ма в Тунисе.
Схожие соображения, вероятно, побудили фельдмаршала Кессельринга ночью отдать приказ о запрете любых силовых акций. Кроме того, поздно вечером французский адмирал сообщил в письменном виде, что, согласно новому приказу, французские батареи откроют огонь по кораблям и самолетам союзников, если те приблизятся к побережью на расстояние менее 3 миль. Эта радостная весть успокоила всех.
Переменчивая позиция адмирала Дерьена была следствием противоречий в приказах его начальника и правительства в Тунисе. Будучи морским министром, Дарлан потребовал даже от командующего французским флотом адмирала де Лаборда немедленно перебросить корабли из Тулона в Дакар. Тот, однако, не последовал этому приказу, хотя имел разрешение от назначенного 11 ноября морским министром адмирала Офана. В своей книге «Под сенью триколора» сам Офан пишет: «Бедный Дерьен стал жертвой как нерешительной политики союзников, так и различных политических течений. Все говорило в пользу союзников. Если бы утром 8 ноября англо-американские корабли появились в Бизерте, их встретили бы с распростертыми объятиями, а не артиллерийским огнем». Когда немецкие войска 11 ноября захватили неоккупированную территорию Франции, адмирал Дерьен направил своему начальнику запрос: «Против кого мы, собственно, сражаемся – против немцев или против англо-американцев?» Офан посоветовал ему сохранять нейтралитет до вечернего заседания совета министров в Виши.
По данным генерал-губернатора Туниса, адмирала Эстева, Дерьен издал после этого приказ, ставший известным нам лишь позднее: «После двух дней дебатов и неопределенности я получил приказ, в котором четко назван враг, с которым мы должны сражаться: немцы и итальянцы. Солдаты, матросы и летчики Бизерты, стреляйте в того же врага, что и в сороковом! Отмщение наступило. Да здравствует Франция!» Однако уже в полночь он отменил приказ, поскольку англичане и американцы, вопреки своему обещанию, не появились в Бизерте. Вместо этого утром 12 ноября немецкие самолеты приземлились на аэродроме Сиди-Ахмед, а в порт вошли два немецких торпедных катера, за которыми последовали транспорты под прикрытием итальянских эсминцев. В этот же день я вел с тем же Дерьеном успешные переговоры.
По данным воздушной разведки от 14 ноября, алжирские гавани Бон и Филиппвиль уже в течение нескольких дней находились в руках противника, позволяя ему тем самым снабжать передовые части морским путем. Одновременно Бон может стать базой вражеских крейсеров, эсминцев и торпедных катеров. Это позволит нам проводить минные и торпедные операции перед этими гаванями, как только мы передадим задачу охранения тунисских гаваней в другие руки, а французские береговые и зенитные батареи займут немецкие и итальянские расчеты. В течение ночи катера находятся частью в полной, частью в получасовой готовности.
На следующее утро мы организуем на северной набережной временный опорный пункт флотилии. Во второй половине дня я веду переговоры с командующим французской береговой обороны капитаном Пене. Мы договариваемся о сферах ответственности, при этом я придаю особую ценность контролю над внешним периметром гавани, чтобы держать в своих руках подходы к Бизерте. Никаких сложностей по этому поводу не возникает.
Ночью одно звено находится в полной боевой готовности у северной набережной, оставшиеся – в получасовой готовности. Я прошу командующего авиацией в Тунисе провести утреннюю разведку района Бон – Филиппвиль и западнее, чтобы получить представление о вражеских транспортах и, возможно, уже базирующихся там легких силах. Мы должны не занимать оборонительные позиции у своего побережья, а действовать наступательно у вражеского берега!
На следующее утро мы узнаем от 53-й истребительной эскадры, что войска противника, высадившиеся в Филиппвиле и Боне, уже находятся в Табаркев 100 км от Бизерты. В 30 милях северо-восточнее Буги находится конвой из 7 транспортов и 2 эсминцев.
Итак, к полудню англо-американские части могут оказаться уже в 40–50 км от Бизерты. По всей видимости, противник осознает слабость Оси в Тунисе. Смелым танковым броском он мог бы к вечеру добраться до нас! К утру обнаруженный разведкой конвой также мог бы добраться до порта и с известным риском предпринять десантную операцию.
Чтобы упредить противника, флотилия ночью образует пояс охранения между мысом Серрат и островом Ла-Галите, чтобы атаковать противника, если он рискнет высадить десант. Об этом намерении я докладываю командующему немецкими военно-морскими силами в Тунисе. В 20.40 16 ноября мы выходим в море. В 21.35 севернее Бизерты катера «S-60», «S-55», «S-56» и «S-57» встречаются с пришедшими из порта Тунис «S-59» и «S-54». Ровно в полночь мы формируем пояс охранения. Погода едва позволяет нам находиться в море, но возможную угрозу Бизерте необходимо отражать всеми средствами. В конце концов, у нас нет ничего, кроме горстки торпедных катеров!
Катера ходят переменными курсами, но не видят никакого противника. Погода ухудшается, западный ветер дует со скоростью до 7 баллов, волнение 5 баллов. У нас уже нет возможности выпускать торпеды, видимость меньше 100 метров. В 02.30 я приказываю ложиться на обратный курс. К пяти часам утра все катера прибывают в Бизерту.
17 ноября итальянский моторный парусник доставляет первые грузы для флотилии – 75 кубометров горючего, 8 торпед, боеприпасы и продовольствие на 4 недели. Мы снова обрели подвижность. С 19 по 21 ноября экипажи заняты оборудованием опорного пункта, разгрузкой парусника и подготовкой катеров к дальнейшим действиям.
Вечером 21 ноября летчики сообщают нам, что в полдень в 25 милях южнее Мальты видели крейсер и 8 эсминцев, движущихся переменными курсами. Поскольку эта группа может ночью войти в Сицилийский пролив и поставить под угрозу наше снабжение, штаб приказывает нам провести разведывательный рейд в район банки Скерки.
В половине первого ночи 22 ноября в море выходят «S-60», «S-35», «S-54», «S-59» и «S-57». Юго-западный ветер дует со скоростью 3–4 балла, ночь лунная. Два часа спустя мы занимаем указанную нам линию, но ничего не обнаруживаем.
Следующей ночью англо-американская авиация наносит первый мощный бомбовый удар по Бизерте. Союзникам потребовалось почти две недели, чтобы подготовить эту операцию. Как раз в это время танковая армия Роммеля отступила из Бенгази и спустя несколько дней доберется до линии Марса-эль-Брега. Скоро она отойдет в Тунис, и от организации снабжения зависит, удастся ли ей сдержать британскую 8-ю армию. В обозримом будущем силы Оси в Тунисе окажутся в тисках наступающей с востока 8-й британской армии и с запада 1-й англо-американской армии.
В ночь с 25 на 26 ноября Бизерта подвергается новой атаке с воздуха. Положение все еще неопределенное, поэтому каждую ночь одно звено курсирует между мысом Бизерты, островом Кани и мысом Зебиб, в то время как остальные катера находятся в боевой готовности в портах Тунис и Бизерта. Неопределенность касается как вероятного появления кораблей противника, так и возможной попытки прорыва французских кораблей, которые мы в соответствии с условиями перемирия не имеем права трогать, пока они находятся в гавани.
Вечером 26 ноября мы выходим в море с катерами «S-60», «S-57», «S-59», «S-54», «S-56» и «S-35» для организации охранения в прибрежном районе. На следующее утро намечено овладение французскими береговыми батареями – решение, принятое командованием в связи с изменой адмирала Дарлана и некоторых других деятелей правительства Виши. В море мы получаем радиограмму Кессельринга о том, что на рассвете в распоряжение адмирала Вайхольда будут переброшены по воздуху 500 человек пехоты. Час спустя командующий из Бизерты сообщает нам по радио, что утром мы не должны входить в гавань, а обязаны дождаться подходящих транспортов, чтобы прикрыть их дымовой завесой в том случае, если французские береговые батареи откроют огонь.
В 11.35 мы получаем по радио приказ занять перед входом в гавань позиции, позволяющие атаковать торпедами выходящие оттуда корабли – следует считаться с возможностью прорыва французов. В полдень наконец на горизонте показывается идущий с востока конвой. Мы идем ему навстречу и расходимся веером, чтобы при первых же выстрелах с берега иметь возможность поставить эффективную дымовую завесу. К счастью, в 13.40 приходит радиограмма о том, что положение стабильное и мы можем вернуться в гавань – кроме звена охранения. Звено «S-59» и «S-57» идет на юг, чтобы охранять порт Тунис.
Только из книги «Под сенью триколора» я узнал, что утром 27 ноября адмирал Вайхольд отправился к адмиралу Дерьену и сообщил ему о начавшейся немецкой операции по захвату крепости и флота в Тулоне. Вайхольд потребовал и получил заверения в том, что французские корабли в Бизерте не предпримут попытки бежать.
К радостному изумлению флотилии, 26 ноября прибыл наш технический персонал из Мерса-Матрух, Дерны и Тобрука под командованием лейтенанта Макса Йенсена с трофейными английскими грузовиками. Таким образом, мы достигли полной боеготовности.
Утром 29 ноября я отправляюсь на командный пункт 53-й истребительной эскадры и узнаю о присутствии в Боне 14 средних и больших судов противника. Кроме того, в гавани находятся 2 крейсера и 4 эсминца. Это первая ценная для нас информация о противнике в нашем радиусе действия; в связи с этим я прошу командование разрешить нам отправиться в рейд до мыса Де-Гард и бухту Бон. Разрешение дано, флотилия силами 4 катеров выходит в море в 17.00 и прибывает к месту назначения пять часов спустя. За молом Бона мы видим транспорт, но бухта пуста. Возможностей атаковать нет.
Мы обнаруживаем, что фарватеры в бухте Бон с глубинами до 50 метров прекрасно подходят для минирования. То, что нам не удалось у берегов Мальты из-за радара и береговых батарей, мы сможем осуществить здесь с большой долей вероятности.
Днем я докладываю руководству о наших впечатлениях и необходимости минных постановок. С минами на борту каждый рейд в сторону Бона будет иметь смысл, даже если для наших торпед не найдется достойной цели. Весьма вероятно, что район между мысом Бугарони и Боном конвои противника проходят только днем под прикрытием авиации. В итоге на Сицилию направлена заявка на мины.