче, общение со мной может дискредитировать любого специалиста, занимающегося респектабельными проблемами межзвёздной связи или поиском экзопланет. От меня шарахаются даже составители пресловутого дурацкого линкоса – языка общения с потенциальными инопланетянами. «Грамматика как отражение человеческой психологии», «Обобщенная неограмматика для связи с иным разумом» – это их Рубикон, за который они умрут, но не перейдут.
Среди космограмматиков есть пара хороших ребят, и я с ними изредка встречаюсь в захолустных ресторанчиках – чтобы никто не увидел нас вместе. Они охотно рассказывают мне, какой визг поднимают члены редколлегии научных журналов, когда получают очередную мою статью.
Я посылаю эти статьи просто так, чтобы позлить научные светила. А потом, получив ответ, полный яда, вывешиваю статью и отзыв в своём личном блоке Сети. Иногда сопровождаю отзыв редколлегии своим не менее саркастическим комментарием. Мой виртуальный блог – моя реальна