«Утром надо привязать Кекжала, а то опять напугает уток», — решила она и, поев остатки сыра, улеглась спать. Ночь прошла спокойно. Проснувшись на рассвете, девочка не нашла собаку, которая, видимо, ночью выпрыгнула через окно в степь. Когда показалось солнце, Асыл вышла из избы и увидела Кекжала. Держа в зубах лису, тот важно нёс её к заимке и, подойдя к хозяйке, положил свою добычу у ног девочки. Асыл погладила собаку по спине. Пёс на миг зажмурился и вильнул хвостом.
«Ешь», — казалось, говорили его глаза. Оттащив лису в сторону, Асыл привязала Кекжала и быстро отправилась к озеру. Не успела она пройти с полкилометра, как увидела бежавшего во весь опор Кекжала, на его шее болтался обрывок верёвки.
Подбежав к девочке, собака с радостным лаем запрыгала возле неё. Взяв его за обрывок, Асыл пошла дальше. Вот и озеро. На воде, недалеко от берега, билась в силке крупная утка. Кекжал вырвался из рук хозяйки и метнулся к птице. Положив задушенную утку на землю, он улёгся возле неё, не спуская внимательных глаз с Асыл.
Девочка приласкала собаку и, переставив свою маленькую сеть на другое место, пошла к жилью. В тот день у Асыл был вкусный обед. Правда, ей было трудно добывать огонь. Долго била железком о кремень, а когда задымил трут, она подложила сухой мох и принялась раздувать искры. Огонь вспыхнул. На дрова пошли остатки старых брёвен постройки. Асыл тщательно сгребла угли в одну кучу и, положив сверху дымящиеся головешки, прикрыла их влажным мхом. Теперь огонь не погаснет, нужно только следить за ним.
Пошли четвёртые сутки, как Асыл жила на заброшенной заимке.
Однажды утром Асыл по обыкновению поднялась на крышу избы и заметила в степи вооружённую группу всадников, которые двигались по направлению к заимке. Впереди ехал какой-то толстяк. Приглядевшись к нему, девочка узнала бая, который выгнал её из аула. Асыл поспешно спустилась с крыши и направилась с Кекжалом в обход заимки к озеру.
«Нужно спрятаться в камышах, — решила она. — А вдруг найдут? Ведь с ними собаки». Асыл прибавила шагу.
Таутабай, так звали бая, приближался. Уже отчётливо была видна его дородная фигура. Всадники ехали неторопливо, и это дало возможность Асыл достигнуть берегов озера раньше, чем они приехали на заимку. Пробираясь через камыши, она увидела на середине озера маленький островок и, не долго размышляя, кинулась в воду и поплыла. За ней метнулся Кекжал. Держась за его густую шерсть, девочка добралась до островка и спряталась в мелком кустарнике. Обнаружив на заимке дым от костра, Таутабай дал распоряжение своим людям обыскать ближайшую к постройке местность.
— Здесь кто-то живёт. Нужно найти во что бы то ни стало, — заявил он хмуро своим спутникам.
Таутабай был зол. За последнее время из его аула, где он был старшиной, спасаясь от царской мобилизации на тыловые работы, бежало несколько молодых казахов. Одного из них, по имени Танад, люди Таутабая поймали недалеко от озера и жестоко избили нагайкой. Теперь бай разыскивал остальных беглецов.
Всадники рассыпались по степи. Один из них подъехал к озеру и, приподнявшись на стременах, стал осматривать камыши.
— Искать! — крикнул он своей собаке.
Почуяв след Асыл, пёс кинулся в заросли. У самой кромки камыша собака заметалась. След был потерян. Кекжал сделал попытку кинуться навстречу врагу, но Асыл держала его крепко. Девочка боялась, что Кекжал может залаять и стала успокаивать собаку. Оставив в засаде двух человек, Таутабай с остальными всадниками уехал. Асыл просидела в кустах до вечера. В степи было тихо. Не видно людей и на заимке. Только над озером попрежнему кружились потревоженные утки. Увидев Асыл, они спрятались в камышах. Девочка осторожно спустилась в воду и, держась за Кекжала, поплыла. Выйдя на берег, она выжала мокрую одежду и, не торопясь, направилась к заимке.
Вдруг Кекжал остановился и повёл носом, вздыбив шерсть, он оскалил острые клыки и зарычал, не опуская глаз с заимки. Асыл поняла, что там кто-то есть, и, боясь встречи с Таутабаем, повернула в сторону от жилья.
ГЛАВА 4
«Когда же кончатся мои мучения?..» — думала Асыл, шагая с Кекжалом по раскалённой солнцем равнине. Девочка пошла по направлению солонцов. Не доходя до них с полкилометра, она поднялась на высокий бугор и остановилась в изумлении. Перед ней лежал большой плоский камень, на котором отчётливо был виден след босого человека. Пять пальцев ноги глубоко были вдавлены в камень, и Асыл стала невольно искать второй след ступни неизвестного ей человека.
«След на камне», — глаза Асыл блеснули радостью. Да ведь об этом камне рассказывал дедушка Рустем. Он говорил, что недалеко от следа есть могила знахаря и курган под названием «Тогай-Мола». От них до аула, где жил дед, нужно итти по звёздному пути на север. Асыл впервые за долгие дни скитаний вздохнула с облегчением. Теперь-то она найдёт дедушку Рустема. Плохо только, что придётся итти ночью. «Но со мной Кекжал», — успокаивала она себя и, взглянув ещё раз на след человека, обошла стороной могилу и направилась к кургану Тогай-Мола.
По дороге Асыл вспомнила рассказ деда о кургане.
В давние времена Тургаем владели татары, затем пришли калмыки. И вот один из казахских богатырей по имени Тогай-Мола решил освободить от захватчиков свой край. Перед битвой с калмыками он вызвал на единоборство известного богатыря Каренди, который был военачальником калмыцкого войска.
Калмыцкий витязь был огромного роста, широк в плечах и обладал недюжинной силой.
Тогай-Мола не побоялся своего соперника, и противники со звоном скрестили ятаганы.
Схватка была жестокой. От исхода поединка зависела судьба двух войск. Люди Каренди стали плотной массой, подбадривая своего богатыря воинственными криками и бряцанием оружия.
Сражались долго. От усталости Тогай-Мола едва держался на ногах. Шатался, как пьяный, и Каренди. Щиты у обоих богатырей были разбиты, нагрудники из толстой воловьей кожи рассечены, но ни один из них не отступал. На закате солнца Тогай-Мола, собрав все свои силы, нанёс смертельный удар Каренди и снёс ему ятаганом полголовы.
Видя гибель своего богатыря, калмыки отступили. В честь победы над врагом Тогай-Мола приказал сделать из камня фигуру калмыцкого витязя, для устрашения врагов Каренди был изображён с разрубленной головой.
Вспоминая легенду, Асыл не заметила, как поднялась на курган. Увидев каменное изваяние Каренди, подошла к нему. Умелой рукой древнего мастера была высечена из камня голова странной формы: казалось, что начиная от лобной части и кончая затылком всё было срезано острым оружием. В выпуклых глазах Каренди застыл животный страх, его короткая, но сильная шея была втянута в плечи, как бы в ожидании удара.
Обойдя вокруг каменного Каренди, Асыл стала разыскивать место, где бы укрыться от жары. Наконец Асыл заметила на равнине мазару и, спустившись с кургана, направилась к ней.
«Пробуду там до ночи и, как только покажется млечный путь, пойду на север», — решила она.
Каменная мазара, куда шла Асыл, представляла из себя невысокое здание, стены которого были выложены из красного кирпича. Мазара имела куполообразную крышу с четырьмя башенками, к ним изнутри вела узкая витая лесенка. Посредине могилы был глинобитный склеп, на нём стояли рога сайги и несколько листов бумаги, с изречением из корана. В могиле была похоронена дочь бая, шестнадцатилетняя девушка по имени Батима (об этом сообщала надпись на камне, стоявшем у входа).
Асыл, перешагнув порог мазары, вошла в помещение. За ней прыгнул Кекжал. Из уважения в памяти Батимы Асыл вытолкала собаку за порог. Посмотрев в отверстие склепа, девочка увидела глубокую яму, на дне которой белели кости умершей девушки. Повеяло сыростью и тлением. Вздохнув, Асыл поднялась по каменной лесенке на крышу мазары, но взглянув на степь, поспешно спустилась вниз, она увидела, что к могиле Батимы приближались два всадника. Один из них, мужчина лет пятидесяти, загорелый, крупного роста, с энергичным лицом, зорким взглядом чёрных глаз, сурово смотревших из-под нависших бровей, казался угрюмым. Он крикнул что-то своему товарищу, слез с коня и, разостлав коврик у порога мазары, стал молиться. Его молодой спутник стал терпеливо ждать, когда тот закончит молитву. Открытое мужественное лицо с умными, проницательными глазами было приятно. Широкий в плечах, он был строен и подвижен, как джейран. За спиной молодого человека была приторочена к седлу, видимо, недавно убитая сайга. Придерживая за повод лошадь, он пытливо оглядывал местность.
Неожиданно до его слуха донёсся испуганный крик молящегося, который, бросив свой коврик, мчался со всех ног к коню.
— Ля-илля! В мазаре шайтан! — поспешно занося ногу в стремя, пробормотал он побелевшими губами.
— Постой, постой, Оспан. Ты что, с ума свихнулся что ли? — и схватил его коня за повод. — Знаменитый охотник Тургая испугался какой-то чертовщины, — покачал укоризненно головой юноша. — Расскажи, в чём дело?
Продолжая оглядываться на мазару, Оспан торопливо заговорил.
— Сначала молился — ничего, потом из могилы раздалось урчание, затем послышался голос Батимы: «Кекжал, нельзя». Уй! — Оспан закрыл на миг глаза: — Урчит, кричит… нет, там шайтан, — покачал он головой.
Его спутник улыбнулся.
— А вот мы сейчас посмотрим, что там такое, — в решительно повернул своего коня к мазаре.
— Болат! Там Батима, шайтан. — Но друг Оспана, не обращая внимания на крики, стал приближаться к могиле.
— Болат! — раздался вновь тревожный голос Оспана.
Молодой всадник, подъехав к мазаре, ловко соскочил с коня и, не выпуская ружья из рук, шагнул к порогу мазары.
— Эй! Кто там, выходи!
Удерживая готового кинуться на незнакомого человека Кекжала, из склепа вышла Асыл. Болат опустил ружьё.
— Как ты сюда попала? — ласково спросил он девочку и, видя, что она едва держится на ногах, проговорил быстро: — Погоди, ты, должно быть, голодна. Я сейчас принесу кумыс и кусок варёного мяса.