Чем ближе был конец войны, тем более очевидным становилось полное превосходство противника – и количественное, и качественное. Любое наше движение становилось известным врагу, шансов на успешную атаку не было, и это внушало экипажам чувство безысходности. В то же время Роскилл писал в своем труде: «Что касается противника, то у него не было ничего, что необходимо морской державе, и его попытка оспорить наше господство в Средиземном море с помощью подлодок полностью провалилась. Однако к началу 1945 года немецкий военно-морской флот не прекратил борьбу. С высшей степенью решимости и таланта, которые вызывали восхищение даже у врагов, они импровизировали то, чего у них не было. Их торпедные катера и артиллерийские паромы продолжали самоотверженно выполнять свои задачи, несмотря на наше полное превосходство».
После 5 лет войны солдаты продолжали сражаться на фронте в надежде, что высшее руководство сумеет повернуть дела к лучшему, даже если речь идет о почетном поражении. К сожалению, условие «безоговорочной капитуляции», выдвинутое союзниками в Касабланке в начале 1943 года, скорее укрепило, чем сломило волю немцев к сопротивлению.
Невозможно выразить словами и числами мужество, готовность к самопожертвованию, волю и выдержку всех моряков флотилии – и экипажей катеров, и персонала опорных пунктов. Однако именно они сыграли решающую роль в успехах флотилии – как и чувство товарищества, вера друг в друга и в руководство. Этот закон взаимопомощи, это товарищество мы взяли с собой в мирную жизнь. Для каждого, кто выжил, оно осталось определяющим и после войны.