«В один из мартовских дней, – вспоминает П. Судоплатов, – неожиданно я услышал упрёк, что последнее время я бездельничаю. “Я выполняю приказ начальника отделения”, – сказал я. Берия никак не прокомментировал мои слова и приказал сопровождать его на важную, по его словам, встречу. Я полагал, что речь идёт о встрече с одним из агентов. В сентябре 1938 года я дважды сопровождал его на подобные встречи. Но машина доставила нас в Кремль. Шофёр остановил машину в тупике возле Ивановской площади. Тут я осознал, что меня примет Сталин.
На этот раз Сталин казался другим. Внимательный, спокойный, сосредоточенный.
– Товарищ Сталин, – обратился Берия к нему, – по указанию партии мы разоблачили бывшее руководство закордонной разведки НКВД и сорвали их вероломную попытку обмануть правительство. Мы вносим предложение назначить товарища Судоплатова заместителем начальника разведки НКВД, с тем чтобы помочь молодым партийным кадрам, призванным на работу в органах, справиться с выполнением задач правительства.
По словам Берии, закордонная разведка в современных условиях должна изменить главные направления своей работы. Её основной задачей должна стать подготовка резидентур к войне в Европе и на Дальнем Востоке. Между тем, по мнению Берии, левое движение находилось в состоянии серьёзного разброда из-за попыток троцкистов подчинить его себе. Тем самым Троцкий и его сторонники бросали серьёзный вызов Советскому Союзу. Они стремились лишить СССР позиции лидера мирового коммунистического движения. Берия предложил нанести решительный удар по центру троцкистского движения за рубежом и назначить меня ответственным за проведение этих акций. Далее Берия сказал, что именно с этой целью и выдвигалась моя кандидатура на должность заместителя начальника Иностранного отдела, которым руководил Деканозов. Моя задача состояла в том, чтобы, используя все возможности НКВД, убрать Троцкого.
Далее Сталин сказан следующее:
– Троцкий, или по вашим делам “старик”, должен быть устранён в течение года, прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну.
Итак, мне надлежало возглавить группу боевиков для проведения операции по ликвидации Троцкого, находившегося в это время в изгнании в Мексике. Сталин заметил при этом, что “партия никогда не забудет тех, кто в ней участвовал, и позаботится не только о них самих, но и обо всех членах их семей”.
Когда я попытался возразить, что не вполне подхожу для выполнения этого задания в Мексике, поскольку совершенно не владею испанским языком, Сталин никак не прореагировал.
Я попросил разрешения привлечь к делу ветеранов диверсионных операций в гражданской войне в Испании.
– Это ваша обязанность и партийный долг – находить и отбирать подходящих и надёжных людей, чтобы справиться с поручением партии. Вам будет оказана любая помощь и поддержка. Докладывайте непосредственно товарищу Берии, и никому больше, но помните: вся ответственность за выполнение этой акции лежит на вас. Вы лично обязаны провести всю подготовительную работу и лично отправить специальную группу из Европы в Мексику. ЦК санкционирует представлять всю отчётность по операции исключительно в рукописном виде.
После встречи со Сталиным я был немедленно назначен заместителем начальника разведки. Мне был выделен кабинет на седьмом этаже главного здания Лубянки под номером 755 – когда-то его занимал Сергей Михайлович Шпигельглас».
Тем временем Судоплатову позвонил из дома Наум Эйтингон, недавно вернувшийся из Франции.
– Павлуша, я уже десять дней как в Москве, ничего не делаю. Оперативный отдел установил за мной слежку. Уверен: мой телефон прослушивается. Пожалуйста, доложи своему начальству: если они хотят арестовать меня, пусть сразу это и делают, а не устраивают детские игры.
Судоплатов ответил Эйтингону, что ни о каких планах насчёт его ареста ему неизвестно. Он тут же предложил ему прийти к нему, затем позвонил Меркулову и доложил о состоявшемся разговоре. Тот, засмеявшись, сказал:
– Эти идиоты берут Эйтингона и его группу под наружное наблюдение, а не понимают, что имеют дело с профессионалами.
В это время по прямому проводу Судоплатову позвонил Берия и предложил: поскольку Эйтингон – подходящая кандидатура для известного мне дела, к концу дня он ждёт обоих с предложениями.
Когда появился Эйтингон, Судоплатов рассказал о замысле операции в Мексике. Ему отводилась в ней ведущая роль. Наум Исаакович согласился без малейших колебаний. Он был идеальной фигурой для того, чтобы возглавить нелегальную резидентуру в США и Мексике. Подобраться к Троцкому можно было только через нашу агентуру, осевшую в Мексике после окончания войны в Испании. Никто лучше его не знал этих людей.
Работая вместе, они стали друзьями. Приказ о ликвидации Троцкого не удивил ни того ни другого: уже больше десяти лет ОГПУ – НКВД вели против Троцкого и его организации настоящую войну. По предложению Эйтингона операция получила кодовое название «Утка». Эйтингон сразу настоял, чтобы использовать агентов из Западной Европы, Латинской Америки и США, которые никогда не участвовали ни в каких операциях против Троцкого и его сторонников. В соответствии с его планом необходимо было создать две самостоятельные группы. Первая – группа «Конь» под началом Давида Альфаро Сикейроса, мексиканского художника, лично известного Сталину, ветерана гражданской войны в Испании. Вторая – группа «Мать» под руководством Каридад Меркадер. Среди её богатых предков был вице-губернатор Кубы, а её прадед когда-то являлся испанским послом в России. Каридад ушла от своего мужа, испанского железнодорожного магната, к анархистам и бежала в Париж с четырьмя детьми в начале 1930-х годов.
К 1938 году Каридад и её сын Рамон, жившие в Париже, дали согласие сотрудничать с советской разведкой. В сентябре Рамон по наводке братьев Руанов познакомился с Сильвией Агелоф, находившейся тогда в Париже, и супругами Розмер, дружившими с семьёй Троцкого. Следуя инструкциям Эйтингона, он должен был воздерживаться от любой политической деятельности.
Эйтингон считал, что его агенты должны действовать совершенно независимо от наших резидентур в США и Мексике.
Свои соображения по проведению операции Судоплатов и Эйтингон изложили Берии, подчеркнув, что в окружении Троцкого у нас нет никого, кто имел бы на него прямой выход. Они также не исключали, что его резиденцию придётся брать штурмом.
Берия распорядился, чтобы Судоплатов отправился вместе с Эйтингоном в Париж для оценки групп, направляемых в Мексику.
До Парижа добрались поездом. Там Судоплатов встретился с Раймоном и Каридад Меркадер, а затем с группой Сикейроса. Обе группы не общались и не знали о существовании одна другой. Показалось, что они достаточно надёжны, и, что ещё важнее, они участвовали в диверсионных операциях в Испании. Этот опыт должен был помочь им в акции против Троцкого. Судоплатов порекомендовал, чтобы Эйтингон в течение месяца оставался с Каридад и Рамоном, познакомил их с основами агентурной работы, объяснил им, как выявлять наружное наблюдение, как изменить свою внешность и другие моменты. Эти знания были необходимы им, чтобы избежать ловушек мексиканской контрразведки.
Судоплатов вернулся в Москву в июле, а в августе 1939 года Каридад и Рамон отправились из Гавра в Нью-Йорк. Эйтингон должен был вскоре последовать за ними, но к тому времени польский паспорт, по которому он прибыл в Париж, стал опасным документом. После немецкого вторжения в Польшу, положившего начало Второй мировой войне, его собирались призвать во французскую армию как польского беженца. В то же время были введены новые, более жесткие ограничения на зарубежные поездки для поляков, так что Эйтингону пришлось уйти в подполье.
Через нашего нелегала Штейнберга паспортную проблему удалось утрясти, и Эйтингон прибыл в Нью-Йорк в октябре 1939 года и основал в Бруклине импортно-экспортную фирму, которую потом использовали как свой центр связи. И самое главное: эта фирма предоставила «крышу» Рамону Меркадеру, обосновавшемуся в Мексике с поддельным канадским паспортом на имя Фрэнка Джексона. Теперь он мог совершать частные поездки в Нью-Йорк для встречи с Эйтингоном, который снабжал его деньгами. Постепенно в Мексике нашлось прикрытие и для группы Сикейроса.
Н.И. Эйтингон
Эйтингоном были разработаны варианты проникновения на виллу Троцкого в пригороде Мехико. Группа Сикейроса планировала взять здание штурмом, в то время как главной целью Рамона было использование своего любовного романа с Сильвией Агелоф, чтобы ознакомиться с окружением Льва Троцкого.
У Сикейроса был план комнат виллы Троцкого, переданный ему разведчицей-нелегалом Марией де Лас Эрас, до того как её срочно отозвали в Москву. Она дала характеристику телохранителей Троцкого, а также состав его небольшого секретариата. Эта важная информация была отправлена Эйтингону в Мексику.
В конце 1939 года Берия предложил усилить сеть наших нелегалов в Мексике. Вскоре туда прибыл разведчик-нелегал И.Р. Григулевич. По указанию Эйтингона он создал третью, резервную сеть нелегалов для проведения операций в Мексике и Калифорнии.
Григулевичу удалось подружиться с одним из телохранителей Троцкого, Шелдоном Хартом. Когда Харт 3 мая 1940 года находился на дежурстве, под утро в ворота виллы постучал Григулевич. Харт допустил непростительную ошибку – приоткрыл ворота, и группа Сикейроса ворвалась в резиденцию Троцкого. Они изрешетили автоматными очередями комнату, где находился Троцкий. Но поскольку они стреляли через закрытую дверь и результаты обстрела не были известны, Троцкий, спрятавшийся под кроватью, остался жив.
Харт был ликвидирован, поскольку знал Григулевича и мог выдать всех. Инцидент закончился арестом лишь Сикейроса.